Тысяча лет отделяет время жизни первого и последнего из персонажей настоящей книги. В ней, по существу, сделана попытка проследить отечественную историю через крутые ее повороты, происходившие во время важнейших реформ в политической, экономической, духовной сферах жизни страны, через деятельность ключевых фигур России за все годы ее существования.

Философы, историки, политики, начиная с мыслителей древности, ведут непрекращающиеся споры о роли личности в истории. Одни ее абсолютизируют, другие — полностью подчиняют объективным законам общественного развития.

Где же истина? Не вступая в дискуссию, ограничимся банальностью: эта истина посредине. Выдающиеся деятели России, представленные в книге, безусловно одни более, другие менее, оказали влияние на ход истории. И лучше это удавалось тем, кто знал и учитывал законы развития и улавливал потребности и возможности общества. Чьи устремления, скажем так, более соответствовали вызову времени. И наоборот, попытки вмешательства в эволюционный процесс, даже продиктованные благими целями, но без учета этих возможностей и потребностей, заканчивались неисчислимыми страданиями людей, регрессом, деградацией общества, государств.

Выдающийся русский философ Владимир Соловьев писал: «Когда личность чувствует данное общественное состояние всего консерватизма как внешнее ограничение своих положительных стремлений, тогда она становится носительницею высшего общественного сознания, которое рано или поздно упраздняет данные ограничения и воплощается в новых формах жизни, более ему соответствующих».

Однако историю делают личности как с положительными, так и с отрицательными стремлениями. И в нашей книге речь идет о тех и других.

Выстраивая в хронологической последовательности ряд выдающихся российских реформаторов, мы ставим целью показать историю страны не в войнах, бесконечном расширении территории государства и укреплении ее военного могущества, хотя упомянем и об этом, а в созидательной деятельности великих мужей на почве законотворчества, просвещения, государственного строительства, духовной жизни и т.д.

Увы, наша история, как дореволюционная, так и советская, это прежде всего войны, сражения, завоевания. На этой основе и формировалось чувство патриотизма, гордости за свое отечество. Что притупляло ощущение ущербности от осознания принадлежности к народу с самым низким жизненным уровнем среди развитых стран. Нищета отдельно взятого человека компенсировалась богатством Родины и ее военной мощью.

В предлагаемой книге мы рассказываем о людях, пытавшихся сделать Россию могущественной не только в военном, но и в экономическом и культурном плане. Показываем, сколь тернистыми и нередко трагическими были пути российских реформаторов.

В книгу не вошли многие столпы российской истории, существенным образом влиявшие на судьбу страны. Кому-то может показаться неправомерным причисление того или иного персонажа к относительно узкому кругу знаменитых реформаторов России, включенных в настоящую книгу. Естественно, будут и несогласные с оценками деятельности тех или иных исторических персонажей и влияния их реформ на судьбу страны. Кому-то данные оценки могут показаться спорными, а то и неверными. Упреждая обвинения подобного рода, хотелось бы заранее сказать вот о чем.

Книга писалась во время тотального пересмотра многих периодов отечественной истории. Когда маятник оценок важнейших событий и личностей еще качался, оказывая влияние и на авторскую позицию.

В последние полтора десятилетия в оборот введена масса исторического материала, мало известного не только широкой читательской аудитории, но и узким специалистам. Использование их дало возможность, на наш взгляд, объективнее оценить историческую роль реформаторов, являвшихся в большинстве своем руководителями российского государства. Причем это касается не только деятелей новейшей истории (Ленин, Сталин, вожди Белого движения), что естественно, но и тех, кто жил столетия назад (Иван Грозный, Петр Великий, Павел I и др.).

Отходя в отдельных случаях от традиционных оценок, автор готов принять, в связи с этим, критику.

Великий историк Древнего Рима Корнелий Тацит говорил: «Тем, кто решил неколебимо держаться истины, следует вести свое повествование, не поддаваясь любви и не зная ненависти». Но следовать этому наставлению, безусловно благому, даже очень желая, трудно. Автор — как всякий человек, имеет свои пристрастия, и поэтому субъективен, как бы ни старался не поддаваться эмоциям, а руководствоваться только холодным рассудком.

Но зато предлагаемая работа свободна от какой бы то ни было ангажированности, политической и идеологической конъюнктуры. Поэтому с чистой совестью представляем ее на суд читателя.

После гибели в 972 г. выдающегося полководца киевского князя Святослава в битве с печенегами Русь оказалась поделенной между тремя его сыновьями. Ярополк занимал Киевский стол, Олег владел древлянской землей, Владимир, рожденный от ключницы княгини Ольги — Малуши, княжил в Новгороде. Киевский князь, хотя и считался старшим, не являлся государем для двух других — все были самостоятельными, независимыми, а Русь — разделенной. Междоусобица началась с похода Ярополка на Олега. Узнав о том, что Олег в сражении погиб, Владимир, чтобы избежать участи брата, оставил Новгород и укрылся у варягов вместе со своим дядей — наставником Добрыней, братом матери. Ярополк направил в Новгород своих наместников, сделавшись, таким образом, единоличным государем на Руси. Через два года (по данным Н.М. Карамзина, через три — по С.М. Соловьеву) во главе варяжской дружины Владимир пришел в Новгород, выгнал Ярополковых наместников, стал править сам. Таким образом, справедливость была восстановлена — Новгород возвращен. Как должен был поступить Владимир далее? Историк С.М. Соловьев считает, что он обречен был идти в Киев войной на своего брата Ярополка, и называет при этом ряд причин. Во-первых, Ярополк не смирился бы с потерей Новгорода, который уже привык считать своей вотчиной, и с избиением там своих наместников и рано или поздно все равно пошел бы на Владимира войной. А для последнего было выгодно выяснить отношения сейчас, пока при нем находилась сильная варяжская дружина. Во-вторых, приведенные варяги должны были быть каким-то образом использованы — отправить их назад без значительного вознаграждения не представлялось возможным, оставлять при себе бесконечно долго было накладно и опасно.

Но прежде чем пойти войной на Ярополка, Владимир двинулся в Полоцк, где правил Рогволод. Дочь Рогволода, красавица Рогнеда, была сосватана за Ярополка. Владимир хотел отомстить брату, взяв Рогнеду себе в жены. Рогнеда отвергла предложение Владимира, сославшись на свои обязательства перед Ярополком и заявив, что не хочет выходить замуж за человека, рожденного рабой (имея в виду, что мать Владимира — простая ключница). Заняв Полоцк, молодой князь силой заставил Рогнеду выйти за него замуж, предав смерти ее отца и братьев. Полагают, что столь жестокие поступки молодого Владимира явились следствием советов Добрыни, дяди и ближайшего соратника князя, брата его матери, той самой рабы. Напоминания гордой Рогнеды о низком происхождении оскорбляли Добрыню, и он подталкивал своего племянника на изощренную месть.

Владимир сверг с киевского престола своего брата относительно легко. Ярополк бежал из Киева, а затем, приглашенный Владимиром вроде бы для примирения, был предательски убит его варяжскими сподвижниками. Легкость победы Владимира над Ярополком Иоахимовская летопись объясняет предательством некоторых приближенных Ярополка, в основе чего лежали религиозные мотивы.

Известно, что мать Святослава — бабка Владимира княгиня Ольга в свое время крестилась, соблюдала христианские обряды, построила в Киеве церковь пророка Ильи, поощряла переход в христианство киевлян. Святослав, терпимо относившийся к новой религии, не пошел по стопам матери, оставался язычником. Но по наущению своих приближенных, обвинявших дружинников-христиан в неудачном ведении войны с Византией, относился к ним с предубеждением. Правда, он не мешал матери Ольге воспитывать своих детей в понятиях христианской морали. Ярополк очень сочувственно относился к новой религии, но принять христианство ему мешал тот факт, что большинство народа, и особенно дружинников, являлись язычниками.