Мой учитель когда-то говорил мне: «Человеку невыгодно быть плохим, совесть замучает скорее, чем обстоятельства». Ощущение правильно прожитой жизни может стать единственной наградой, но в том-то и дело, что большей и не бывает.

Когда мы с подругами встречаемся у кого-нибудь в гостях, разговор все чаще вертится вокруг темы «здоровья», да и в поздравительных открытках «желаем здоровья» все чаще пишем перед «счастья в личной жизни и успехов в работе». Это возраст: проблемы, когда купать и чем кормить ребенка, заменяются дискуссиями о сложностях школьной программы, в названии должности появляются слова «зав», «начальник», «старший». «Кушайте, кушайте», — угощает хозяйка, устало опустив на колени натруженные руки.

А на лестничной площадке, «в курилке», наши мужья обсуждают свои мужские проблемы: на сколько сантиметров в тысячелетие раздвигаются галактики, отчего исчезли динозавры с лица земли, кто кого победит, если начнут сражаться кит и слон. Бывшие мальчики, выращенные любящими мамами, до седых волос сохраняют если не детство, то уж отрочество наверняка. Они точно такие же, в каких мы влюбились, не знаю сколько лет назад — талантливые, многообещающие, увлекающиеся, бессребреники. Дочь одного моего знакомого, которую он бросил вместе с сестрой лет 15 назад, говорит: «Я не знаю человека лучше, чем мой отец». Ту семью, в которую он ушел, он тоже бросил, любовь и молодость вернулись к нему в третий раз. Сейчас он увлекается дельтапланеризмом. Нет, он еще не летает на дельтаплане, он пока изучает литературу и уже хорошо знает, как рассчитать площадь несущей поверхности крыла. Его ученики (а он учитель) с горящими глазами смотрят ему в рот, когда он рассказывает о счастье полета, для которого, как и птица, создан человек. Зарплата его расходится по двум исполнительным листам, но это его не волнует: какие-то мелочные расчеты останутся далеко внизу, когда он оторвется от зеленого склона холма.

Дети судят по-своему, им скучны и непонятны наши мерки. Это мы их такими воспитываем: подальше от будней, от быта, от унылой обыденщины. Музыка и фигурное катание, поэзия и живопись… А дети так быстро схватывают основные черты «идеального» человека: «Остер, умен, красноречив». Им все одинаково легко дается, и они долго ищут себя. Сын моей хорошей знакомой с детства увлекался авиамоделизмом, и ни у кого не было сомнений, что он будет поступать в авиационный. Он и поступил, но был исключен за неуспеваемость, восстановился — и снова исключен. Поработал, опять поступил — и опять бросил учебу. Мечта, оказывается, не исполняется просто так, надо много и упорно работать, пока взлетит в сияющее голубое небо серебристый лайнер «Андрюша-144». А за долгие студенческие годы он женился, у него родилась дочь, развелся, снова женился и снова развелся. Он по-прежнему красив, глаза глядят умно и с грустинкой: жена не так, как ему хотелось бы, воспитывает дочь, и он страдает.

Способный студент систематически не занимается, зато активно участвует в художественной самодеятельности, в комсомольской работе, в стенной печати (помните, в детстве стишок учили: «Драмкружок, кружок по фото, мне еще и петь охота…»). Интересуюсь, получает ли стипендию. Ну, конечно, нет: жена учится на вечернем и работает, да и родители помогают.

Эти цветы растут только на почве, щедро возделанной любовью: мама не раз и не два пойдет унижаться перед деканом, умоляя «в последний раз» назначить ее ребенку «последний срок» сдачи задолженности. И молодая жена (пока еще молодая) изо всех сил хочет помочь ему, освободить от быта, чтоб учился: он ведь так талантлив, гораздо талантливее ее. Спрашиваю студентку-вечерницу (нет, не жену того, что учится на дневном), почему она не ходит на занятия, ведь ей потом будет трудно. Оказывается, не с кем оставить двоих малышей трех и полутора лет: папа взял отпуск за свой счет и уехал на месяц на охоту. Так мы их учим: мужчина должен проверять себя в борьбе с трудностями, должен быть сильным, закаленным, легко выносить отсутствие городского комфорта.

Наверное, нет фильма о современной молодежи, в котором не было бы такого положительного героя: днюет и ночует на работе, общественник, спортсмен. Как выгодно он отличается от отрицательного, который с работы норовит удрать пораньше домой, в дружину не идет, от субботника увиливает. Как счастливо улыбается в финале жена положительного, когда, забежав на минутку между двумя героическими поступками домой, отец берет на руки чистенького веселого малыша.

Мой знакомый женился (по горячей любви, конечно), в семье появился ребенок. Но счастливый папа увлечен своей работой, он ходит на курсы английского языка, чтоб читать работы по специальности, изданные за рубежом, в подлиннике, он дружинник, а чтоб снять утомление, он плавает в бассейне.

Дальше почему-то события развивались не так, как в кино. Жена становилась все раздражительнее, одевалась все небрежнее, а однажды, взяв ребенка, ушла к маме.

Если не мы, матери, то кто же объяснит нашим мальчикам такие простые истины: любовь и в самом деле не вздохи на скамейке и не прогулки при луне?

В очень близкой мне семье однажды выяснилось, что необходимо поспешить со свадьбой. Избранник дочери сказал своей невесте и ее родителям все высокие слова о любви и ответственности, какие положено говорить в таких случаях, и мать будущей мамы отправилась к родителям будущего папы, так как не хватало малости: их разрешения — ему не было восемнадцати. «Сережа, ты сошел с ума! — закричала любящая мама без шести месяцев папы. — Какая свадьба, какой ребенок! Мы же только начали копить на машину!»

Как хорошо, когда дети послушные, и как огорчает нас их непослушание! Так и вырастают они послушными мальчиками: мама сказала, значит, так лучше всего и сделать.

Разве можно сравнивать несравнимое: будущего сына и будущую машину? Сережа и не сравнивал, он выбрал машину. Ему повезло: ребенок родился мертвым, и даже алиментов на него платить не придется. А навещать несостоявшуюся маму — все как-то не было времени, он ведь учится и собирается сдавать на права, да и общественная работа много времени отнимает.

Повзрослевшая, с опустошенной душой недавняя девочка тенью ходит по квартире, прислушивается к молчащему телефону. Ну конечно, если бы родители разрешили, Сережа женился бы. Он и женится, когда ему разрешат, и будет мечтать о сыне, и именно сын родится у него в один счастливый день. Сын — его нужно воспитать настоящим мужчиной: сильным душой и телом, справедливым, чуждым меркантильности. Пока это существо еще в пеленках («Это почему я должен к нему вставать? Я устал за день, а ты целый день ничего не делаешь, даже посуду не помыла! Да сделай же что-нибудь, чтоб он замолчал!»), но когда сын вырастет, они вместе пойдут в поход на байдарке по рекам Сибири, будут переправляться через пороги, петь песни у костра, рисковать жизнью, спасая товарища.

Любимые сыновья, они становятся любимыми мужьями, не став любящими: мама, а потом жена не дают им узнать счастье любви — отдать все, чем дорожишь, любимому человеку. Увлечение научной фантастикой сменяется интересом к дельтапланеризму, и напрасно жена, ставшая матерью, пытается обратить внимание любимого на оторванную дверную ручку, что-то толкует про простуды сына — это вызывает раздражение: бабское воспитание, мальчишку надо закалять, пусть ходит на лыжах, обтирается холодной водой по утрам — вот и не будет никаких простуд. Он уйдет к той женщине, которая его понимает, не заставляет ходить в магазин, а сама ходит с ним в походы, а когда и эта переродится в «мещанку», пойдет дальше, все такой же молодой. И всю тоску о несостоявшемся счастье оставленная мать его сына сосредоточит на ребенке, отдаст его в спецшколу с английским языком, будет возить 3 раза в неделю в бассейн, займет и перезаймет, и будет работать на полторы ставки, и вязать на продажу шапки (в рабочее время, конечно), но все-таки у мальчика все будет, как у тех, у которых есть отцы. Она купит ему велосипед, мотороллер, да все, что он захочет, то и купит, и дельтаплан тоже, она и на летающую тарелку для своего мальчика накопит! Вот круг и замкнулся. Завтра, ломая крылья этой чудесной мечте, явится какая-то женщина и заговорит о свадьбе, а она закричит: «Но мы же копили!»