— А от меня, Четвертый, что тебе нужно?

— Ну так… случилось! Гатаулина нашли возле пристани…

— Пьяного? — не сразу врубился Литвяк.

— Мертвого! Два часа назад его еще видели, он с какими-то мужиками база… извините, разговаривал, а минут… да, вот подсказывают, минут двадцать назад нашли его, значит, уже того…

— Ясненько, — протяжно сказал Литвяк, хотя ему, в общем-то, ни черта было не ясно. — Ну а мы здесь при чем?

— Не знаю… Видно, ошибочка вышла. До связи, Морской, и спокойной вахты.

Литвяк задумчиво потер ладонью лоб, подергал за кончики вислых усов, потом поманил пальцем сержанта:

— Ракетницу еще не сперли?

— Как можно, товарищ капитан?! Вся матчасть у меня в наличии!

—Добро… Волоки сюда ракетницу!

Вальдену, чтобы добраться до Морского, пришлось сделать небольшой объезд: на Куршскую косу можно было проехать, лишь миновав расположенный на перешейке Зеленоградск. Он гнал машину по ночному шоссе с сумасшедшей скоростью, до него, наверное, здесь никто так не ездил. Миновав пост на перешейке, где сонный пограничник лишь мельком посмотрел на документы, он стрелой понесся в сторону Ниды. Вальден знал, что ему нельзя сейчас терять ни минуты времени.

Он свернул к поселку, затем, безошибочно определив, где находится объект, выехал на западную окраину Морского.

Машину оставил в переулке, до станции отсюда было полторы сотни шагов. На то, чтобы «досмотреть» интересующий его объект, включая казарму, у него ушло минимум времени — смотреть здесь особо было нечего. Служба у русских налажена, по обыкновению, безобразно. Часового, естественно, нигде не обнаружилось, охранение отсутствует напрочь. Вальден, действуя как лис, забравшийся в курятник, мог бы в одиночку передушить всех солдатиков, но зачем, спрашивается, ему это нужно?

Он решил, что начал не с того конца. Следует проехать до пристани, где они, по всей вероятности, высадились, и оттуда уже начать поиск. Как говорят сами русские, «танцевать будем от печки».

Вальден уже добрался до противоположной окраины поселка, нашел дорогу, по которой можно проехать к заливу, а где-то там и пристань находится, но вдруг его внимание привлекла некая деталь в ландшафте, которую он приметил лишь благодаря обостренному вниманию. Сквозь деревья лесного массива, несколько правее от пристани, куда направлялся Бруно, едва заметно пробивалось световое облачко. Он напряг свою тренированную память. В той стороне, насколько ему известно, нет никакого жилья. Что бы это могло быть?

Вальден обычно прислушивался к своему внутреннему голосу. К тому же многолетние тренировки, в ходе которых применялись самые изощренные приемы и новейшие методики обучения, помноженные на тот славный опыт, который он заполучил на Балканах, развили в нем сверхинтуицию. Он часто совершал поступки, выглядевшие странными в глазах других людей, да и порой сам себе удивлялся — но результатов добивался, как правило, блестящих.

Вальден колебался недолго. Скорее всего, «компания» уже перебралась на литовскую сторону. Он тоже в скором времени там окажется, но у него еще есть время, чтобы найти следы троицы здесь, в Морском — он считал это важным.

Определившись во времени и пространстве, блондин сдал задним ходом и, вспоминая в подробностях данную местность, поспешил в объезд небольшого лесного массива, со стороны которого мерцает загадочный свет.

Алочему бы, спрашивается, и не нагрянуть на огонек?

Мокрушин вскинул голову, чутко прислушался к ночным шорохам и звукам. Он переволок спальный мешок на небольшой песчаный холм, отсюда ему открывался обзор на опушку хвойного леска и на дорогу, по которой можно проехить к «хилтону» от поселка. Он уже отчетливо слышал шум автомобильного движка. Кого это еще черт несет?

Безошибочно нащупав рукой «глок», он «выпал» из спального мешка. Примерно метрах в двухстах он обнаружил тачку, которая потревожила его покой. Но что это? Ага, кажется, разворачивается, фары теперь светят в другую сторону… Все, уехал.

Наверное, заплутал кто-то, не в ту сторону поехал, но в конце концов сориентировался и проложил другой курс.

Мокрушин улегся обратно. Закинув руки за голову, уставился на звезды. Через несколько секунд его веки закрылись. «Будильник» выставлен и включен, пару часов можно и прикемарить.

— Андрей, ну почему ты не хочешь лететь со мной в Питер? — в который раз уже спросила Розанова. — Пойми, так будет лучше! У тети дача в Сестрорецке, мы там ка-ак спрячемся! А хочешь, на Чукотку поедем?

— На Чукотку? — опешил Андрей. — Так далеко?

— Ас тобой, милый, — проворковала Розанова, — я согласна даже на Чукотку!

Они сидели, обнявшись, в беседке возле «хилтона», неяркий светильник был подвешен на гвоздике к деревянному шесту, двое находились внутри светового круга, а за его границей была тьма.

Рука девушки забралась под полу куртки Бушмина, погрелась у сердца, затем, шаловливо перебирая пальчиками, стала спускаться вниз, вниз…

— О-о-о, — раздался ее удивленный возглас. — Что это у нас такое… большое? Фи, какой холодный… и железный… Андрюша, ты что, всегда таскаешь с собой пистолет?

— Всегда, — усмехнувшись, сказал Бушмин. — Поэтому меня девушки и не любят.

Он осторожно убрал ладонь девушки с рукояти «беретты», которая торчала у него из-за поясного ремня.

— Еще как любят, — Розанова изловчилась и легонько куснула его за мочку уха. — Вот только попробуй мне тут изменять! Слышишь… Кондор! Вот только-только попытайся хоть на кого посмотреть! Ты, конечно, парень удалой, и от тех ты ушел, и от этих, но от Лены Розановой тебе точно не уйти!

Бушмин, увидев приставленный к носу кулачок, разжал пальчики и поочередно их все поцеловал.

— Мы ведь с тобой, Андрей, в сущности, мало что успели сделать, — закручинилась Розанова. — В кино вместе не ходили или в театр… Цветы… Ах да, цветы ты мне уже дарил… Что еще мы не успели? Да много! Вот, например, не танцевали с тобой ни разу…

Перед ним стоял портативный приемник, настроенный на УКВ, местная радиостанция гнала в ночной эфир музыку, шляге-ры, джаз, рок, классика… Розанова сделала чуть погромче.

— Андрей… А когда все закончится, когда ты разделаешься со всеми своими… делами, ты найдешь меня, да?

Бушмин, подавив вздох, прижал девушку к себе еще теснее. Ему хотелось сказать: да, да, да, конечно, милая, я найду тебя! Но зачем врать? Зачем лгать человеку, который стал тебе так дорог? Конечно, он мог бы ей что-то пообещать, как на его месте наверняка сделал бы другой… Сказать примерно так… Если меня, дорогая Лена Розанова, не убьют те или другие, или третьи, если меня не обманут «столичные товарищи», могут выпотрошить, к примеру, а потом зачистить за ненадобностью, если я сделаю себе пластическую операцию, полностью, включая документы, сменю личину, а потом еще раздобуду деньжат, то да, конечно, я непременно тебя разыщу, и тогда мы счастливой парой, рука об руку, доживем до глубокой старости.

Нет, это несерьезно. Он не имеет права обнадеживать девушку, а вдруг она действительно поверит и будет ждать?

— Андрюша, ну не будь ты таким… серьезным! А то я сейчас… заплачу.

— Не надо, Лена, плакать, прошу тебя. Давай лучше будем…

— Танцы! — объявила Розанова, увлекая за собой на площадку Андрея. — Сеньор, вы слышите эти божественные звуки музыки? Это же танго!

Розанова сделала ударение на последнем слоге. Бушмину никогда раньше не доводилось танцевать танго, и вообще в партнеры ему в последнее время, кроме «костлявой», никто не набивался.

— Да, моя сеньорита! Я приглашаю вас на танго!

Бруно Вальден подкрадывался бесшумно, как матерый хищник, не раз уже выходивший поохотиться. Когда приблизился к какому-то строению, а то, что он наблюдал перед собой, смахивало на барак или щитовой дом, его шаг и вовсе замедлился. Он старался ступать так, чтобы под подошвой не стрельнула ненароком шишка или не хрустнула сухая хворостина.

От дома доносились обрывки музыки. Он заходил к «лесной избушке» не со стороны площадки, частично освещенной каким-то источником света, а с тыльной стороны. В руке у него был увесистый «стечкин», на дуло которого он уже успел навинтить глушитель. В заднем кармане брюк две запасные обоймы, никогда не угадаешь, как обернется та или иная затея, так что лучше иметь при себе запас патронов.