Аннушка в отличие от «младшенькой» женщина во всех отношениях серьезная и здравомыслящая. Сколько отец ни пытался перетянуть старшую дочь на свою сторону, растормошить ее, пробудить в ней интерес к художественному творчеству – все усилия были впустую. Пединститут, воспитательница детсада, заведующая дошкольным учреждением… Полностью зациклена на семейных делах.
Иногда, объединившись с мамой, она оказывала серьезное давление на отца, с тем чтобы тот не сбивал Ленку с пути истинного. Девочка закончила с отличием ВХУТЕМАС? Прекрасно. Небесталанна? В папу, значит. Ну а теперь – замуж! Детки, готовка, стирка – это и есть настоящее творчество. Все остальное от лукавого…
Утрируешь, конечно, Лена. Никто тебя к скоропоспешному замужеству не толкал. Никогда ведь никого не слушалась, все по-своему решала.
Вот и вышла замуж за… пианиста. Тот, будучи ее сверстником, уже успел отметиться на довольно престижных конкурсах. Заодно помаленьку сочинял будущую «нетленку» в качестве подающего надежды композитора.
Не жизнь настала, а сплошной «собачий вальс». С утра до вечера: тра-ля-ля, тра-ля-ля… А иногда и по ночам вдохновение снисходило. Творческие личности, особенно те из них, которые страдают гипертрофированным самомнением, порой являют крайние формы эгоизма.
Это у них вроде защитной реакции. Или стремятся переложить свои проблемы, если у них в творчестве не ладится, на плечи близких. С ней это тоже бывает. Но в не столь пагубных пропорциях, когда избранное дело вытесняет все прочее, человеческое. И когда ты забываешь, что у тебя есть обязанности перед близкими тебе людьми.
Муж – объелся груш. Как говорится, развод и девичья фамилия. Пианист сбежал за кордон наперевес со своим ро-оялем. Говорят, в Австрии нынче обретается, каких-то «спонсоров» там надыбал.
Тоже мне, Ференц Лист…
«У кошки четыре ноги…» А может, права Аня? Распродать все к чертовой матери и уехать… Но с другой стороны, кто останется здесь, кто будет за папиной могилкой ухаживать?
Так… В наличии имеются две квартиры. Фактически даже три, потому что есть еще мастерская, доставшаяся по наследству от отца… Родительская дача в Приморском… Участок Ани и Коляныча, расположенный там же, по соседству… Что еще? Ах да, еще домовладение в Дачном, о наличии какового близкие Владимира Розанова, исключая младшую дочь – да и ее он посвятил в курс дела лишь накануне смерти, – никто из прочих членов семьи до поры даже не подозревал.
В этой связи есть, конечно, вопросы, но ответить на них уже некому.
Странные, очень странные поступки порой совершал В.Розанов, известный художник-янтарист, исследователь тайн «третьего рейха» и многолетний вице-председатель областной Комиссии по поискам музейных ценностей…
«Ты трогать ее не моги…» Вот же, пристал дурацкий мотивчик… Так и вертится на языке.
Прилип, и все тут. Вот как некоторые, к примеру, тот же Вадим Ломакин.
Чего, спрашивается, пристал? Ясно, откуда ветер дует… Хочет выслужиться перед своим покровителем… А что нужно от нее самому Казанцеву?
Неужели и вправду глаз на нее положил? Женская интуиция подсказывает – да, какие-то симпатии к Розановой он определенно испытывает. Пересекались, впрочем, они не часто, и уж во всяком случае, она не давала Казанцеву никакого повода на свой счет… Ох, непростой он человек, сколько всего в нем намешано… Что-то в нем, конечно, есть, что притягивает к нему сильных неординарных личностей. Звонил пару дней назад: «У меня, Елена Владимировна, на вас большие виды…» У нее, конечно, глаза на лоб полезли. А главное, не поймешь толком, чего он добивается.
То ли он намерен всерьез ухаживать за ней и взялся прощупывать ее на предмет взаимных чувств, то ли действительно Казанцев и Ко так нуждаются в ее деловых качествах и талантах, что готовы сулить ей и то, и это… Или все же решил завести интрижку втайне от супруги и подыскивает достойную кандидатуру для таких целей? Но это характеризовало бы его с самой дурной стороны, особенно если учитывать, что у них в семье сейчас траур.
Странно, очень странно…
Кстати, если уж потекли мысли о странных вещах. Этот чертов дом в Дачном, что с ним прикажете делать? И почему Белицкий так странно разговаривал с ней в последний раз, когда заехал к ней буквально на пару минут? Строго предупредил, чтобы она никому не рассказывала о своей находке. И о том, что передала обнаруженный ею остаток отцовского архива сотрудникам УБЭП. Но он мог бы и не повторяться. Она папина дочка, и этим все сказано.
Еще он сказал, что дом в Дачном следует продать. Но вначале там нужно «прибраться». Хорошенько все осмотреть, простучать стены, поднять пол – может, еще что-нибудь сыщется.
А потом навести революционный порядок и пустить домовладение на продажу.
Короче, странно он себя вел. Сказал, что его в городе какое-то время не будет и что она, в случае чего, может всегда позвонить Сотнику.
Так и сказал: «Если почувствуешь что-то неладное или, к примеру, кто-нибудь подозрительный будет возле тебя вертеться, немедленно дай знать мне или Сотнику, а уж мы эти проблемы решим… И запомни, Лена, никто не знает, где проходит опасная грань. Я твоего отца безмерно уважаю. Но поверь мне на слово: тебе, дорогая, лучше держаться от этого подальше».
Вот теперь ломай голову над всеми этими загадками. Вадим Петрович, к примеру, возле нее крутится, он подозрительный тип или нет? А Казанцев? От чего именно ей нужно «держаться подальше»?
И как ее вообще угораздило влипнуть в это?
– Да, я вас слушаю.
– Здравствуйте, Елена Владимировна. Вас беспокоит Казанцев…
У Розановой в этот момент случился легкий приступ паники. Во-первых, она выскочила на звуки телефона из ванной в чем мать родила, думала, что близкие из Питера звонят – хотя чего им звонить, если утром обо всем подробно поговорили. Хорошо еще, что прихватила с собой банное полотенце… Во-вторых, она абсолютно ничего не воспринимала из того, что влетало сейчас в ее ухо. То есть трубку она продолжала держать в руке, но воспринимать информацию была не способна.
– Вы меня слышите, Елена Владимировна?
– Д-да.
Одна рука была занята трубкой, поэтому нагой женщине никак не удавалось завернуть самое себя в полотенце. А тут еще она видела собственное отражение в огромном зеркале… В голове сумбур, вернее, фрейдистская чушь. Зеленые глаза с расширенными – невесть от чего! – зрачками прикипели намертво к зеркалу. Русые волосы тяжелыми мокрыми прядями свисают на плечи, отдельные пряди облепили лицо, так что она похожа сейчас на ведьму, вернее, на ундину. Попеременно в глаза бросаются пикантные подробности – а представляла она, да-да, что за ней как бы подсматривают, такая вот чушь, – то крепкая упругая грудь, ни на миллиметр не провисшая, хотя она, в общем-то, вышла из юного девичьего возраста, то крутые, но в меру, очертания бедер, то стройные ножки, не толстые, но и не худые, опять же все в меру, то, ну, это уж и вовсе ни в какие ворота не лезло…
Казанцев, кажется, что-то уловил… эдакое… Потому что вдруг резко оборвал себя на полуслове, затем голос его чуть дрогнул, просел, в нем прозвучали какие-то новые нотки:
– Елена Владимировна, у вас все в порядке?
– Д-да.
– Вы уверены? В музее, я уже говорил, все сделают в лучшем виде… Но меня больше интересуете вы… Лично у вас все в порядке?
Может, помощь какая-нибудь нужна?
– Нет, все в порядке.
– Извините, мой звонок, кажется, не ко времени… Я вам позже перезвоню, договорились?
Судорожно вздохнув, Розанова положила трубку на туалетный столик.
Наконец ей удалось закутать себя в полотенце. При этом она невольно коснулась затвердевшего соска, внизу живота тоже наблюдались какие-то странные явления… Ну и ну… Что это еще за дела?! Тоже мне, «секс по телефону»…
Какие глупости! Раздосадованная таким поворотом и здорово разозлившись прежде всего на себя, Розанова мигом облачилась в выношенные джинсы и клетчатую рубаху. Когда удалось привести себя в надлежащий вид, попыталась вспомнить, а чего, собственно, добивался от нее Алексей Игоревич.
