1 сентября 1911 г. в городском киевском театре в присутствии императора Николая II он был смертельно ранен, а 5 сентября умер.

В соответствии с его завещанием (похоронить там, где будет убит), он и был похоронен в Киеве.

Столыпину удавалось удерживать Россию от втягивания в войну, к чему постоянно стремилась традиционно сильная военная партия в окружении царя. Будь он жив и оставайся на посту главы правительства, вероятно, не было бы Первой мировой войны и революции, а следовательно и разрушительной Гражданской войны. На ее фронтах решалось — каким путем пойдет Россия. Победили большевики, и страна втянулась в семидесятилетний эксперимент по построению тоталитарного общества уравнительной справедливости. А что было бы, окажись военный успех на стороне вождей Белого движения? Сказать трудно.

Ведь они действовали в военных условиях, и принимаемые ими решения и меры по политическому, административному и хозяйственному устройству подвластных территорий носили временный характер. И из них вовсе не следовало, что именно так тот или иной руководитель Белой армии организовывал бы жизнь в России в случае победы.

Представление о их намерениях можно составить по разработанным ими проектам конституций и декларациям, лозунгам и программным заявлениям, которые они озвучивали. Но известно, сколь отличаются обещания политиков, идущих на выборы или стремящихся к цели с помощью оружия и зовущих под свои знамена народ, от их реальных действий после прихода к власти. Наиболее убедительный пример — большевики, прельщавшие людей, в случае поддержки, обещаниями мира, хлеба; земли — крестьянам; фабрик и заводов — рабочим. Ничего этого ни рабочие, ни крестьяне не получили.

Прогнозировать, что было бы, если бы белые победили, очень сложно. Потому что, в отличие от большевиков, имевших одну руководящую партию и более-менее общую идеологию, белые представляли собой настолько пеструю картину, что о какой-либо общей их платформе говорить очень трудно. Главным объединяющим белых вождей началом являлась ненависть к большевикам и стремление их уничтожить. И очень даже может быть, что после разгрома Красной армии, случись такое, Россию ждало продолжение Гражданской войны, но уже между победителями, или расчленение страны на отдельные государства. Причем не только по национальному, но и политическому (идеологическому) принципу. Трудно представить, как бы уживались вместе монархист Корнилов и эсер-террорист Савинков, охотившийся за членами царской фамилии. Сепаратист Краснов, выступавший за создание на Дону собственной государственности, и генерал Деникин, стоявший за единую и неделимую Россию. Адмирал Колчак, в силу своей нравственной установки считавший непозволительным для себя прикоснуться к золотому запасу России даже в самые трудные для себя моменты, и откровенно аполитичный предводитель разбойников Булак-Балахович. Однако и деятели, близкие по своей идеологической ориентации, не являвшиеся откровенно нравственно ущербными, могли не поладить друг с другом, не будучи в состоянии признать над собой власть того, кто совсем недавно был одним из них. Поэтому не исключено, что, покончив с большевиками, они передрались бы между собой, ввергнув Россию в пучину бедствий и распада.

Но, скорее всего, у белых вождей хватило бы здравого смысла построить государственность на принципах, приемлемых для большинства. А у одного, самого влиятельного, достало бы сил подчинить остальных. Тем более что все-таки большинство из них боролось не за личные интересы, а ради спасения гибнущего, по их пониманию, отечества. Но — не будем гадать. Посмотрим, что собирались делать вожди Белого движения после победы над большевиками и что делали там, где удавалось утвердить свою власть.

На первом этапе белая идея персонифицировалась с именами генералов Михаила Васильевича Алексеева и Лавра Георгиевича Корнилова. Оба они были выдающимися военными деятелями, очень популярными в армии, занимавшими, сменяя один другого, пост Верховного главнокомандующего в 1917 г. при Временном правительстве. Их признавали своими вождями офицеры и генералы за полководческий талант и личное мужество, и любили солдаты за заботу о них и простое, не аристократическое происхождение.

О происхождении. Алексеев родился в семье простого солдата и благодаря труду и незаурядным качествам сделал столь блестящую карьеру, став генералом от инфантерии и Верховным главнокомандующим Русской армии.

Корнилов — сын сибирского казака и калмычки. Тоже умом, потом и кровью, а не благодаря наследственным привилегиям приобщился к высшей генеральской касте.

С ними в ряд следует поставить и Антона Ивановича Деникина, дед которого был крепостным крестьянином. А знаменитые казачьи атаманы — Каледин, Краснов, Дутов, Семенов и др. — все из казаков. Казалось бы, странно, что выходцы из простого народа возглавили Белое движение. Хотя были среди белых вождей и аристократы. Представитель знатного рода — барон Петр Николаевич Врангель, потомственный морской офицер Александр Васильевич Колчак; дворянин Николай Николаевич Юденич и др.

Лавр Георгиевич Корнилов (1870–1918) был широко известен не только военными подвигами, но и четкой позицией относительно вывода страны из кризиса. Будучи Верховным главнокомандующим, он требовал наведения порядка на фронте и в тылу, запрещения митингов и собраний, введения смертной казни и т.д. Керенский лавировал между ним и Советами, состоявшими из большевиков, меньшевиков, эсеров и других левых. Несовместимость их позиций явно обозначилась на государственном совещании, состоявшемся 12 августа в Петрограде. На него съехалось около 2500 человек (министры, генералитет, депутаты Государственной думы, представители Советов, духовенство, предприниматели, профсоюзные деятели и др.).

Понимая, что страна подведена к крайней черте, за которой начинается хаос, имея за своей спиной армию, Корнилов на этом совещании заявил: «…Выводы истории и боевого опыта указывают, что без дисциплины нет армии. Только армия, спаянная железной дисциплиной, только армия, ведомая единой, непреклонной волей своих вождей, только такая армия способна к победе.

Дисциплина должна быть утверждена путем предоставления соответственной власти начальникам — офицерам и унтер-офицерам…

Необходимо поднять престиж офицеров. Офицерский корпус, доблестно сражавшийся за все время войны… должен быть вознагражден нравственно за все понесенные им не по его вине унижения и систематические издевательства… Я полагаю, что разницы между фронтом и тылом относительно суровости необходимого для спасения страны режима не должно быть. Но в одном отношении фронт, как непосредственно стоящий перед лицом опасности, должен иметь преимущество. Если суждено недоедать, то пусть недоедает тыл, а не фронт».

Конечно, эти слова разносились по армии, в обществе и на Корнилова смотрели как на вождя, способного спасти Россию от краха.

А что же Керенский, глава Временного правительства, и общественные деятели демократического толка?

Керенский: «Как только Временное правительство или кто-нибудь другой пойдет, может, самым решительным шагом, но удовлетворяя до конца только одну какую-нибудь задачу и какой-нибудь один интерес, он уничтожит то, что существует сейчас, и он откроет и начнет сам великую гражданскую войну и великое потрясение, где, может быть, погибнем все мы…»

Понятно, что это говорилось в адрес Корнилова. Из других выступлений приведем слова социал-демократа (меньшевика) Церетели: «…Нельзя купить порядок ценою потери веры народа в силы народные, силы демократии. Если бы вы создали такой порядок в стране, это был бы порядок не живого государства, а кладбища… Задача власти — так организовать порядок, чтобы в движение привести весь наличный капитал народных организаций для дела спасения страны…

…демократическая программа и спасение страны в настоящий момент уже синонимы…»

Большинство собравшихся поддержало Корнилова, а не Керенского. И причина была не в низкой политической культуре населения, а в инстинкте самосохранения общества, делавшего правильный выбор. Свидетель тех событий, русский философ Николай Бердяев писал: «Принципы демократии годны для мирной жизни, да и то не всегда, а не для революционной эпохи. В революционную эпоху побеждают люди крайних принципов, люди, склонные и способные к диктатуре».