Кемпер что-то крикнул ей с земляного вала, ожесточенно отбиваясь от наседавших на него аквилонцев, и Соня бросила взгляд в его сторону. Он был весь покрыт своей и вражеской кровью, рука воина указывала в сторону поселения. Соня проследила за его жестами и увидела, что всадник с огненным мечом скачет в самый центр селения, возглавляя дюжину всадников, тоже одетых в черное, вооруженных обычными мечами. Они начали теснить знаменосцев Харгана, отчаянно пытавшихся противостоять им. Девушка бросилась в ту сторону, стараясь не упустить из виду таинственный огненный меч.

Она видела, как сражался всадник: меч блистал, подобно сполохам огня, то увеличиваясь в размерах, то вновь становясь более коротким, если того требовали условия сражения. И свист этого оружия, даже не свист, а скорее вой, сопровождался каждый взмах. Огромная белая лошадь всадника была забрызгана кровью, но сам он казался совершенно невредимым. В то мгновение, когда всадник в черном повернул обратно, расчищая себе путь среди оборонявшихся, Соня бросила ему в лицо метательный нож. Обычно она не промахивалась никогда.

Однако произошло невероятное: всадник не мог видеть момента броска и летящего клинка, но тем не менее меч, сверкнув как молния, отбил нож. Соня на мгновение ощутила леденящий душу взгляд пронзительных глаз. Воин хлестнул коня и, с каждым взмахом меча оставляя вокруг себя убитых противников, направил его в сторону Сони. Девушка приготовилась встретить его, но тут ее слух уловил знакомый звук военной трубы, пробивавшийся сквозь грохот стали и яростные крики. Соня бросила стремительный взгляд в сторону разрушенных ворот и увидела сверкающее серебром тело того воина, на встречу с которым она так надеялась. Она взмахнула мечом и выкрикнула его имя. Звук голоса девушки еще не успел замереть на ее губах, как она издала новый яростный крик и тут же бросилась на черного всадника.

Ее первый удар был с легкостью отбит, словно это было всего-навсего наскок назойливого комара. Девушка развернула коня, понимая, что ее сил не хватит, чтобы противостоять разрушительному удару магического орудия. Всадник захохотал, и его громоподобный смех перекрыл шум сражения. Он двинул своего коня по направлению к Соне, и странный меч, блеснув очередной раз, казалось, вырос в его руке. Перед глазами девушки мелькнула огненная вспышка, ослепившая ее, потом — острая боль в ноге, словно пронзила раскаленная игла. Соня выхватила еще один нож и метнула его со всей силой и быстротой, на которую была способна, направив лезвие в шею противника, не защищенную темным одеянием. Меч, словно играючи, отбил нож и вновь, вытянувшись, метнулся в ее сторону. Соня увернулась и подставила щит, и в тот же момент руку, в которой она держала его, также пришла резкая боль.

— Кто ты? — вскричала Соня, она отчаялась бороться с этим загадочным всадником, его ужасное оружие делало бесполезным все ее попытки сразить его.

Всадник сорвал с лица черную маску, блеснули в странной ухмылке белые, острые зубы, язык же его был черным, как и одежда. Узкие, сверкающие глаза, казалось, видели насквозь. Взревев, подобно штормовому ветру, всадник в черном бросился на Соню.

В это мгновение над полем боя пронесся шелестящий звук, и прямо над головой всадника вспыхнуло голубое пламя. Девушка увидела Кантенфласа, скачущего к ней на серой лошади. Рядом с ним был Астамир, ударами меча отбрасывающий со своего пути противников. Его кольчуга сверкала серебром, отражая свет от горящих соломенных крыш домов. Меч черного всадника словно окутало голубое пламя, как будто воздух поглотил его сверкающий блеск, а также удушил силу и мощь. Кантенфлас приподнялся в седле и отчаянно крикнул Соне:

— Скорей, в сторону, спасайся!

Астамир выпустил стрелу в черного всадника, но тот отбил ее с той же легкостью, как перед тем броски ножей. В этот момент Соня почувствовала, что ее конь начинает падать на колени, и еле успела освободить ноги от стремян, чтобы не быть раздавленной его телом. Падая, она видела, как Кантенфлас бросился между ней и черным всадником. Их мечи со звоном скрестились, затем меч боссонца вырвался из его рук, и девушка услышала звук падения на землю человеческого тела. Кантенфлас вскрикнул — Соня никогда не слышала такой тоски и безнадежности, какие были в крике, что вырвался из его уст, лицо боссонского колдуна исказила агония, глаза сузились от дикого напряжения, как будто он хотел совершить какое-то магическое действие, но не мог.

Астамир подскакал к девушке и вздернул ее на круп своего коня:

— Быстрее отсюда! Иначе пропадем!

Черный всадник бросился за ними, его голос по-прежнему звучал громогласно и торжествующе. Они помчались среди горящих домов, и пламя, ярко полыхавшее вокруг, опаляло их кожу. Когда они очутились у земляного вала, где кипело сражение, Астамир осадил коня и развернулся:

— Не бойся, Соня! Я с радостью отдам свою жизнь за тебя, если понадобится!

Девушка, улыбнувшись, стиснула его ладонь, потом соскользнула с крупа коня и увидела, что Астамира словно освещает яркое, как расплавленная сталь, зарево, каждый мускул его тела, покрытого светящейся броней, отражал горящие дома и яркое пламя, казалось, он сам излучает огонь. Генах выхватил меч, отбросил щит за спину и приподнялся на стременах, готовясь встретить черного всадника. Его противник поднял свой сверкающий клинок и издал боевой клич. Соня подобрала с земли меч какого-то убитого воина, и хотя ее руки еще чувствовали слабость, крепко сжала оружие и встала за спиной Астамира. Она не чувствовала ни страха, ни боли от ран, сердце девушки обуревало только одно желание — жажда битвы. Меч черного всадника уже не имел такой силы, как раньше, и Астамир заставил противника попятиться и отступить.

Всадник злобно взвыл, на этот раз в его голосе были слышны гнев и удивление. Внезапно он развернулся, и его белая лошадь стремительно поскакала прочь сквозь пылающий огонь. Схватка продолжалась, но защитники поселения уже начали теснить аквилонцев. Астамир поскакал в погоню за черным всадником, и Соня, поднявшись на земляной вал, увидела, как полчища врага, сжатые узким пространством разрушенных ворот, бегут прочь, и среди них можно было заметить черного всадника с бессильно опущенным мечом, который уже не представлял собой большой опасности.

Разгромленные отряды аквилонцев в беспорядке отступали, среди них некоторое время мелькал круп гигантской белой лошади, а затем все исчезло за склоном холма.

Селение горело, и все как один боссонцы — мужчины, женщины и даже дети — пытались спасти свое имущество. То, что еще уцелело. На счастье защитников, пошел дождь, который загасил огонь и предотвратил еще большие потери.

День, пришедший за утренними сумерками, открыл глазам полную картину того, что произошло здесь ночью. Половина домов сгорела, а у тех, что были построены из камня, выгорели почти все деревянные части.

В первую очередь в починке нуждались ворота, про которые Кемпер говорил, что они возведены на века,— сейчас только обгорелые обломки дерева болтались на гигантских стальных петлях. Требовал замены и ряд кольев на первой стене, так что у жителей селения, уцелевших после ночной атаки, забот хватало и, невзирая на усталость и раны, все, кто был в состоянии, уже с полудня принялись за дело.

Число убитых перевалило за сотню, а вражеских трупов насчитали только четыре десятка. Среди них было много гиннинов, представителей одного из восточных родов боссонцев, с которыми харганы заключили мирный договор.

Схватка была кровопролитной, но такое большое преимущество нападавшим, несомненно, принес черный всадник со своим ужасным сверкающим мечом.

Собственные раны почти не беспокоили Соню, травы, которые она приложила, уже начали оказывать свое благотворное действие. Самая серьезная рана была на ноге, но и на плече, и на руках горели отметины, и если бы не кольчуга, неизвестно, удалось ли бы девушке при всем ее приобретенном в обители мастерстве остаться в живых.