— Хренова туча народу, — предупредила «Моторола» голосом Мокрушина. — Если можешь, рви когти…

— Тридцать минут, — свистящим шепотом произнес в микрофон рации Кондор. — Начинай обратный отсчет.

Хорошо, конечно, что у него оказался комплект ключей от всех помещений Дома художника. И голова опять же варит неплохо. Но еще лучше было бы, как подумал в самый последний момент Бушмин, если бы он оказался сейчас где-нибудь в другом месте.

Почему-то они решили, что он забаррикадировался в офисе Ломакина, за мощной металлической дверью. Ну и простаки!

— Что, звонок не работает? — как это с ним случалось порой, в этой экстремальной ситуации Бушмин поймал боевой кураж. — Или хозяева гостей не ждали?

Он поднимался по лестнице, вроде как случайно здесь оказался. Часть боевиков окружила здание, группа «тяжелых» расположилась в районе лестничной площадки второго этажа. А Бушмин, выскользнув из дверей конференц-зала, оказался в тылу целой своры «полканов».

Их было пятеро, все в «брониках» и спецназовских масках. У одного дробовик в руках — чтобы в случае штурма перебить дверные петли, — трое вооружены пистолетами, пятый, очевидно старший, еще не успел обнажить ствол. Все они рассредоточились у входной двери и, кажется, готовы уже были начинать баталию.

Дружненько обернулись на возглас, а после секундного замешательства наставили на Бушмина свои пушки. Кроме старшего, опять же который при этой рокировке оказался ближе всех к поднимавшемуся по лестнице Андрею, этот в отличие от других не стал хвататься за оружие.

«Вул», дабы он не мешал в предстоящем маневре, Бушмин заткнул за пояс, а весь трофейный арсенал так и остался лежать на столе в предбаннике. Бушмин, не без определенной доли артистизма, дернул «молнию» на куртке вниз — прямо тебе крутая модель на подиуме. Полы разошлись в стороны, открыв взорам взыскательной публики нечто, смахивающее по виду на старомодный дамский корсет — новинка сезона. В правой руке новоявленной модели был зажат пульт с равномерно пульсирующей крохотной лампочкой, в левой кнопочный электроприбор, проводки от которого шли к контактному взрывателю, вставленному в ячейку нагрудника. В прочих ячейках, сделанных из полупрозрачного целлулоида, содержалась некая субстанция — у ошарашенной таким поворотом публики имелось обширное поле для фантазий. Но Бушмин решил сразу утолить чужое любопытство.

— Пластит. Пять кэгэ… Если кто не знает, что такое пластиковая взрывчатка, умножьте на семь, получите эквивалент динамита.

Судя по замешательству, боевики дружно занялись арифметическими вычислениями. А заодно прикинули, что такой массы пластита будет достаточно, чтобы распылить каждого из них на молекулярном уровне и превратить недавно отреставрированный особняк в обгоревший каменный остов.

— Он… блефует.

Смельчак, вымолвивший эти слова, позорно дал петуха, что произвело на остальных гнетущее впечатление.

Атмосфера была настолько наэлектризована, что любое неосторожное движение могло привести к непоправимым последствиям.

— Ну что, господа хорошие, есть желание прошвырнуться на небеса?

Старший, у которого хватило благоразумия разрядить ситуацию, медленно стащил с головы шлем, затем негромко спросил:

— Чего вы добиваетесь, Бушмин?

— Мне нужно поговорить с вами наедине, Вениамин Александрович. Если все пройдет без эксцессов, я гарантирую вам полную безопасность… Прикажите своим людям разоружиться и встать лицом к стене. Но — без фокусов!

Карсаков, шатен лет тридцати семи, с твердым широкоскулым лицом и проницательным, без примеси страха и злобы, взглядом, на какое-то мгновение задумался.

— Фокусы — это по вашей части, Бушмин, — сказал он нейтральным тоном. А после небольшой паузы добавил: — Ладно, пусть будет по-вашему.

Можно было, конечно, повязать и тех «полканов», что заявились в Дом художника вместе с Корсаковым. Но Андрюша уже притомился от такой работы, да и запас веревки подошел к концу.

К тому же он нашел себе более интересное занятие, пробавляясь разговором с одним из силовиков Казанцева.

— Очень интересные вещи вы мне рассказываете, Вениамин Александрович. Прямо-таки заинтриговали меня…

Они расположились в апартаментах Ломакина. Вадима Петровича пришлось выставить вон, вернее, запереть его в ванной комнате — он опять воссоединился со своими юными почитателями, и при желании они могли возобновить свои прежние занятия, но без музычки и выдержанного французского коньяка. На запястьях Карсакова красовались стальные «браслеты» — наручники Бушмин позаимствовал у одного из боевиков. В качестве дополнительной меры предосторожности он, предварительно срезав витой шнур, стягивавший шторы, приторочил своего собеседника к кожаному креслу.

—Домик в Калифорнии, энная сумма денег… Это что, на полном серьезе? Или, как выразился ваш сотрудник, вы блефуете?

— Я дал вам информацию для размышления, — спокойным тоном сказал Карсаков. Этот человек, которого Бушмин по-своему уважал еще со времен совместной работы в «Балтии», держался чертовски хорошо. — А уж ваше дело, верить мне или нет…

— Здесь замешаны иностранцы? — полувопросительно произнес Бушмин. Он вспомнил странный акцент, с которым говорил один из тех людей, кто рыскал по коридорам гостиницы. — Назовите страну.

Карсаков на мгновение поднял глаза к потолку.

— Есть люди, скажем так, которые готовы не только предоставить вам полные гарантии безопасности и страну обитания по вашему выбору, но и щедро заплатить за те сведения, каковыми, по их мнению, вы можете располагать. А какой они национальности и в какой стране проживают, думаю, для вас особой роли не играет.

— Это вам все по фигу, — сумрачно сказал Бушмин. — Лишь бы деньгу платили, сами готовы работать на любую шваль… Впрочем, вы человек не глупый, и я не собираюсь читать вам мораль.

— У вас нет другого выхода. Вы даже не представляете себе, Бушмин, какие силы и возможности стоят за этими людьми.

— Почему же, — оседлав верхом стул, Бушмин не мигая уставился на своего собеседника. — Очень даже представляю… Так выходит, вам поручили спешно разыскать меня? И чтобы, значит, ни-ни… Чтобы ни один волосок с моей золотой головушки не упал…

Он озадаченно покивал головой.

— Ну и дела… Такого поворота я точно не ожидал. Кто вам, кстати, поручил вести переговоры со мной?

— Конкретного поручения не было. Есть определенные инструкции, как я должен вести себя в том или ином случае.

— Это инициатива Алексея Игоревича? Он что, решил простить мои «невинные шалости»? Ах да, я забыл, что речь идет о чистогане… А для таких, как «янтарный барон», деньги не пахнут.

— Зря вы дразните Казанцева, ох зря… — противореча самому себе, сказал Карсаков. — И зря вы не послушались меня, когда я рекомендовал вам пару месяцев назад спешно убраться из города. Ну а теперь, Бушмин, вы основательно влипли… Хотя, повторюсь, если не будете и впредь глупить, то сможете выбраться из этой заварухи с определенной прибылью для себя.

Бушмин посмотрел на часы. В запасе осталось всего пять минут. Люди из «Балтии» тоже не будут сидеть сложа руки, хотя Карсаков сам попросил их какое-то время не беспокоиться и не устраивать силовых акций — надеялся, очевидно, договориться по-хорошему.

Карсаков, естественно, заметил, что его оппонент все время сверяется с часами. Сам он время от времени косился в направлении вскрытого сейфа, при этом на его лицо набегала тень беспокойства.

Андрей осторожно посмотрел через щелочку в окно. Ну и ну, народу набежала целая прорва… О том, чтобы высвистать сюда еще и «янтарного барона», теперь не может быть и речи.

— Вы в западне, Бушмин, — напряженным голосом сказал Карсаков. — Что бы вы ни делали, но отсюда вы не выйдете…

— Неужели? — усмехнулся экс-морпех. — Еще как выйду, с шумом, треском, громом и молнией…

Он повторно набрал номер дежурной части УВД.

— Дежурный по городу? — Бушмин воспользовался трофейным мобильником. — Сотрудник охраны Саве… Ах, уже выслали машину? Да, у входа… Сколько? Человек пять или шесть… Что, что… Наезд! Да откуда мне знать, кто такие… Вышлите еще одну или две патрульные машины, не ошибетесь…