– Но если я опять создам волюту?… – жалобно спросила Фуоко.

– Парсы к вам приставлены в том числе и как телохранители. С одинокой волютой они справятся. Хотя ты права: на людях свои способности лучше не демонстрировать, еще ударишь кого-нибудь током случайно – внутри кольчона между вами с Киром натуральные электрические дуги вспыхивали. Ну, про лабораторию мы уже разговаривали, когда появится возможность, организуем. Кстати, нам придется отложить начало семестра минимум на три декады, так что начинайте заниматься самостоятельно в соответствии с указаниями кураторов.

Риса поднялась.

– Простите, ребята, мне пора. У нас жесткий цейтнот. Координатор передал: удалось восстановить контакт с правительствами Кайтара и Ставрии. Пора влезать в долгие и нудные объяснения, почему наши контейнеры без согласования сыплются им на головы с орбиты. Вам придется какое-то время побыть одним: у нас на счету каждый дрон, я и этого-то позаимствовала почти нелегально. Через какое-то время Дзии использует терминалы, чтобы проэкзаменовать ваше состояние. Постарайтесь отвечать на его вопросы максимально откровенно. А потом вами вплотную займутся кураторы – Таня Каварова и Павел Штиль. Сейчас они заняты: они оказались в убежище, атакованном волютами, и теперь проходят медицинский контроль вместе с остальными. Но как только освободятся, сразу явятся. Кстати, Кир…

Ректор лукаво улыбнулась и склонилась к уху парня.

– Попытайся на практике доказать Фучи, что иногда любовь – лучшее средство от депрессии, – громким шепотом произнесла она. – Или опять позвать Майю в качестве играющего тренера?

– Не надо! – поспешно буркнул Кирис. – Мы сами…

– Вот и ладно. Кстати, Кир, – Риса снова посерьезнела. – С твоим отцом все в порядке, а вот сестра… она в том же состоянии, что и Дзара: кома, переведенная в глубокий сон. При всех недостатках она храбрая девушка: когда волюты проникли в убежище, она расстреляла в них три обоймы из пистолета, а потом бросилась с ножом. Но поскольку благодаря тебе Дзии уже знает, чего можно ожидать, прогноз вполне благоприятный. Когда она придет в себя, мы дадим знать. Все, я пошла.

– Погоди! – вдруг вскинулся Кирис. – Та девчонка, в форме… из другого мира – с ней что?

– Все в порядке, разумеется. Она присутствовала на Палле тем же способом, что и я: носитель сознания далеко в космосе, а здесь – дрон в форме человеческого тела. Дрон уничтожен, но она сама не пострадала. Мы намеревались познакомить вас с людьми из Сайлавата сегодня вечером, но, похоже, премиальную экскурсию придется отменить до более подходящего случая. Извините, ребята, мне и в самом деле пора.

Она хлопнула Кириса по плечу, улыбнулась и вышла из комнаты. Фуоко еще успела заметить в щель закрывающейся двери, как фигура девочки-ректора начала расплываться и оседать гигантской каплей расплавленного воска.

– Значит, Рикона все-таки ненастоящая… – прошептала Фуоко. – Я думала, она живая…

– Мне она мертвой не показалась, – буркнул Кирис. – А что дрон, так и паладары тоже дроны. Вернее, дронов используют. Забыла, что к нам из космоса вживую не пробиться?

– Нет никаких паладаров, Кир, – Фуоко почувствовала, что ее снова начинает бить крупная дрожь. Она села на кровати и обхватила себя руками, но лучше не стало. – Риса же сказала – они всех обманывают. И солнце взорвется!

– Ну и что? Через двести же лет. Ты двести лет прожить хочешь?

– И кольчоны по всему миру сразу… Мне страшно, Кир. Очень страшно. Почему… с нами такое происходит? Почему мы стали такими? Почему именно мы?

Давно сдерживаемые слезы вдруг подступили к самым глазам. Она сердито шмыгнула, стараясь удержать их, но они все равно выступили, собираясь в крупные капли и скатываясь по щекам. Она не должна реветь! Только не при Кире…

Сильные руки обняли ее, и она, уткнувшись Кирису в плечо, громко разрыдалась, конвульсивно вздрагивая всем телом. В слезах слилось все: и мертвое лицо Дзары, и бредовые видения посреди стаи волют, и смертельный туман на набережной, и шок от правды о паладарах… Но ужас, охвативший Фуоко, постепенно отступал, и она знала, что человек рядом с ней, хулиган, хам и невежа, никуда не уйдет, по крайней мере, сейчас.

Наконец она шмыгнула в последний раз и попыталась отлепиться от вымоченного комбинезона Кириса, но не сумела. Хватка парня не разжималась.

– Пусти, – сердито сказала ему Фуоко. – Я уже в порядке.

– Дура ты, принцесса, – грубо сказал Кирис. – Молниями в волют швыряешься, кольчонов отгоняешь, а скулишь, как перепуганная первоклашка. Не пущу, пока совсем не успокоишься.

Фуоко отстранилась, насколько сумела, и заглянула в лицо другу. Вместе с досадой и раздражением на нем читалось странное выражение – неужели нежность?

– Кир, – спросила она, – ты меня любишь?

– Нет! – отрезал тот, ни на секунду не задумавшись.

– Ну и сам дурак! – озлилась Фуоко. – Пусти!

– Не пущу, – вырываться из объятий Кириса оказалось не легче, чем из удерживающего поля транспортного дрона. – Фучи, ты девчонка здоровская, но сама подумай: ну какая любовь между нами? Я шпана уличная… ну ладно, пусть даже в инженеры выбьюсь, но все равно весь день в грязи и смазке. А у тебя башка светлая, варит, как ни у кого другого. И денег у папаши куры не клюют. Фучи, тебе сейчас друг нужен, и я не против. И перепихнуться… ну, с тобой так классно, как ни с кем другим. Но про любовь разговоры сразу забудь: все равно найдешь кого-то более подходящего, так чего лишний раз друг друга расстраивать?

– Опять начинаешь? – зловеще поинтересовалась Фуоко, постепенно начиная злиться. – По башке дам! Ясно же сказала: я ушла из семьи! Я больше не Деллавита, а Винтаре. Давай я сама решу, кого и как себе найду?

– Ты одежду найди для начала, – посоветовал Кирис. – А то титьками так сквозь дырки сверкаешь, никакого кина не нужно.

Фуоко быстро глянула вниз. Х-хаш… Ее майка спереди оказалась прожженной сверху донизу, похожая скорее на угольно-грязные экзотические кружева, чем на одежду. Сквозь дыры просвечивала голая кожа, перепачканная сажей и пылью.

– Ничего себе! – озабоченно сказала она. – Кир, ну-ка, пусти.

– Реветь больше не станешь? – поинтересовался Кирис.

Фуоко почувствовала, что краснеет. Она протерла глаза.

– Кир, я не плакса, честное слово, – тихо сказала она. – Я вообще не реву… ну, редко. Если опять разнюнюсь, дай мне по морде, как Риса, ладно?

– Да ладно тебе! – хмыкнул парень. – Бабам по жизни положено слезу пускать… эй, ты чего?

– Врежу, если еще раз меня "бабой" обзовешь, понял? – пообещала Фуоко, на сей раз резким движением все-таки высвобождаясь. Парсы переглянулись, и девушке показалось, что на их пушистых мордах затаились ехидные ухмылки. – Не знаю, что им положено, а я не реву. Ох, у меня же другой майки нет. Х-хаш! Сегодня же заказанную одежду доставить собирались. Все, наверное, накрылась…

– Почему? – рассудительно спросил Кирис. – Если привезли, как заказано, она сейчас где-то в контейнерах на складе или, на крайняк, в трюме кантуется. Если твоего торговца волюты не сожрали, отдаст. Ему же заработать хочется.

– Ну, может, и так. Только ходить-то в чем, голой, что ли? Кир, почему на мне одежда обуглилась… ой, на тебе тоже! Весь комбинезон в дырках, и рубашка!

– Фучи, – странным тоном спросил Кирис, – ты вообще помнишь, что происходило?

– Помню ли… – Фуоко задумалась. Странные бредовые воспоминания сейчас казались не более ясными и внятными, чем обрывки случайно запомненного сна. – Да нет, фигня всякая в голову лезет. А что случилось? В нас волюты стреляли?

– Ну, ясно, что не помнишь. У тебя всю дорогу физиономия как у живой покойницы была, – Кирис изобразил кривую рожу с закаченными под лоб глазами и высунутым языком. – Началось с того, что твоя ручная волюта на кусочки развалилась и на Дзару набросилась…

Слушая, как Кирис неторопливо, в красках и с деталями излагает случившееся, Фуоко чувствовала, как снова холодеют спина и сердце. Если он не привирает, ее действительно следует засунуть в самый глубокий бункер и больше никогда не выпускать. Она машинально ощупывала края дыр, прожженных в материи, просовывала в них пальцы. Чудовище. Быр-быр девочка, как обзывался Кирис. Но если парсы и в самом деле передавали паладарам изображение, Риса должна знать все. Остается положиться на инопланетян – Демиургами, кажется, их Риса называла? Всемогущие творцы миров и одновременно праздные бездельники…