– Я говорил, говорил ему, что так нельзя! – причитает гость из-под ладоней. – Ши Бейта, он все задумал! Он сам время назначил, я не хотел…

Значит, все-таки самолично Правый министр. Не новость, в общем-то – координатор под маской Сируко собрал достаточно информации, чтобы аналитики Стораса сделали тот же вывод. Теперь нужно понять, что именно управитель королевской администрации имеет против паладаров. Скорее всего, обычная для Могерата вражда между Правым и Левым министрами: поскольку в контакт я вошел с Левым, Правый просто обязан подсидеть его или меня. По логике вещей, обычному человеку пришлось бы отказаться от сегодняшней церемонии в Ценгане – и дать Правому министру повод порассуждать на ухо королю о предпочтении, оказанном Кайнаню. Или же я отказался бы от кайнаньского приема, уязвив гордость конкурентов. Любой вариант для Правого выигрышный. Он забыл лишь маленькую деталь: паладары – не люди, и у нас полные карманы козырей, о которых паллийцы даже не подозревают.

Мне очень нравится новое окружение. Две страны, когда-то произошедшие от единого корня, ныне почти идентичные, говорящие на одном языке, управляемые родственными кланами аристократов – никто не способен ненавидеть друг друга настолько же сильно, как ближайшие родственники. Вполне ожидаемо, можно даже не читать спецификации площадки. Какое поле для маневра! Сколько возможностей для открытых союзов, тайных альянсов и внезапных предательств!…

А еще выяснилось, что врать мой король не рискует. Слова лишнего по своей инициативе не скажет, но и не обманет, если вынудишь говорить. И за то спасибо.

Я неторопливо возвращаюсь к прежней позе на пятках.

– На место! – холодно говорю я, переходя на грубый приказной стиль. – И слушай. Ши Бейта идиот. Он пытается играть с огнем, который понимает не больше тебя. Я не человек, а паладар. Для меня не проблема управлять одновременно двумя куклами. И тремя. И даже пятью…

На самом деле я могу одновременно поддерживать шестнадцать параллельных проекций, о чем нашему корольку знать не обязательно. Пусть он, а через него и другие, недооценивает меня. Мало ли, вдруг чужая глупость еще пригодится.

– …а потому я провел одновременно церемонии и здесь, в Ценгане, и в Кайнане. Наверняка Правый министр уже кусает рукава, читая отчеты шпионов. Я случившимся расстроен, но отнюдь не в ярости. За провокацию на сей раз я никого не накажу. Но лишь на сей. Вернись на место, я сказал!

Король суетливо копошится на циновках, словно жирный жук, переворачивается на живот, на четвереньках подползает ко мне и преданно смотрит снизу вверх, словно собака.

– Тадаосий-атара, ты ведь зачем-то хотел меня видеть? – осведомляюсь я прежним нейтральным тоном. – Какие-то государственные дела, требующие внимания паладаров?

– Да-да-да! – король мелко трясет головой. – Дела, дела! Дошло до меня, о Камилл-атара…

– Короче!

– Ассоциация граждан Хёнкона в Тасиэ провела первое собрание. Они составили протокол о намерениях – восемьсот подписей! – и подтвердили соглашение с адвокатами. Я как могу противодействую им, но мои возможности… у меня мало денег…

Тадаосий опасливо смотрит на меня, как уличная шавка, готовый в любой момент то ли отскочить, то ли повинно бухнуться головой в пол. В переводе на человеческий он ставит мне ультиматум: или паладары снова платят ему, или аристократия Хёнкона, бежавшая восемь лет назад в Ценгань, инициирует против Университета череду исков с требованием компенсации за национализированную и уничтоженную собственность. Смотри-ка ты, наш червяк все еще пытается играть в свои игры. Поддайся ему сейчас, и он начет наглеть все больше и больше, требуя новых и новых денег под выдуманными предлогами. А что – пусть даже Большая и Малая Печати у тебя предусмотрительно конфискованы, всегда можно пригрозить, что лишишь Стораса регентства и выставишь паладаров восвояси. Так, малахольный ты наш?

Похоже, пришло время припечатать титулованную особу по-настоящему. Да, очень вовремя направленные Палеком боэй докопались до правды. Докопались в буквальном смысле слова.

– Тридцать килограммов… Прости, пятьдесят катти золота, – тихо произношу я, безразлично рассматривая веер, полученный от ценганьского короля. Весьма так себе вещичка, кстати. Корявая дешевка. – Не далее чем шесть декад назад, Тадаосий-атара, ты получил от паладаров пятьдесят катти чистейшего золота в обмен на клятвенное обещание навсегда забыть про права на Хёнкон. Ты уже умудрился их истратить?

– Нет, но… я же не знал, что граждане…

– БЫВШИЕ граждане, – я нажимом подчеркиваю первое слово, по-прежнему не поднимая взгляд. – Никто, обладавший гражданством Хёнкона до прибытия паладаров, больше его не имеет. Указ подписан правящим регентом Хёнкона и скреплен Большой и Малой Печатями. Забыл?

– Нет, но… они влиятельные гра… представители влиятельных родов…

– Меня они не волнуют.

Я говорю правду: меня действительно не интересуют ошметки аристократических семейств Хёнкона. В лучшем случае они приживалы при королевских дворах Могерата. В худшем – просто напыщенные нищие, с тоской вспоминающие о былом якобы величии. Они уже забыли, что Хёнкон столетиями существовал как независимое государство лишь потому, что Ценгань и Кайнань вцепились бы друг другу в глотки, вздумай присвоить порт кто-то из них. Сейчас бывшие аристократы и в самом деле верят, что крохотный клочок материковой суши и сотня ближайших островов и в самом деле сияли богатством и респектабельностью на весь мир. Нет, меня не интересуют обломки давно разбитых кораблей… хотя, как известно, на чужой алчности можно великолепно сыграть в свою пользу.

– Но как же… как же так можно…

– Можно.

Я наконец поднимаю взгляд, и физиономия короля перекашивается плаксивой гримасой ужаса. В глубине моих зрачков пылают, разгораясь, красные искры. Образ глаз ночных хищников сидит глубоко в генетической памяти человека, и простенький трюк на удивление эффективен в отношении любой расы, основанной на генотипе древнего Homo Sapience. Светящиеся зрачки действуют напрямую на подсознание, и игнорировать их могут лишь действительно сильные личности, к каковым наш королек даже близко не относится.

– В твоих туфлях, Тадаосий-атара, – меланхолично цежу я сквозь зубы, – я бы больше думал о себе, а не о других. А то ведь, может статься, твои "представители влиятельных родов" узнают о бомбах.

– Ка… ких бомбах? – хрипит король внезапно пересохшим горлом.

– Атомных, – я снова опускаю взгляд и отключаю свечение в зрачках. – Два небольших таких заряда под хребтом Сюань, примерно по двести пятьдесят тысяч метатонов дастилинового эквивалента каждый. Те самые, что сдетонировали во время Удара, обрушив Хрустальный перевал. Интересно, Тадаосий-тара, где же ты их раздобыл? В Кайтаре? Или в Ставрии? И много ли с тебя содрали?

Кажется, короля сейчас хватит удар. Его глаза лезут на лоб, он хрипит и хватается за сердце. Он явно перепуган… но вот чем? Кажется, эмоции сильнее, чем следовало бы. Неужто и в самом деле не в курсе? Ах, как не хватает сейчас полноценного нейросканера!

– Не смотри на меня глазами больного кролика! – досадливо морщусь я. – Ты всерьез думал, что наши боэй не найдут оставшиеся после взрывов камеры, а также остатки шахт, ведущих к ним с территории Хёнкона? Любезнейшее твое величество, мы сюда не в поддавки играть прилетели через половину Вселенной.

– Я ничего не знал… – с трудом выдавливает король. – Всеми богами Пантеона клянусь – не знал!

– Да брось ты! – отмахиваюсь я. – Кто кроме главы государства мог тайно согласовать покупку с одной из заморских держав, скрытно привезти устройства, рассчитать оптимальные места, пробурить скважины… Ты ведь шантажировал своих сиятельных кузенов, угрожая завалить перевалы в случае военной интервенции, не так ли?

– Я не…

– Мне плевать, пусть даже и в самом деле ты не. Но кто поверит? "Представители влиятельных родов" порвут тебя в клочья, стоит им узнать реальную причину гибели Хёнкона. Хорошенько подумай об этом, Тадаосий-тара. Больше тебе ничего не нужно?