На последнем его слове раздался громкий треск и звон, и Саруман в растерянности остановился, потому что не смог читать дальше. Зеркальный пол под ним вдруг покрылся многочисленными трещинами, такими частыми, как нити паутины, что всякое изображение исчезло.

– Это ты сделал? – взвыл Саруман и обернулся к Гэндальфу.

В последний момент Гэндальф догадался сделать это. Собрав все силы и прочитав заклинание, разбивающее волшебные зеркала, он словно копье бросил свой посох в пол. Туда где треугольником лежали Нарья, Вилья и Нэнья. Посох воткнулся в зеркало, уйдя в него концом на целый фут, эльфийские кольца вспыхнули вокруг него светлыми звездами, и от жезла стремительно побежали в разные стороны миллионы трещин. Добрались они и до Сарумана, скрыли его изображение, а потом поглотили и отражение Камня Магов вместе с Черным Заклинанием.

Гэндальф упал рядом со своим посохом, схватился за него одной рукой, притянул его к себе, вынув из пола, другая рука его сгребла Нэнью, Нарью и Вилью, и совершенно обессиленный он замер. Глаза у него закрылись.

В десяти шагах от него метался от бешенства и полного бессилия Саруман Белый. Он рвал на себе волосы и одежды, колотил по полу жезлом, пытаясь вернуть ему прежнюю зеркальную гладь. Но все было тщетно. Нельзя разбитое зеркало вновь сделать гладким. Наконец, забыв про гордость и надменность, он упал на колени и заглянул под Камень Магов. И тут из его глотки опять вырвался рев. В этот раз это был рев отчаяния, потому что взгляд его поймал лишь последние тающие и сливающиеся с серостью камня, руны. Черное Заклинание исчезло. И Саруман Белый не успел овладеть Кольцом Всевластья. Он стоял перед Камнем Магов на коленях, и ничего не мог сделать.

Трещины побежали теперь уже по граням каменной пирамиды, затем от нее стали отваливаться куски, посыпался песок, и вот уже весь камень распался на куски, которые рассыпались в прах.

Кольцо Всевластья несколько секунд оставалось в воздухе. Оно еще продолжало сверкать, но его сияние быстро угасало. Наконец оно сверкнуло последний раз и потемнело, после чего упало на пол, раздался неестественно громкий звон, затем оно быстро покатилось прочь.

– Стой! – Саруман опомнился и бросился вслед за Кольцом. Но через несколько шагов, невидимая стена, созданная им же самим против Гэндальфа, остановила его и отбросила назад. – Куда?

Кольцо быстро катилось к гигантской трещине, в которой все еще, хотя и не так сильно, как прежде, полыхал огонь. Но огненная стена быстро опускалась обратно под землю вместе с девятью всадниками, которые все еще продолжали отчаянно понукать коней, но уже не приближались, а отдалялись все дальше и дальше, и силуэты их стремительно уменьшались в размерах. Тягучий и тоскливый вой, протяжный и полный разочарования заглушил дробный топот копыт. Это, видя, что цель ускользает от них, выли назгулы. Кольцо покатилось скорее. Как живое, оно подпрыгивало, словно от нетерпения.

Раздался стук. Это посох Гэндальф упал, преградив Кольцу дорогу. Оно подпрыгнуло, пытаясь перепрыгнуть его, но посох тоже поднялся, и оно стукнувшись об него, отлетело обратно. Затем последовала еще одна попытка. И опять Гэндальф не дал Кольцу катиться дальше. Кольцо отлетело назад и покатилось снова. Теперь оно пыталось миновать посох, обойдя его справа. Но скорость его снизилась. Видимо и у него заканчивалась сила, что заставляла его катиться, и конец Гэндальфова посоха вдруг стал тонким, словно игла. Маг протянул руку вперед и надел Кольцо Всевластья на свой посох, который тут же потолстел и таким образом стал самой надежной клеткой для Кольца Всевластья.

– Нет! – закричал со своего места видевший все это Саруман Белый. – Нет! Отдай, Гэндальф! Ты овладел им не по праву!

Лишь эхо было ответом Саруману. Гэндальф даже не обернулся в его сторону. Гигантская уродливая тень, что металась за спиной Сарумана, просто заплясала в неистовстве, а потом разом уменьшилась и приняла свой обычный облик, какой и должен быть у нормальной тени. Саруман замахал кулаками, словно кому-то угрожал, затем повернулся вокруг себя, описывая своим посохом широкий круг, рассыпались серые и белые лучи вокруг него, и завернулся в свой широкий белоснежный плащ. После чего он упал и затих без движений. Скомканная белая горка, стала уменьшаться, а потом и вовсе растаяла, словно сгусток пара.

Раздался дикий, душераздирающий рев. Это, закрылась, чуть ли даже не захлопнулась гигантская трещина, поглотив остатки огненной стены вместе с назгулами. А вовремя, потому что один из назгулов уже был так близко, что рука его уже схватилась за край, но захлопнувшаяся трещина обрубила ее по локоть, и рука несколько секунду судорожно сжимала и разжимала кулак. Длинные тощие пальцы с острыми кривыми когтями дрожали. Затем рука упала на пол и поползла в сторону Гэндальфа, но через десяток дюймов она остановилась, сжалась в последний раз и затихла. Еще через секунду на ее месте лежали лишь черный дымящийся прах. Последние клубы пламени вырвались из трещины и погасли в воздухе.

Подземелье вновь погрузилось в непроницаемый мрак и оглушительную тишину...

Когда Гэндальф открыл глаза, то увидел что он сидит на полу поддерживаемый Элрондом. Маг оглянулся туда, где только что был Саруман Белый. Ничего, кроме непроглядного мрака он не увидел.

– О, Элронд, – прошептал Гэндальф, глядя на друга печальными и наполненными невыносимой болью глазами, – как же ты вовремя! У меня уже почти нет сил.

– Там наверху, эльфы одержали полную победу над орками! – радостно сообщил Элронд.

Гэндальф горько вздохнул и с трудом произнес:

– Увы, про себя я этого сказать не могу. Правда полным поражением это тоже не назовешь, но и до победы теперь опять, ох, как далеко. – Затем глаза мага гневно сверкнули, и голос его вдруг наполнился силой. – Ах, Саруман, Саруман Белый! Я не могу в это поверить. Разум отказывается принять это, но Враг перетянул тебя на свою сторону и теперь ты у него на службе. Предатель!

Спустя три месяца после описанных выше событий, восьмого марта одна тысяча триста семьдесят седьмого года по хоббитанскому летоисчислению ровно в пять часов утра к Большому мосту через Брандуин неспешно, понурив укрытые капюшонами головы, подъехали два всадника. Один был на великолепном белоснежном и тонконогом скакуне ристанийской породы, другой на низкорослом сером в яблоках пони с большими лиловыми глазами, пушистыми ресницами и густой челкой.

Это были маг Гэндальф и хоббит Бильбо.

Бильбо Бэггинс, сын Банго Бэггинса и Беладонны Тук вернулся домой из своего Третьего самого опасного путешествия, в котором его жизнь действительно не раз висела на волоске от гибели.

И это было самое печальное его возвращение. Не было мешков с золотом на седлах пони, не было подарков от эльфов. Не было веселого солнышка и задорного хоббичьего смеха при встрече. Бильбо пробирался в свой дом в темноте, словно вор, боясь, что кто-нибудь его заметит. И хотя на этот раз Бильбо был твердо уверен, что его дому ничего не грозит, потому что его охраняет его двойник, созданный когда-то Гэндальфом, и не гонится за ним в этот раз премерзкий и опаснейший Горлум. Но на душе было так тоскливо, что хоть плачь.

Почему? Пожалуй, если бы Бильбо задали такой вопрос, он затруднился бы на него ответить. А если бы он немного подумал, то наверняка сказал бы:

– Это потому, что Гэндальф все время хмурый и неразговорчивый.

А Гэндальф стал таким, после того, как с помощью Элронда и Торонгила выбрался из подземелья Дул Гулдура. К этому моменту Бильбо окончательно пришел в себя, хотя до этого он находился почти в бессознательном состоянии и очень смутно помнил, как Торонгил и Элронд поднимались вместе с ним наружу. Очень смутно он помнил и то, как при выходе со всех сторон на них навалились орки, как только они оказались на свежем воздухе. Вокруг уже было по вечернему темно, и у орков в лапах горели факелы. Торонгил и Элронд сражались как львы, защищая себя и хоббита и не давая оркам проникнуть в подземелье, откуда они только что выбрались. Их мечи сверкали подобно молниям, и гора убитых ими орков быстро росла у их ног. А когда сил у Торонгила и Элронда уже почти не осталось, и до Бильбо дошло, что все кончено, он с трудом встал на ноги, вытащил свой кинжал и встал рядом с Торонгилом, чтобы встретить последний натиск врага, орки, вместо того, чтобы ринуться в последний победный бой, вдруг растерянно оглянулись, и в их плотных рядах появилось смятение. Они заметались, побросали факелы и попытались скрыться. Но скрыться им было некуда. Путь в подземелье им закрывал Торонгил, хоть и раненный и усталый, но все еще грозный и беспощадный. Позади со всех сторон их теснили лесные эльфы, только что прорвавшиеся в замок. Их был целый отряд во главе с Леголасом. Не прошло и двух минут, как с орками было покончено, и два друга оказались в окружении эльфов. Они буквально свалились эльфам на руки – так были обессилены оба. Бильбо опять впал в беспамятство. Последнее, что он помнил, как заботливо Леголас рассказывал Торонгилу: