– А-а… да-да…

– Ну, Таня Владимировна, я, видно, совсем вас смутил, – капитан поерзал, устраиваясь на стуле поудобнее. – Наверняка вы задаетесь вопросом: что именно мне нужно? Разумеется, вы правы: не полетел бы капитан СБС в Эйград из Асталаны, если бы не острый интерес к вашей персоне, возникший… в определенных кругах. Даже не столько интерес, сколько… хм, ревность.

– Ревность? – искренне удивилась Таня, на мгновение забыв о смущении. – Ко мне?

– Ну, может, я употребляю не вполне верное слово, но… Вот вы сами представьте: три декады назад по Академии педнаук и областным отделам народного образования разослали оповещение о подборе персонала для Хёнкона – на должности воспитателей в колледж и студенческих кураторов. Список требований к кандидатам – на страницу мелким шрифтом, там и стаж, и достижения, и публикации, и даже психологические профили. Тем не менее, на каждое место в Хёнконе уже сейчас подано шесть заявлений. Такие зубры педагогики в свалку бросились – закачаешься, вплоть до маститых академиков. У некоторых наградами вся грудь увешана, статьями и дипломами стены оклеены вместо обоев. А паладары придираются, с каждым в отдельности общаются, и почти всех отсеивают. Пока что лишь восьмерым, если вас с другом не считать, предварительное согласие дали. И что, вы думаете?

– И что? – машинально переспросила Таня.

– Ну вот представьте: заслуженный педагог Ставрии с педстажем в тридцать лет, руководитель кружков, секций или даже целого Центра школьника, получает от паладаров по носу, а какая-то девчонка… уж простите меня, Таня Владимировна, но ваши двадцать два года возраста и год педагогической практики иначе не охарактеризуешь… а какая-то девчонка вот так легко и просто…

Он щелкнул в воздухе пальцами.

– … вот так просто берет и получает работу, за которую полстраны друг другу зубами глотку рвет. Таня Владимировна, вы, судя по отзывам, девушка умная, выводы и сами сделать сможете. Теперь понимаете?

– Да уж… – Таня помолчала, переваривая сказанное. – Но ведь я ни в чем не виновата! И потом, что я могу сделать, даже если меня смертельно ненавидят? Пусть.

– Не пусть, – вздохнул сбас. – Видите ли, многие из отвергнутых обладают очень серьезным авторитетом и большим влиянием в министерстве народного просвещения. А назначение в Хёнкон подлежит утверждению лично министром. Вам могут устроить серьезные неприятности – вплоть до отказа в выездной визе. И тогда вызов, не вызов – значения уже не имеет.

– Ну и ладно, – Таня постаралась придать лицу безразличное выражение, хотя желудок скрутило ледяным спазмом. Неужели из-за глупых обид совершенно незнакомых людей она так и не увидит Хёнкон? – А ваш-то интерес в чем, господин капитан? Почему СБС мной заинтересовалась? Сами же сказали, что я не шпионка паладарская.

– Затем, Таня Владимировна, – сбас многозначительно поднял палец, – что на нашей Службе лежит большая ответственность. Наша задача – не просто защищать страну от внешних и внутренних угроз, но и поддерживать ее развитие во всех отношениях. Сейчас лично Народным Председателем поставлена задача: университет "Дайгака" должен послужить на благо ставрийского трудового народа. Несмотря на Удар и до сих пор продолжающийся кризис, соревнование двух экономических систем, народной и западной, никуда не делось. Мы должны по-прежнему высоко нести флаг истинного самоуправления, доказывая миру правильность своего выбора. И в нашей борьбе жизненно необходимо любое, пусть даже самое микроскопическое преимущество.

Таня открыла рот, но сбас не дал ей вставить и слова.

– Мы должны удостовериться, что любые крупицы знаний, обороненные паладарами в Университете, не пропадут зря. И не только паладарами. Вот, например, вчерашний кольчон – слышали?

– А-а… нет.

– Да вы что! По радио несколько раз передавали. В пограничных водах между Ценганем и Хёнконом внезапно откуда-то явился кольчон. Какое-то время побродил в окрестностях, потом начался шторм, и он исчез. Почему кольчон пришел именно туда, в пустоту, а не к городу, как всегда? Что его привлекло? Раньше в Хёнконе кольчонов вообще никогда не видели. Значит, его как-то спровоцировали действия паладаров. Какие именно? Вот вопрос, жизненно важный для Ставрии: если мы ненароком сделаем то же самое, кольчон пожалует и к нам, и не факт, что мы сумеем от него отбиться в свете… последних изменений. Кольчон второго типа, м-да… А цена поражения – десятки, а то и сотни тысяч жизней. Значит, нужно избегать неверных действий любой ценой. Паладары утверждают, что совершенно ни при чем, но они новички на Палле, могут просто не понимать каких-то вещей, не замечать взаимосвязей. Наша задача – выяснить все детали и не допустить повторения. И вот здесь даже наблюдения простых, невинных, я бы сказал, людей имеют ценность огромную, не меньшую, чем профессиональных разведчиков. Понимаете?

Таня нерешительно кивнула.

– Таня Владимировна, я даже не стану спрашивать, считаете ли вы себя патриоткой, – сбас слегка придвинулся. – Разумеется, считаете. Пришло время, когда Родина ждет… нет, отчаянно молит о помощи, а идиоты, грызущиеся из-за теплого местечка, способны ей лишь навредить. По всем отзывам, вы прекрасная кандидатура – девушка умная, сообразительная и умеющая вовремя ухватить шанс за хвост. Я бы лично обрадовался, займи вы предложенную должность. К сожалению, наша Служба довольно меркантильна…

Капитан покачал повернутыми вверх ладонями, изображая чаши весов.

– Да, меркантильна, к сожалению, наши ресурсы тоже ограничены. Мы можем помочь, только если у нас появится заинтересованность в деле.

– То есть вы хотите, чтобы я шпионила за паладарами? – в упор спросила Таня.

– Что? – удивился сбас. – Ох, Таня Владимировна, мне следует извиниться, если вы поняли разговор таким образом. Нет, разумеется. Департамент внешней разведки не принял бы вас агентом, даже если бы вы попросились сами. Шпионаж – дело тонкое, заниматься им должны профессионалы. Вы же полностью непригодны ни по подготовке, ни по психологическому профилю, и как разведчик провалитесь в первый же день. Нет, ни в коем случае. Мы просто хотели попросить вас об одном: держите уши и глаза открытыми. В таких местах, как Университет, одно-два слова, случайно обороненных зарубежными друзьями, способны привести нашу науку к блистательным открытия, если вовремя донести их до правильных людей. Не беспокойтесь, никаких донесений, никаких невидимых чернил в письмах, тайников в заборе и подобных романтических атрибутов. Раз в декаду или две каждому ставрийцу все равно придется являться в посольство в Хёнконе – на политинформацию и беседу с консультантом-воспитателем. Для вас не составит никакого труда на пять минут забежать к атташе по научному сотрудничеству и быстро пересказать ему, что узнали. Разумеется, разумеется лишь при условии, что есть тема для рассказа! Пять минут в декаду, по пути – вот и все. Никаких сложностей, правда ведь?

Несмотря на доверчивую улыбку собеседника, его глаза показались Тане пистолетными дулами, заполненными бездонной смертельной тьмой. Условия выставлены: либо соглашаешься шпионить, либо никуда не едешь. Сердце заполнила бездонная серая тоска. Четыре декады, прошедшие после достопамятного ужина в ресторане "Традиция", она жила лишь острым ожиданием Хёнкона. Закончился учебный, а потом и календарный год, начались каникулы, а она ходила словно во сне, ожидая яркого и необычного пробуждения. И вот теперь придется выбирать: отказаться от "предложения" сбаса и навсегда оставаться в Ставрии – или согласиться, предав веселого безбашенного Палека и Вакая с его доброй и слегка беспомощной улыбкой неприспособленного к жизни интеллигента. И прочих паладаров, разумеется. И своих будущих учеников.

Но ведь, с другой стороны, наверняка же заставят докладывать не ее одну? Ведь и другим точно то же условие поставят. Ей-то, можно сказать, случайно повезло, благодаря сообразительному Пашке, а остальные и в самом деле глотку друг другу рвут. Что им связь с СБС? Согласятся и не заметят! Чем и кому она поможет, если гордо откажется? И потом, она же не шпион! Она вожатой едет, наукой заниматься не намерена за полным отсутствием способностей, в научных компаниях вращаться не станет. А если не расслышит разговор в кафе за соседним столиком, то кто узнает, тем более поставит в вину? Раз в декаду сообщить какому-то атташе, что ничего не узнала, или каких-нибудь глупостей наговорить – а там, глядишь, в ней окончательно разочаруются и отстанут.