Я сам есть Браман, творец, я есть Вишну, тот, кто поддерживает, я есть Шива, разрушитель, Индра, главный среди Богов, я есть вселенная, и я есть все. Нет ничего другого, кроме меня самого.
Таково отношение Кайвальи. Тот, кто ощущает сознание, тот, кто знает свидетеля, -для него исчезает другой. Другого больше нет, есть только я, все становится моим расширением. Потому что в тот день, в который я познаю свое сознание, я также узнаю о том, что мое сознание не отлично от меня самого. И до тех пор, пока мы знаем только свое тело, мы отдельны от своей сущности, потому что все наши тела отдельны.
Поймите это так. Есть глиняная лампа, которая горит, есть еще серебряная лампа, которая также горит, есть золотая лампа, которая горит. Если все эти три лампы будут обращать внимание на свои тела, которые составлены из глины, серебра и золота, они будут отличными. Серебряная лампа будет смотреть свысока на глиняную, а золотая будет смотреть свысока на глиняную и серебряную. Но если хотя бы одна из этих ламп ощутит пламя: “Я есть пламя!”, сможет ли эта лампа сказать другим лампам: “Ты отличаешься от меня”? Нет, не сможет, потому что теперь она будет видеть, что другие лампы также представляют собой пламя. Теперь для этих ламп тела стали неважными, им стало все равно, из глины они, серебра или золота. Теперь стало важным только пламя; оно не имеет никакого отношения ни к золоту, ни к серебру, ни к глине, это просто пламя. Лампа, которая ощутила, что она есть пламя, воспринимает все лампы, которые горят пламенем, одинаково. “То, что обладает пламенем - это я!”
И до тех пор, пока мы видим тела, мы отдельны. Но когда мы видим свидетеля внутри, а он - это наше вечное пламя, - все мы становимся неотделимыми. И тогда свидетель прячется внутри, птица летает около дерева, и это также я. Свидетель прячется внутри Брамы, творца всего мира, контролирующего весь мир, - это также я. Тогда тот, кто просит милостыню на улице, также я, император, который сидит на троне, также я. И когда начинается ощущение внутреннего пламени, формы становятся бессмысленными, - и тогда тело, материя становятся бессмысленными, и только пламя становится осмысленным.
И еще одна интересная вещь: независимо от того, сделана лампа из глины или золота, пламя одинаково. Неужели глиняная лампа имеет глиняное пламя, а золотая лампа - золотое? Нет, отличия нет. Пламя есть пламя, оно одинаковое повсюду. Тело не имеет никакого воздействия на пламя. Одно и то же пламя светит как в самом невежественном человеке, так и в Будде. Но Будда знает это, а невежественный человек не знает. И чем, действительно, отличается их знание? Будда прекратил беспокоиться о внешней форме пламени и открыл внутреннее пламя, невежественный человек все еще находится под воздействием внешней формы, в глине, серебре или золоте, он все еще не смог познать пламя внутри. Но пламя там есть.
Это “я” распространено повсюду. Такова реализация адхьятмы, духовности.
Нужно упомянуть две или три важных вещи. В самый первый день я попросил вас оставаться жизнерадостными, веселыми, счастливыми, смеющимися, смеяться столько, сколько сможете. Даже без причины. Но одну вещь я сознательно оставил. Я не просил вас не смеяться без причины, пока я говорю. Я намеренно упустил эту часть. Я хотел обнаружить тех трех-четырех якобы разумных, которые могли прийти сюда, - они будут смеяться даже тогда, когда я говорю. И из-за смеха они будут лишены понимания того, что я говорю, и будут мешать также другим. И я решил не вмешиваться.
Здесь есть три-четыре разумных человека, один или два из них из Пенджаба. Я слышал, что пенджабцы очень умны, но я никогда не верил в это. Даже теперь я не верю в это, несмотря на то, что эти парни из Пенджаба пытаются заставить меня поверить в это! Это нормально; но я никогда не мог даже подумать о том, что в их компанию затешутся двое-трое гуджарати. Я не ожидал, что эти гуджарати проявят столько “разума”, но они затмили даже пенджабцев.
Соревнуются даже идиоты. Помните, всегда легко передвинуться в одну крайность, но вопрос состоит в том, чтобы оставаться посередине. Люди либо сидят с лицами, подобными каменным статуям, или начинают чрезмерно веселиться, как идиоты. Это не истинная веселость.
Если вы пока я говорю, издаете без причины громкие звуки, вы не понимаете, что делаете. Вы только привлекаете внимание других людей, говорите им о том, что вы также здесь. Это не проявление мудрости, и это никоим образом не поможет вашей медитации. В то время, когда я говорю, нужно стать молчаливыми и спокойными, отложить в сторону всю деятельность ума, чтобы сказанное мною могло проникнуть в вас. Если я что-то говорю, а вы смеетесь без причины, все, что могло войти внутрь к вам, будет вытолкнуто благодаря силе вашего смеха. Вы выбрасываете это наружу. Поэтому двигайтесь осмысленно. Если вы не будете двигаться осмысленно, вы никогда не сможете проникнуть в глубину.
Второе: вчера я послал наставления: только во время утренней медитации вы можете раздеваться полностью, если у вас есть такая потребность; это полезно. Но это совершенно не нужно делать во время вечернего киртана, во время преданных песнопений и танцев, во время вечерней медитации. Для меня не важны ни одежда, ни нагота. Отметьте себе это. Меня часто не так понимают. Часто может показаться, как будто бы я говорю, что если вы будете обнаженными, вы станете просветленными. Но просветление не так легко достижимо, иначе все птицы и все животные уже сейчас были бы освобожденными. Если же освобождение дается лишь благодаря тому, что вы снимаете с себя одежду или одеваете ее, нетрудно сделать весь мир освобожденным, раздев его. Но нет, это не гак легкодостижимо, не так дешево.
Когда я говорю, что в какое-то мгновение во время медитации может случиться так, что вам захочется снять с себя одежду, если вам кажется, что одежда мешает вам, движениям вашего тела, самовыражению, вы можете снять одежду, и тогда нагота вам поможет. Но могут быть такие глупцы, на самом деле, есть такие. Некоторые глупцы цепляются к одежде, а некоторые привязываются к наготе. Они думают, что, если они остаются голыми, то больше уже ничего не нужно делать. И я вижу двух, трех человек, которые не делают никакой медитации, они просто стоят обнаженные - и они думают, что этого достаточно.
Но ничего так и не случится, если вы будете просто обнаженными. Я не акцентирую наготу; обращать внимание на наготу или на одежду - это одно и то же. Некоторым людям кажется, что если они снимут всю одежду, они перестанут жить мирской жизнью; некоторым людям кажется, что если они снимут с себя всю одежду, они достигнут освобождения. Их умы придают слишком большое значение одежде. Эти два вида людей одинаковые. Люди, одетые в одежды, и нагие монахи - одинаковые, их умы одинаковые, и между ними нет большого отличия. И те, и другие верят в то, что одежда имеет большое значение.
Я не говорю вам, чтобы вы убрали одежду, и не говорю, что благодаря наготе вы станете освобожденными. Вы и так уже обнажены, под одеждой вы нагие. Какая разница, в одежде вы или нет? Если я разрешаю вам снять вашу одежду, это означает, что во время медитации, если вы чувствуете всю полезность снятия одежды, когда энергия вашего тела пробуждается, когда ваша биоэнергия пробуждается благодаря глубокому воздействию вашего дыхания и вы чувствуете, что одежда мешает вам во всех отношениях, - только в таком случае вам следует снять с себя одежду. Иначе не стоит делать этого. Не нужно снимать одежду во время вечернего киртана и во время вечерней медитации. И если кто-то настойчиво будет это делать в это время, мы будем просить такого человека оставить это место.
На утренней медитации это можно делать - на научной основе. Когда вы глубоко дышите и энергия вашего тела начинает сильно подниматься, одежда может создавать для вас препятствие. И тогда хорошо снять одежду. И тогда во время второй ступени вашей медитации, когда я советую вам оставить все виды подавленности и ни в чем себе не отказывать, ваше тело-ум чувствует, как будто бы оно делает что-то, и тогда, если вам кажется, что вам хочется снять одежду, так и поступите. Но не нужно этого делать во время киртана или во время вечерней медитации.
