По тучам и они маршировали,

Пока воительниц не повстречали.

Кто струсил — вам нетрудно угадать. ..

Посовещавшись, обратились вспять

Все девы, или попросту удрали,

Щиты свои и шлемы побросав

И окрикам полковницы не вняв.

Меж тем отряд свой в боевой порядок

Построил осторожный Аполлон.

Меч золотой выхватывает он.

«Какая нерешительность повадок!

Как много на одежде лишних складок!

Все это странно: рук их белизна,

Колен округлость, бедер ширина.

В военном деле, видно, очень слабы

Сии враги... Неужто это — бабы?

Взгляну вблизи!» И с поднятым мечом

К ближайшей он направился бегом.

От ужаса присела амазонка,

Увидев меч, и завизжала тонко:

«Ударит он! Попала я в беду!

Уж лучше я заране упаду!»

И поскорей бросается врастяжку

Она ничком... Смеется удалец:

Ведь под плащом заметил, наконец

Он кое-что, и пощадил бедняжку.

«Вы видели? — солдатам он сказал.

Ну, так и есть, я верно угадал.

Их убивать, пожалуй, не годится.

Отшлепаем-ка их по ягодицам!»

Услышав это, рявкнули «ура!»

И, буйною веселостью объяты,

На амазонок ринулись солдаты.

Их возбуждала славная игра.

Тузили всех, особенно дурнушек:

Для них не пожалели колотушек.

К хорошеньким судьба была добра:

Рука, удар не нанося напрасный,

Касалась кожи белой и атласной,

И ласкою вдруг делался шлепок,

И вместо «хлоп!» вдруг раздавалось «чмок!»

Одни из дев поспешно удирали,

Другие не спешили убегать,

Как бы желая, чтобы их догнали,

Догнавши же — отшлепали опять.

Игра богов! Повсюду в то мгновенье

Виднелись белоснежные зады.

Как не пожать победы той плоды,

Особенно, коль нет сопротивленья?

И вот такая воцарилась тишь,

Что было б слышно, как бежала мышь.

Но перейдем к вождям, к их поединку.

Сражаться так Юдифи — не в новинку.

Ее поймал бог Пинда молодой.

«Ну, берегись! — святая прошептала.

Бороться я не буду, милый мой,

Но ты своей заплатишь головой

За честь мою». Противиться не стала

Она, хоть целомудренна была,

Желаньям бога, да и не могла...

Ждала она, сама раскрыв объятья,

Когда начнет ее противник млеть,

Вошла во вкус приятного занятья

Врага потом успеет одолеть!

В утехе Феб ее опережает

И сызнова атаку начинает

(На то он бог). «Добро! Теперь ты — мой!»

Юдифь решила, ловкою рукой

Придвинув меч, лежавший недалеко.

Святая ошибалась, и жестоко:

Феб вовремя удар предотвратил

И за руку коварную схватил.

«Черт побери! Стараюсь вам в угоду,

А вы меня задумали убить,

Как будто я хотел вас оскорбить...

Не стоит заводить такую моду.

Вы беспрестанно тянетесь к мечу,

Стремясь меня скорее уничтожить...

Я добр и подражать вам не хочу,

А только ваши прелести умножить».

Коварным он дотронулся перстом

До некоего места, что причастно

Рождению истомы сладострастной;

(Мы словом греческим его зовем).

Он произнес при этом два-три слова

(Заклятие, наверное), и вдруг

То место выросло... Велик испуг

Юдифи, и не чаявшей такого.

Она глядит, смущенья не тая:

«Кто — женщина или мужчина я?»

Опомнившись, святая наша хочет

Ударить Аполлона; тот хохочет.

Ее удар легко он отразил...

Но этот поединок прерван был

Не приняли участия в сраженье

Уродливые старые дуэньи:

Они спасались бегством от шлепков.

Чего они боялись, в самом деле?

Преследовать их вовсе не хотели.

И, отбежав на сотни три шагов,

Они назад с досадою глядели.

Читатели легко вообразят

Их злость и гнев... Чего не натворят

Сердитые старухи? Страх минутный

Рассеялся; спешат они назад,

Дабы напасть на тех, кто невпопад

Игре предался новой и распутной.

Хоть кое-кто ее уже кончал,

Но ряд бойцов, замешкавшись, отстал

Последние особенно годились

Для кары, и немедля напустились

На них старухи. Вот борьбы исход:

Кто шлепал — был отшлепан в свой черед.

Друзья, за них не думая вступаться,

Тем зрелищем сбежались любоваться,

Дразнили их: «Ну, будете вы знать,

Приятели, как вовремя кончать!»

Отшлепав их, святые недотроги

Набросились и на притворщиц тех,

Чьи принципы не очень были строги,

Кому был бой предлогом для утех.

Посыпались ругательства сначала,

Затем пинки; пинков старухам мало,

Их гнев растет, их руки — как клешни...

Вот в волосы вцепляются они,

И кой-куда еще ожесточенно

(Язычники глазели восхищенно)

И подкатились под ноги вождям...

Как передать Юдифи возмущенье?

Она вскричала с гневом: «Стыд и срам!

Где видано такое повеленье?

Как! Вы пришли, чтоб колотить врагов,

И передрались из-за пустяков

На их глазах! Сбесились, вероятно?

Какой позор! Вы спятили с ума?

Эй, перестать, покуда я сама

Не выдрала вам волосы! Понятно?»

От слов святая к делу перешла

И расточать удары начала.

Смеялся Феб, конечно, до упада.

Затем ушел, встав во главе отряда.

Долину эту между облаков

Теперь зовут Долиною шлепков.