– Если они, конечно, существуют! – добавил Джим.

– А, что касается тебя, то лучше бы тебе быть аккуратней со своими мыслями, а иначе тебе не миновать тяжёлой участи.

После собравшиеся разошлись кто куда. Город также продолжал жить, как ни в чём не бывало. Джим шёл и смотрел на людей, полных страха, незнания и глупости. «Какие же люди – глупые существа» – думал Джим, идя по улице. Он видел измученных, забитых и невероятно жестоких людей. Их жизнь была очень тяжела, разные несчастия, которыми был полон Новый свет, негативно сказывались на людях. Не все из них были жестокими, но, как правило, если большинство таково, то и мнение об отдельных людях создаётся то же самое. В такие мгновения, Джим ощущал себя песчинкой в огромном мире.

Джим, как уже было сказано, с детства был одарён чувством справедливости, которое со временем становилось только острее. Он не мог смотреть на страдания невинных людей, на то, как церковнослужители наживаются на смертях несчастных жителей города, как они прикрываются самим Богом в своих преступлениях. Все эти священники и проповедники построили вокруг города невидимую стену и заставили людей думать, что всё, что они не могут объяснить, всё, что находится за пределами этой стены, принадлежит дьяволу. Джим – один из немногих, кто пытался разрушить эту стену, его попытки сделать это редко были успешными, но он был целеустремлённым, и поэтому никогда не прекращал верить, что когда-нибудь стена предрассудков рухнет, и люди поймут, что ведьм не существует.

Джим никогда не прекращал бороться за правду, да, это оборачивалось против него, он был готов к любым трудностям и даже думал, что если понадобится, он умрёт ради правды. Джиму приходилось терпеть ненависть по отношению к себе, но он понимал, что жители города ненавидят его из-за тех же предрассудков, и если он докажет свою правоту, они конечно поймут, что ошибались…

Время шло, и жизнь продолжалась. Когда всё начало готовится к вечеру и предстоящей ночи, Джим проходил мимо дома Перисов, и подошёл к жилищу, стоящему недалеко от него. Оно был не столь богатым и большим. Это был дом, в котором жил Джим.

Внутри он оказался даже намного уютнее, чем дом Перисов. На кухне, за столом сидела седая женщина, но даже в своём пожилом возрасте она выглядела довольно красивой. Каждый, кто видел эту женщину, сразу узнавал в ней Элизу, только в старости. Не было никаких сомнений, что это мать Элизы, Евангелина, с которой мы уже знакомы.

Следует немного рассказать о ней. Миссис Ева раньше была гадалкой, так как гадание не относится к колдовству, и этим занятием, безусловно, заниматься можно. Сами местные жители и церковники считают гадание научным занятием.

Что же касается характера Евангелины, то, как мы уже говорили, она была доброй и милосердной женщиной, однако, к старости она стала несколько эгоистичной и капризной. Некоторые люди в старости требуют к себе повышенного внимания и всё чаще погружаются во время, в котором они когда-то жили. Эта особенность присутствовала и у миссис Евы.

Часто Евангелину можно было застать за весьма странным занятием: она могла часами рассматривать распятие, которое служило для неё напоминанием о муже, скончавшемся девятнадцать лет назад. Её муж, Адам Даррелл, умер, когда Элиза была маленькой, поэтому та совершенно не помнила своего отца. Миссис Ева рассказывала, что в чертах Иисуса, изображённого на распятии, она узнавала черты Адама, но обычно прибавляла, что так грешно говорить.

Как только Джим зашёл в дом, она спросила его:

– Джим, как у тебя прошёл день? Тебе удалось куда-нибудь устроиться?

– Да удалось, но я так за сегодня устал, что у меня нет сил рассказывать, куда и как, – ответил усталый Джим.

Только он хотел присесть и отдохнуть после целого дня, проведённого в суете, в дверь постучались. Джим пошёл открывать. Он думал, что увидит Элизу, свою невесту. Но за дверью оказался некий мужчина, с листком бумаги в руках. Он передал Джиму листок, и ничего не сказав, скрылся из виду.

Джим присел на стул рядом с Евангелиной и стал разглядывать записку, написанную каллиграфическим почерком очень дорогими чернилами и пером. Приведём её ниже:

«Мистер Смит, Ваши взгляды на деятельность церкви весьма неправильные. К тому же, Вы распространяете их в обществе. Это может сыграть против Вас, ибо церковь начнёт подозревать Вас в заговоре с ведьмами. Будь Вы женщиной, так Вас бы сразу же отвели в тюрьму. Помните, что колдовство по нашим законам является уголовным преступлением. Вы должны изменить своё мировоззрение.

– Что за вздор?! – сказал Джим, прочитав записку, – будь я женщиной, меня бы уже отвели в тюрьму!

– Ты опять где-то что-то сказал о неправоте церкви? – спросила Евангелина, заглянув в записку, прищурившись при этом, так как зрение у неё было не самое лучшее.

– Да, сегодня фермеры жаловались на испорченный урожай и винили во всём ведьм, – ответил Джим.

– Тебе, Джим, надо быть действительно аккуратнее с этим. Ты же можешь попасть в тюрьму или тебя могут казнить. Ты к тому же не имеешь доказательств, а людям нужны именно они. Не лучше ли просто смириться с этим?

– Смириться?! – выкрикнул Джим, – да как это можно сделать, видя, что творится? Ведь понятно, что церкви выгодна смерть некоторых людей!..

Джим не договорил, так как в этот момент в дверь опять постучались. На этот раз, это действительно была Элиза.

Она быстро вошла в дом и сказала:

– Сегодня такой холодный ветер. Просто ужасно!

Элиза прошла на кухню, где Евангельна уже ставила на стол тарелки. Дальше, как заведено в семьях, Элиза, Джим и Евангелина сели ужинать.

Элиза всегда держалась скромно, даже если находилась в семейном кругу. Она привыкла есть быстро, да вообще всё практически она делала быстро, не теряя ни минуты.

– Сегодня был такой странный день, – сказала Элиза и смахнула с глаз волосы, – миссис Перис почти не сердилась на меня, она была очень мила.

– Это «существо», наверное, что-то задумало, – сказал Джим.

– Она даже сказала, что я могу завтра не приходить на работу, – говорила Элиза, улыбаясь, – она думает, что я и так очень много времени провожу у них и должна чуть-чуть отдохнуть.

– Хм… Как это на неё не похоже, – с задумчивым видом сказала миссис Ева.

– Да, я сама не поверила своим ушам, когда услышала от неё такое.

Элиза посмотрела на Джима, и в её взгляде читалось искренняя любовь к нему. Она хорошо помнила, как они познакомились. Это было ещё в детстве. Тогда Элиза была также красива, но при этом чересчур беззаботна. Она была похожа на бабочку, которая любила порезвиться, но нужно было следить, чтобы эта бабочка никуда не упорхнула. И вот, когда ей было семь лет, она достаточно далёко отошла от дома и заблудилась в лесной чаще. Оттуда можно было легко выйти. Но будучи маленькой девочкой, Элиза не на шутку испугалась и, заплакав, присела прямо на землю. В это время неподалеку находился Джим, и увидев плачущую девочку, решил помочь ей.

– Почему ты плачешь? – спросил он Элизу.

– Я не знаю, как мне дойти до дома! – сквозь слёзы вымолвила она.

– Так я тебе помогу, – ответил Джим и протянул бедняжке руку.

Элиза встала и отряхнула от пыли своё новое красивое платьице, не понимая ещё, как ей попадёт дома за то, что она его испачкала. Она вытерла слёзы и неуверенно спросила:

– А ты точно знаешь, куда идти?

– Конечно. Вот тебе сколько лет?

– Мне… семь.

– А мне восемь, я старше. А если старше, значит умнее!

Элиза подумала: «Да и правда, старше, значит умнее», и больше ничего не спрашивала.

Вспоминая это, Элиза поняла, что уже тогда, в её первую встречу с Джимом, между ними пробежала искра. Но разве в самые беззаботные дни их жизни они задумывались о каких-то там чувствах? У неё была хорошая память, и она помнила и первые цветы, подаренные Джимом, и как он признавался ей в любви, и естественно, она хорошо помнила их помолвку. Сейчас они готовились к свадьбе, которая, по-видимому, состоится не скоро, так как денег категорически на неё не хватало.