И следующий момент, я начинаю быть честным с собой. Приходит какая-нибудь информация из вне, какой-нибудь критический отзыв на мою лекцию: «дайте автору яда». Время от времени такие письма приходят к нам на почту. И вот я должен быть честным с самим собой, честным, по моему представлению о том, кем я себя считаю? – Тогда письмо абсолютно честно написано. Действительно лекции никудышные, слова паразиты, сленг… Ведь правду пишет человек. Если я, будучи честным с самим собой, понимаю, что это правда, и все тому соответствует. Если я считаю себя этим, то я должен себя начать ломать, посыпать голову пеплом, взять посох и уйти куда-нибудь подальше, чтобы не надоедать своим присутствием всему оставшемуся миру. И это начинает меня немного подтачивать, сеять во мне неуверенность, и если до этого я читал лекцию на одном дыхании, то теперь ты начинаешь следить за каждым словом сленга или еще чего-то.
Реальная история. Приходит письмо, о том, что я говорю постоянно, что йога исчезает и меня спрашивают, не боюсь ли я, что слова материализуются, и йога тогда действительно исчезнет. Я, конечно, знаю откуда ноги растут. Это все эти доморощенные полу-психологи – полу-идиоты, которые тренинги ведут по всей стране и зомбируют людей по всей стране, а те потом слова боятся сказать, чтобы не «накаркать». Ну, бред. Но пришел такой отзыв, и ты, считая себя конгломератом ощущений, начинаешь подстраиваться под эти жалобы, и, читая иной раз лекцию, стараешься не упоминать уже что-то, что может вызвать подобную реакцию. И невольно ты начинаешь понимать, что раздирающая внутри тебя тенденция есть. Хочется быть всем приятным и красивым, чтобы все тебя любили одновременно, никого не хочется раздражать, сделать это не удается, полнейшая внутренняя ломка идет. И чем больше я считаю себя конгломератом ощущений, тем хуже у меня лекции уже. Я начинаю переживать.
Я приглашаю, скажем, к себе друзей. Я начинаю думать, как они воспримут мою квартиру, потому что я считаю, что они будут судить обо мне по моей квартире…и все жизнь превращается в ад, моментально.
Другая сторона. Я, прочитав множество книг, понимаю, что я в данный момент считаю себя этим конгломератом, потому что так привычнее, так удобнее. Да я привык себя считать таким то и таким то человеком. Но, тут же я понимаю, что мое высшее «Я» не имеет к этому конгломерату ощущений никакого отношения. Это такая же одежда, только сплетенная из более тонких структур. И уходя на шаг глубже, я не попадаю в свое высшее «Я». Я просто попадаю в более тонкий конгломерат ощущений. Они как матрешки сложены. И вот уже из более тонкого конгломерата ощущений я вижу, что будучи честным с самим собой и адекватно воспринимая критику из вне, моя более внешняя оболочка начинает ломаться. Почему? Потому что я из нее вышел и уже, как зритель, наблюдаю, как она ломается прекрасно.
И я понимаю да, в йоговский книжках пишут, что ты не есть тело, а теперь вот реальный есть способ убедиться в этом. Сказано в них, что ты не мысли и ощущения, уйдя на более глубинный комок ощущений нашего высшего «Я». Возникает способность уйти с более грубого, и фактор честности с самим собой, как бульдозер его сносит. Фактор честности он следующий: если я себя считаю чем-то, и будучи честным с самим собой, я начинаю делать себе очень больно. Это как если бы сносили дом вместе с жильцами. Живете вы в доме, а тут приехал бульдозер честности с самим собой и прет на вас, а вы и не знаете, что делать, то ли крышу держать, то ли стены подпирать. Это одна ситуация.
Другая ситуация, если я вышел из дома этого старого, обветшавшего, понимаю, что он должен быть уничтожен. И в этой ситуации, я расту.
Если мы сочетаем честность с самим собой с фактором нецепляния чего-то и не отталкивания чего-то, а выходим на новый уровень, то предыдущий уровень может быть безболезненно снесен. Нам от этого только легче. Этот эффект всех семинаров, тренингов. Сначала нужно вывести ваше представление о том, кем вы являетесь, которые вас порабощали, угнетали. А вот когда вывели ваше высшее из этих представлений, то уже можно эти представления безжалостно снести. Но не раньше, чем вы выйдете, иначе будет очень больно.
Вот такой вот фактор очень важный. Что же происходит при этом? Все таки у нас лекция Свобода и честность с собой. А происходит следующее. Как только вы выходите на более тонкий конгломерат ощущений, который ближе к нашему высшему «Я», а наше высшее «Я» свободно, то вы можете наблюдать, как сносится более грубый конгломерат ощущений, а после того, как он уже снесен, вы его заново не отстраиваете. Вы начинаете внутренне жить на более высоком уровне свободы, вы поднимаетесь на уровень более высокого осознания свободы, как следствие понимание своей изначальной свободы. А если вы осознаете свою свободу, значит вы уже можете ей воспользоваться. И вас уже никакие мысли не страшат. Если до этого та или иная ситуация вызывала у вас холодок, какие-то страхи, то после этого вы начинаете совсем по-другому смотреть.
Уволят с работы? – Ну и ладно, мне давно не хватало смелости самому уйти, мне помогли. Возникает возможность работать с предыдущими страхами, которые до этого нас буквально парализовали. Фактически получается, что внутренняя честность с самим собой – это отдельная страница нашей работы. Я напоминаю, что есть честность с внешним миром, а тут мы как бы открываем отдельную страницу честность во внутреннем мире. Как вы понимаете, нет четкой границы, где внешний мир, а где внутренний. Все разделения это иллюзия. Вот я здесь сижу и тело мое тут где-то закончилось – это иллюзия. На самом деле я непрерывен во всей Вселенной. Тот факт, что я привык себя считать в рамках этого тела – это иллюзия. И возникает другой метод применения честности с самим собой, уходить не во внутрь, от большего конгломерата ощущений, а наоборот в сторону расширения. Когда человек вдруг чувствует, что он больше, чем его тело, больше, чем его проявления, он как наблюдатель видит – вот он есть человечек, он читает лекцию, плохо читает или хорошо, но он как бы больше, чем этот человек.
Говорят, такой эффект наблюдается у хороших актеров на сцене, когда они исполняют ту или иную роль (Гамлета или еще какую-нибудь), у них возникает очень странное ощущение разотождествления с представлениями о самом себе. Они вдруг видят, что и они играют ту или иную роль, и в тоже самое время они видят, что они больше, чем этот человек, и видят себя с разных сторон на этой сцене. Это очень интересный эффект, который вызывает эйфарическое состояние у актеров. Настоящий актер в театре никогда не поменяет свою профессию ни на что, потому что он испытывают такую эйфорию от разотождествления с тем, чем он не являлся, столько с него спадает разного рода ограничений. Что многие из них под конец жизни так и писали в мемуарах, что моя жизнь была на сцене, все, что было вне сцены – это как сон, подготовка к тому времени, которое он проводил на сцене. Т.е. на сцене он жил, а все остальное время проходили какие-то другие физиологические процессы, обеспечивающие его жизнь на сцене. Когда я сейчас смотрю ту или иную передачу, про того или иного актера, где рассказывается, как ему плохо жилось, в коммуналке, жена ушла, денег нет, он спился и умер.
Когда я смотрю эти передачи, мне потом не хочется смотреть фильмы или постановки с этим актером, потому что я его представлял в одном, а мне тут какую-то «чернуху» подсовывают. И у меня невольные ассоциативные связи возникают, что на сцене он врал. А в реальности все было наоборот. На сцене он был настоящим, а врали передачи о личной жизни, о том, что от него жена ушла и т.п. По этой причине я предпочитаю не интересоваться личной жизнью актеров. Все что он может дать – он даст на сцене. Все, что за пределами сцены - не имеет отношение к его высшему «Я», которое творит. То же самое касается композиторов. Если мне нравиться какая-то музыка, то я совершенно не хочу знать, с кем переспал этот композитор, иначе я начну подменивать понятия.
