– И скольких же солдат я смогу здесь нанять на такую сумму? – не удержался Дальвиг, Легкая усмешка сама собой оказалась на лице.

– Нисколько. – Ргол ничего не заметил, или сделал вид, что не заметил. – Кочевники не пойдут воевать за пределами Страны Без Солнца. Кроме того, нет на свете более трусливых, неловких и привередливых солдат, чем они. Неужели ты намеревался вести толпу этого сброда за собой на многие льюмилы, провести через границу Энгоарда и спокойно добраться до своих обидчиков?

– Ну… – Усмешка с позором сползла с губ. Стушевавшись, Дальвиг опустил лицо. – Я над этим не задумывался.

– Зря, – вздохнул Ргол. – В любом даже самом пустяковом деле нужно сначала как следует подумать. Гораздо ближе к месту назначения, вполне возможно, даже в самом Энгоарде, ты можешь нанять себе солдат. Умелых, хотя и дорогих. А еще лучше было бы обратиться к помощи волшебной. К примеру, в Гирм-Марахе, горах на севере Белоранны, в Ущелье Мертвой головы, живет Толоха Урод. Тот перстень, что сейчас на твоем пальце, может привести в нужное место, если попросить его на Черном языке. Где-то в ущелье есть ступени, вырубленные на одиноком камне. Вставай на последнюю и бросай впереди себя монеты. Появятся ступени волшебной лестницы, которая приведет тебя прямиком к пещере Толохи. Он продаст тебе армию, которую не надо кормить, которой не требуется жалованье, которая никогда не предаст и вдобавок от битвы к битве будет становиться сильнее, а не слабее.

– Как такое может быть?

– Поверь мне, может. Армия мертвых солдат, вставших под твои знамена после того, как погибли под стягами противника.

– Ха, если она так замечательна, почему ты еще не обзавелся подобной?

– Есть некоторые загвоздки. Во-первых, нужно очень много денег, чтобы заполучить ее; во-вторых, нужно быть очень отчаянным человеком, чтобы встать во главе армии мертвецов. Я пока не дошел до нужной черты, да и денег, как понимаешь, маловато.

– Прекрасно! Ты рассказываешь это мне как известному богачу, – снова не удержался от сарказма Дальвиг. И снова князь, казалось, не обратил на это внимания.

– Терпение, мой друг! Советы в щедрой горсти Ргола еще не окончились. – Хитро улыбнувшись и кокетливо огладив рукой бородку, Перстенек воздел к небу палец. Затем он повел ладонью в воздухе, и в ней оказался желтый свиток с почерневшими краями. – Давным-давно в коллекции моего батюшки очутился этот документ. Старая, нет, даже древняя карта, на которой неизвестный путешественник отметил гнездо тарпалуса по имени Гаахмун. Я могу подарить тебе карту. Кто знает, вдруг ты сможешь добраться до него и поживиться сокровищами чудовища?

На сей раз Дальвиг смог сдержать вскипевший внутри гнев. Какой щедрый подарок! Лежбище смертельного врага человека, к тому же неизвестно, существующее ли на самом деле. Интересно, отчего Ргол сам не отправился за добычей? Словно прочитав его мысли, князь продолжил, задумчиво теребя краешек дряхлого свитка:

– Ты можешь спросить меня: отчего ты, только что жалившийся мне на недостаток денег, сам не воспользовался услугами этого «клада»? О юноша, все просто и сложно одновременно. Дело в том, что проклятый зверь залег не где-нибудь, а в Белоранне, на берегу реки Нолан! Ты слыхал об этой стране? Волшебникам не стоит показываться в этой местности, а если их угораздило там оказаться, надо прятаться и таиться. Белоранна – страна без волшебства, потому как магические потоки обходят ее стороной, и чары теряют силу, все, кроме самых древних и могучих. Жители этой необычной страны тоже не подарок: все колдуны у них считаются злыми демонами в людской шкуре. Любого, кого только заподозрят в принадлежности к магии, убивают. Вот так-то. Мне, как человеку довольно известному за пределами моих владений, трудно было бы рассчитывать на хороший прием в Белоранне. Менять внешность и привычки – дело ненадежное, да и слишком хлопотное. Кто я такой без магии? Тридцать лет жизни в окружении сверхъестественных, недоступных простым смертным сил играют с человеком плохую шутку. Лиши волшебника его магии – и получишь инвалида, больного физически и духовно… Ты же, лишь недавно вступивший на скользкую дорожку колдовства, сможешь пересечь Белоранну.

Ргол отправил карту в медленный волшебный полет, окончившийся в ладони Дальвига. Нерешительно и неохотно тот развернул твердый и хрупкий пергамент, покрытый многочисленными изъянами – от пятен темно-бурого цвета до больших дыр. Грубая схема изображала большую страну; три дымящиеся вершины вулканов были нарисованы у ее южной границы. Ближе к северному краю, на берегу петляющей реки были нарисованы крупные знаки, выписаны незнакомые руны.

– Если отправиться на хороших конях точно на север отсюда, – сказал Ргол, – то нужного места можно достичь всего за две-три недели.

– Далеко, – опасливо ответил Дальвиг. Карта не вызвала у него доверия: больше всего она походила на дурачество мальчишки.

– Я не стану тебя гнать в дорогу, – улыбнулся князь. – Можешь оставаться в этой прекрасной стране или же отправиться со мной. Мне нужны способные помощники, хотя особой славы или больших денег пока обещать не могу. Поверь, мой мальчик, дать тебе карту стоило мне больших усилий. Это говорит о сильной симпатии, о добрых чувствах, которые я испытываю к тебе. Гораздо охотнее я позвал бы тебя в свою столицу…

Если сомнения и терзали разум Дальвига, добрые чувства Ргола и его желания страшили больше Белоранны, тарпалуса и путешествия с сомнительной целью вместе взятых. Решительно свернув свиток, Эт Кобос склонил голову, наконец-то выражая Рголу благодарность.

– Что ж, спасибо тебе, – сказал он, стараясь не глядеть в ласковые и страшные глаза князя. – Боюсь, я был слишком груб и несдержан… и сразу не мог оценить твоей доброты и щедрости. Прости. В здравом рассуждении я признаю правоту всех твоих слов и полезность всех советов. Мне хотелось бы немедленно последовать им, потому как задержки рождают ненужные сомнения. Ты не мог бы предоставить пару тех самых хороших коней, одежды и еды на дорогу? В счет шестидесяти монет, конечно.

– Ах, разве ты мог в этом сомневаться?! – Ргол всплеснул руками. Сложив губы бантиком, будто бы собираясь поцеловать Дальвига на прощание, он проводил его жадным и грустным взором. Эт Кобос бочком миновал носилки – а едва слышно постанывающие рабыни уже брались за ручки. – Мой дорогой Сорген, я был несказанно рад нашему с тобой знакомству. Искренне надеюсь, что это не последняя наша встреча…

– Да-да… я тоже рад и тоже надеюсь, – ответил Дальвиг, веря, что голос его не слишком явно выдает лживость этого утверждения. – Фаскел ван лаутир, орман.[4]

– Спасибо, дорогуша. Тебе того же, – проворковал Ргол. Повинуясь его легкому жесту, девушки-носильщицы подхватили носилки и осторожно пошли прочь.

Пустые холмы – без деревьев, кустов и даже камней. Одни лишь клочковатые заросли дым-травы, которая, по уверениям кочевников, впитывает в себя серую пелену вместо воды и солнечного света. Пустые серые низины у подножий холмов, и ни одной речушки, ни одного ручейка. Только редкие грязные лужи, по поверхности которых пленкой насыпана вездесущая пыль. На многие льюмилы вокруг ни одной живой души… Только три вершины, словно торчащие из-под земли макушки похороненных великанов. Слабый северный ветер разносит по небесам изрыгаемый ими дым, перемешивает и несет на далекий юг, к берегам великих Покинутых болот.

Однообразные в своей унылости холмы похожи как капли воды. Они исчезают сзади и снова возникают перед воспаленными глазами, создавая у путешественников впечатление, что они никуда не движутся, а просто едут по кругу. Пепел летит с неба, набивается в одежду, разъедает кожу и раздражает сходящие с ума от безрадостной картины глаза.

День за днем один и тот же убогий пейзаж, который ничто не в силах изменить. Кажется, жизнь остановилась здесь раз и навсегда, и несчастный, угодивший в эти места, вынужден будет умереть у подножия одного из тысяч холмов, так и не увидев больше солнечного света.