Было бы нелепостью предположить, что Кульчий, и уж тем более Тихомиров, вернувшийся вскоре после тех событий из Москвы и занявший свой прежний пост, целенаправленно работают на мощное европейское государство, проявляющее в последние годы повышенный интерес к своей «утраченной» территории. Вербовать чиновников такого ранга — занятие совершенно бесперспективное. Но нужно учитывать, что оба генерала давно и плодотворно сотрудничают с городским головой Кожуховым — теперь, правда, уже бывшим мэром, сумевшим тем не менее сохранить свое влияние в регионе. Единственный отпрыск Тихомирова, к примеру, возглавляет дочернюю фирму промышленно-финансовой группы «Балтинвест», подконтрольной клану Кожухова. А двое сыновей Кульчего трудятся в головке мощной посреднической фирмы, контролирующей региональные грузопотоки, — эти тоже завязаны на «Балтинвест».

Учитывая эти и другие обстоятельства, можно предположить, что эти двое вынуждены время от времени подыгрывать европейским партнерам Сан Саныча — не бескорыстно, надо полагать, хотя и в разумных пределах.

И еще один «фактик» из того же разряда. Тихомиров, воспользовавшись своими столичными связями, создал при управлении по сути два дублирующих друг друга подразделения — антитеррора и спецопераций. Последнее возглавляет подполковник Долматов. Неизвестно, имеются ли на счету ОСО результативные акции в деле обеспечения безопасности граждан и государственных институтов, но вот то, что Долматов время от времени «наезжает» на крупных предпринимателей и чиновников, неугодных клану Кожухова, Белицкому, как начальнику УЗП, было известно доподлинно. И если суммировать все вышесказанное, получается, что Долматов состоит при Тихомирове и Кульчем чем-то вроде спеца по «особым» поручениям.

Закончив инструктаж, Белицкий хлопнул на прощание Сотника по плечу.

— Ты подменился со своими коллегами, как я тебя просил? Ну вот и ладненько... Значит, утром выходишь на дежурство?

— Так точно, пан Станислав, — шутливо ответил Сотник. — Тружусь на ваше ведомство, аки пчелка. Скоро меня из уголовки выпрут, как не справляющегося со своими прямыми обязанностями...

— Ну вот и ладненько, — серьезно и раздумчиво повторил Белицкий. — Мужчинку того они, конечно, пробьют, тем более что появились зацепки. Но до ночи могут и не успеть прокрутиться. Так что уже с утра, господа, следует быть готовыми к любым неприятностям и потрясениям...

— Бушмин Андрей Михайлович? — осведомился сотрудник ОМОНа, перепроверяя очевидный для себя факт. — Вы арестованы.

В живот Бушмина, чуть пониже солнечного сплетения, уперся твердый предмет. При ближайшем рассмотрении предмет оказался горлышком литровой бутыли водки «Smirnoff», каковую сжимал в своей крепкой лапе Ваня Демченко, его однокашник и давний приятель, года полтора назад сменивший черно-синий прикид морпеха на экипировку бойца ОМОНа.

Но вид у него нынче мирный: одет по гражданке, поверх тонкого шерстяного свитера наброшена кожанка — ближе к вечеру с Балтики ощутимо потянуло сыростью. Под мышкой зажат объемистый пакет. Надо полагать, приложение к спиртному.

— Опять ты со своими ментовскими шуточками, Иван, — хмуро бросил Бушмин. Он отступил в сторону, пропуская товарища в квартиру. Потом защелкнул за ним дверной замок. — Извини, но я сегодня не в том настроении.

Бушмин был в одних трениках и шлепанцах на босу ногу. Звонок в дверь застал его в ванной, на щеках и подбородке остались следы пены для бритья. Обнаженный торс покрывали блестки воды, на крутой шее болталось махровое полотенце. На правом предплечье распластал крылья в свободном полете кондор — по молодости сделал себе наколку и давно уже собирался свести, но все недосуг.

— А что это Андрюшенька такой мрачный?

Демченко заговорщицки подмигнул, затем демонстративно встряхнул в воздухе вместительную емкость.

— Я тучи разведу рука-ами...

Закосить под Аллегрову ему не удалось — медведь в детстве на ухо наступил. К тому же Демченко оценил хмурый вид приятеля. Широкая улыбка на его смугловатом открытом лице тут же сменилась озабоченным выражением.

— Может, я не ко времени, брат?

Бушмин отобрал у него спиртное и пакет с закусью, энергично кивнул в сторону вешалки.

— Разоблачайся, Иван. Ты ж знаешь, я всегда рад тебя видеть.

— Тогда какие проблемы? — Демченко повесил куртку на крючок. — Настроение мы тебе подправим, не сомневайся. А в чем, собственно, дело? Никак машину раздерибанил?

— Пустяки, Ваня, не обращай внимания... Ты давай пока обустраивайся, хочешь на кухне, а можно и в комнате, а я в темпе добреюсь и сменю прикид.

Бушмин вернулся в ванную. Ссутулясь, уперся руками в края умывальника, постоял так несколько секунд, затем не сдержался и судорожно вздохнул. Настроение у него после всех этих недавних злоключений было прескверным.

Переодевшись, Бушмин прошел на кухню, где его приятель успел уже достойно сервировать стол, разложив на тарелки соленые огурцы и помидоры, подернутую янтарным жирком копченую куру, розовые ломтики ветчины, пахучий набор даров Балтики.

Бушмин не относил себя к почитателям Бахуса, но в кругу друзей можно и расслабиться иногда — почему нет?! Никаких важных дел на вечер у него не запланировано, выезжать сегодня на «линию», по понятным причинам, он не собирался. Умеренная порция спиртного, да еще под такую закуску, что прихватил с собой хозяйственный Демченко, наверняка поможет ему снять нервное напряжение.

Демченко скрутил голову пробке, налил щедрой рукой сразу по половине стакана.

— За мужиков.

Выпили, не сдвигая стаканы, помянув ребят, погибших в Грозном, да и не только там — и в Аргуне, и в Старых Атагах, в районе южных промыслов, и в окрестностях Ведено; знакомых и незнакомых.

Довелось и им попариться в кровавой чеченской бане, но не до смертельной истомы — в скорбном списке значатся другие имена и фамилии. Сорок шесть моряков-балтийцев никогда не вернутся домой, около сотни морских пехотинцев получили контузии и ранения различной степени тяжести. Морпехи были в самом пекле, добиваясь успеха там, где другие отступались. Именно против «черных дьяволов» в середине января 95-го года Дудаев бросал свои отборные части. После боев в «зеленом квартале» у президентского дворца в Грозном отдельный 879-й батальон морской пехоты ДКБФ стал последней надеждой командующего объединенной группировкой генерал-майора Ивана Бабичева. Морские пехотинцы (а вместе с балтийцами воевали также северяне и тихоокеанцы) не «сдали» ни одного квартала, ни единого здания и даже подъезда. Они были едва ли не единственными, кто не оставлял на поле боя своих раненых и убитых.

Их называли чернорабочими войны, вслед за десантниками и простыми мотострелками. Дудаевцы отзывались с уважением об офицерах морского спецназа: «Мужики натасканные в своем деле и упертые. В отличие от других „зелень“ под пули не подставляют».

Бушмин оттрубил назначенный командованием срок от звонка до звонка, он был в числе тех пяти офицеров, кто принял участие в обеих командировках: вначале отметился в Грозном в январе — феврале, затем воевал в предгорьях вместе со Вторым сводным десантно-штурмовым батальоном дважды Краснознаменного Балтийского флота. После боев у Аргуна был перемещен на должность «энша» батальона. За участие в кавказской войне награжден двумя орденами и медалью. Трижды представлялся к Герою, но почетного звания так и не был удостоен, за что зла на государство не таил — в Чечню он ехал не за наградами.

Демченко незадолго до планового вывода Первого сводного ДШБ из Чечни получил сквозное ранение в правый бок. После выписки из госпиталя он еще год с небольшим прослужил в бригаде морской пехоты в должности комроты, затем ушел на гражданку. Осуждать его за такое решение никто не стал — на скудную офицерскую зарплату семью нынче не прокормишь. Тем более что Иван не принадлежал к числу первопроходцев, к тому времени часть уже успели покинуть многие. Среди них были и те ребята, с кем Бушмина связывали тесные товарищеские узы. Саня Прохоров, к примеру, подался в РУОП, третий год служит в местном СОБРе, Володя Мокрушин перевелся в Морской, Юра Калайда ушел в подразделение антитеррора УФСБ...