У нас в семье подготовка к школе в смысле обучения чтению, письму и счету проходит без проблем. Саня, мой первенец, выучил буквы в два года. Мы жили тогда на даче, и дочка хозяев в том году шла в школу, она учила буквы сама и его выучила. Но читать он стал только к пяти годам: не понимал, как складываются из букв слова. Я купила ему магнитную доску, а он составлял слова и просил меня читать их. Иногда получалась бессмыслица — «ктвуп» или что-нибудь такое же дикое, я и это читала. Когда пошел в школу, выучил Настю, а она — Ваню, потом все вместе — Маню, а сейчас обучают Аську.
Большая семья — коллектив разновозрастный в отличие от детского сада, где в группе дети приблизительно одного возраста и уровня развития. В таком коллективе есть у кого учиться и есть кого учить.
Но вот мама жалуется: «Дети не любят и не хотят читать. Саша говорит: «Алеша не читает, и я читать не буду», а Алеша: «Не буду, потому что Саша не читает. Что делать?»
Во-первых, радоваться, что братья друг друга любят и уважают, причем не только младший старшего, но и наоборот.
Во-вторых, помнить, что «старший» — не такой уж старший, что ничего страшного пока еще не произошло, а отчаиваться и вовсе нет причин: многие дети (и взрослые тоже) не любят того, что плохо умеют. Вспомните, как вам, например, не хочется что-нибудь делать: мыть пол, писать годовой отчет, чинить электропроводку, и пожалейте ребенка. Вот подрастет, научится читать так, что не будет замечать, что это работа (вот как мы дышим и не замечаем этого), и начнет читать запоем, все подряд, придется думать, как его остановить — чтоб «не глотал» книги.
Меня часто спрашивают: «Как быть?», и я всегда сама стараюсь и мамам советую найти в самой неприятной ситуации хорошее, не раздражаться и не паниковать, что у подруги ребенок в 6 лет читает книги самостоятельно, а у вас в 8 не хочет. Все люди (и все дети) разные, и если совсем-совсем плохого взрослого редко встретишь, то уже ребенка-то и подавно. Может, я и не права, но мне кажется, что своего ребенка лучше сравнивать не с соседским, а с собой. Уж себя-то мы считаем неплохими людьми, правда? Вот и давайте перейдем к тому, что «в-третьих».
Только честно: а вы много читаете? Сколько часов в день? Книги или только газеты и журналы? Имеет значение даже, когда читаете. Мне недавно одна знакомая рассказала, как ее спросила дочь-восьмиклассница: «Мама, а что, ты не любишь читать?» Мать, журналистка, литератор, была потрясена: «Конечно, люблю, почему ты спрашиваешь?» — «Потому, что я никогда тебя не видела с книгой». «А я-то столько лет ночами работала, читала, писала, чтоб не тревожить ребенка, когда дочь спит», — сокрушается сейчас мама. Есть вещи, которых детям лучше не слышать и не знать: ваши споры с мужем, например. Но вот споры отца и матери по поводу прочитанной книги дети должны слышать обязательно. Неважно, что книги они не читали и не понимают существа дела: мама с папой относятся к книге серьезно, они спорят, вон даже поссорились, значит, что-то в этом есть, как бы прочитать? Не отнимайте у ребенка «неподходящую» книжку, пусть он не поймет (мы ведь, положа руку на сердце, тоже не все понимаем в Достоевском), Пусть ваш трехлетний ребенок таскает том из полного собрания сочинений Пушкина — не отнимайте. Меня часто ругают друзья: «Почему ты позволяешь детям потрошить книги? Смотри, что они с ними сделали!» Думаете, мне не жалко книг? Еще как жалко! Прихожу с работы — сидит четырехлетняя Ася и листает громадный альбом Тициана. Но она листает его аккуратно! Уже научилась — на тех бедных книжках, что листала в год, в два. Она уже понимает, что читать книгу — пользуясь современным словечком — престижно. Как старшие дети, как мама — читает (т. е. сама себе рассказывает, что где нарисовано). Есть у меня время — я ей скажу: «Смотри, как красиво нарисовано», нет — по головке поглажу и побегу на кухню. Книга должна быть частью жизни ребенка до того, как он научится читать, тогда и не будет проблем, как приохотить к чтению.
И еще — о телевизоре. Это наш родительский соперник, и серьезный, так и надо к нему относиться. Вот мне соседка жалуется: «Хочу научить детей читать, возьму книжку, читаю им, а они не хотят слушать, уходят». Все-таки не всякая мама читает, как артистка, — вот она и проигрывает в сопоставлении с «ящиком». Да еще тетя Валя с экрана не скажет: «Сиди смирно, не вертись, не ковыряй в носу». Вот и уходят — смотреть глазами, как, наверное, первобытные ребятишки, замерев, смотрели в костер: что-то двигается, что-то пляшет, будто что-то и происходит, что-то неведомое, таинственное. И вот поэтому я считаю, что если книжку можно давать любую, то не всякую передачу можно разрешать смотреть по телевизору. И я уже слышу, как мне возражают: «Так что ж, нам самим и не смотреть совсем телевизор, если ребенок в комнате?» И мне всегда удивительно, что родителей так раздражает сама мысль о том, что чем-то нужно поступиться ради ребенка, в чем-то себе отказать. Ну, не очень это большая жертва — иногда выключить телевизор. Есть семьи, где он всегда работает, — что ж, наверное, можно и так жить. Только тогда требование к ребенку «Читай!» надо снять. Кто-то умеет и любит танцевать — кто-то нет, ну и ничего страшного. Так и без чтения можно прожить, живут же многие. Но если вы хотите, чтоб ребенок был как вы и лучше вас, чтоб чтение было его потребностью всю жизнь, чтоб вы в воспитании сына могли опереться на литературные примеры и он мог бы вас понять — тогда еще и еще раз проанализируйте вашу собственную жизнь, собственные взаимоотношения с книгой, если можете что-то изменить к лучшему — измените.
Более существенным мне кажется подготовить ребенка к той школе, в которой мы учимся всю жизнь, — к работе. Как часто школьный порог воспринимается и детьми, и родителями как жесткая граница между веселой беззаботностью праздника и унылыми буднями труда, как страдают дети от необходимости ежедневно делать то, чего они не умеют, — работать.
В семье, где ребенок растет в окружении одних взрослых, он, как правило, от домашней работы огражден, а в детском саду полностью выключен из семейных забот и трудностей.
В детском саду детей обслуживают люди, которые обязаны это делать, и кроме того, это, как в «Аленьком цветочке», какие-то невидимки. Кто-то привез продукты, кто-то их приготовил: «Садитесь, деточки, кушать!» Кто-то помыл посуду, кто-то — пол.
В такой семье, как наша, дети видят, что ничего не появляется само собой, видят, как я бегу в магазин и прибегаю с сумками (бегом — это в прямом смысле). Мальчишки стараются от двери до кухни дотащить мою поклажу, но это у них не всегда получается — тяжело. Дети — и девочки, и мальчики — постоянно моют посуду, метут пол, вообще помогают мне убирать в доме, стирать мелочи. Они могут подогреть суп, сварить вермишель, поджарить яичницу, заварить чай. Они знают, что их труд необходим: если я буду чистить картошку, то посуда останется немытая, а если я буду мыть посуду, то пол будет неметеный.
Так что они понимают: труд — вещь обязательная. Это не игра в труд, а именно труд, работа, которую за тебя никто не сделает. И есть в ней не только принуждение, но и радость удачи: «Мама, посмотри, как мы убрали!»
В прошлом году мы всей семьей отдыхали под Москвой в самодеятельном доме отдыха, там каждый взрослый должен отдежурить один день на кухне. Меня освободили, но я сама попросилась — неудобно. Сидим мы — я и двое мужчин — и чистим картошку. Приходит сынишка одного из них, лет десяти-одиннадцати, и смотрит. Папа ему говорит: «Почисть и ты». — «Я плохо чищу, медленно». Отец: «Ну ты одну, а я — две, вот и будет три». — «Я не хочу». Отец: «Я тоже не хочу, но вот чищу же». А сын ему: «Ты не можешь отделаться, а я могу. Если бы ты мог, ты бы тоже отделался».
Тут подошли мои с Аськой в коляске, пристроили ее под деревом в тени, чтоб ей не жарко было и все видно, — и подрались из-за ножей, не всем хватило. Драка — это, конечно, плохо, безобразие, но как же я ими гордилась!
Мы часто употребляем сочетание слов «воспитать любовь к труду», а вот Некрасов сказал точнее, «привычка к труду» и назвал ее «благородной».
