Литмир - Электронная Библиотека

Он обнял Лидочку и привлек к себе. Она податливо уткнулась носом ему в плечо.

Под врачебным халатиком на ней ничего не было.

И тогда он понял, что весь этот долгий вечер она его и впрямь ждала.

– Сними, – шепотом попросил Невский.

– И зачем ты только приехал сюда… – с нежным укором произнесла она.

– Чтобы быть с тобой, – сказал он первое, что пришло в голову.

И это было правдой. В чем-то, может быть, банальной, даже откровенно пошловатой, но, как ни странно, единственной на этот миг и абсолютной правдой. Просто более изысканных слов вдруг отчего-то не нашлось… Да разве в них вся суть?!

Она лишь неопределенно, с какой-то детской застенчивостью качнула головой и, бросив халат на спинку кресла, вновь устремила на Невского преданный взгляд – зовущий, ласковый, опять – восторженно-лучистый…

На улице было гадко.

Все очарование минувшего часа разом стерлось, потускнело и ушло…

Потому что здесь, на холодном ветру, под дождем, это казалось ненужным и непонятным.

Здесь была реальная жизнь, в которую никак не вмещались та тихая комната с зашторенным окном и горящим уютным торшером, та тихая радость и та красота…

Они торопливо, не обращая ни малейшего внимания на лужи под ногами, шагали по аллее: со стороны – двое просто знакомых людей, не так чтоб и накоротке, рядом друг с другом – даже не под руку…

Фонари размытыми зрачками таращились на них сквозь пелену дождя.

– Ветер-то какой!.. Ты не замерзнешь? – обеспокоенно заметил Невский.

– Нет.

– Может, я все-таки провожу?..

– До дома? Пожалуйста, перестань!

– Но…

– Забудь, ладно? – Она повернула к нему мокрое лицо. – Ничего не было.

Ему показалось, что она плачет.

– Ты сердишься на меня?

Секунду она помедлила с ответом.

– Нет. Почему ты так решил?

– Да просто… – он пожал плечами и с неожиданно тоской вдруг произнес: – Ведь это ты сейчас решаешь… Больше ничего не будет, да?

– Не надо загадывать, – тихо попросила она. – Может, и будет… – Она ласково взглянула на него и, с едва заметным вздохом, добавила: – Действительно… тебе не надо было приезжать сюда.

Невский попробовал ее обнять, но Лидочка мягко отстранилась.

– Боишься, нас увидят? – удивился он. – Да все давным-давно спят!

– Не в этом дело… – покачала она головой. – Не торопись. Потом. Хорошо?

– Как знаешь… – с рассеянной улыбкой ответил он и взял ее под руку.

Они вышли из незапертых ворот и притулились у столба с указателем автобусной остановки.

Кругом не было ни души.

И никаких посторонних звуков – только негромкий, ровный шум дождя…

Слева, в темноте, послышалось натужное урчание и замелькали огоньки.

Они приближались, делаясь все ярче, пока не превратились наконец в две горящие фары рейсового автобуса.

– А вдруг проедет мимо? – с непонятною надеждой произнес Невский.

Лидочка только пожала плечами, словно говоря: нашел, о чем спрашивать!..

Холодный металлический корпус, шумно качнувшись вперед и назад, плотно встал.

В салоне сквозь мокрые стекла окон виднелись тени всего нескольких пассажиров.

С лязгом раздвинулись двери.

– Пойду, – просто и даже как-то буднично сказала Лидочка – Давай прощаться.

На короткое мгновение Невский поймал ее руку и мягко потянул к себе.

Лидочка не сопротивлялась.

Тогда он обнял ее и крепко поцеловал в мокрые губы.

Водитель, поторапливая, дал гудок.

– Все было хорошо, да? – прошептал Невский, стараясь перехватить ее взгляд.

– Не надо об этом. – Она высвободилась из его объятий и шагнула к автобусу. – Спокойной ночи. И… не думай обо мне плохо.

– Да, господи!.. – всплеснул он руками, но двери уже сомкнулись за нею, и автобус, мелькнув тусклой лентой окон, исчез в темноте.

В мире снова воцарился дождь.

Хорошо, если только вот на этот вечер и на эту ночь… А если – на неделю вдруг зарядит? Бр-р…

Невский еще немного постоял, нахохлившись, сунув руки глубоко в карманы куртки, а потом развернулся и медленно побрел к санаторию.

Лишь сейчас до него дошло, что этот их прощальный поцелуй был единственный за целый вечер. Даже смешно!..

Невский зябко повел плечами и прибавил шагу.

Первый день в санатории истек.

Настроение было никакое.

Что ж, сказал себе Невский, подождем до утра.

Глава 8

Проснулся Невский по привычке очень рано – еще не было и семи утра.

Минут десять он по инерции нежился в мягкой постели, вяло вспоминая минувший день.

Лидочка, подумал он, забавная девчонка… Это хорошо, что так получилось… Хорошо, что повстречал ее. А с другой стороны… У нее ведь – муж, семья… И я – заезжий курортник, каких и до меня, наверное, хватало… Вот таких – случайных, приходяще-уходящих… Стоп! Я что, ревную? – удивился он. Да ерунда! К кому мне ревновать? К фантомам?! И с чего вдруг? Батюшки, неужто я и впрямь влюбился?!

От этой мысли ему сделалось щемяще-радостно и вместе с тем не по себе.

Он этого хотел – да! И притом – боялся…

Обыкновеннейшая психология закоренелого холостяка…

И все же – хорошо!

Потом внезапно в голову пришла еще одна шальная мысль: а не попробовать ли – вот сейчас, немедля! – повыдергивать из бороды дурацкие седые волоски, чтоб больше соответствовать предмету вожделений, так сказать?

Тут Невский не на шутку разозлился на себя.

Совсем уж, разбежался!.. Что он – люмпен секса, впавший в старческий маразм?! Да Лидочка сама, если угодно, невзирая ни на что!..

Нет, точно – у тебя поехали мозги, сказал себе печально Невский, ты, дружок, такие мысли брось, не то в грядущем ничего хорошего тебе не светит. Уж какой ты есть, таким и будь, а что другие скажут – это их забота. Главное – не дешевить и не придумывать чего-то там за остальных.

За остальных придумывать он, к сожалению, любил.

Иначе никогда не стал бы заниматься психологией. Не оказался бы в конечном счете здесь…

Кому сказать!..

Он глубоко вздохнул, раскрыл глаза и, сбросив одеяло, сел на край кровати.

Куплетова в номере не было.

Посреди стола лежала записка:

«Милейший! Я играю в карты».

Где, с кем – не известно.

Записка осталась еще с вечера, когда Невский вернулся в номер.

Стало быть, Куплетов ночевать не приходил…

Да уж, и впрямь – затейник!..

Невский быстро оделся и сунулся было в тумбочку, где стояла, припасенная с поезда, бутылочка «Байкала». Однако замер, неприятно пораженный.

Роскошного охотничьего ножа, на кожаных ножнах которого тонкой медной проволокой было вышито: «Невскому – не Александру, но Михаилу», в тумбочке, рядом с бутылкой, не оказалось.

Невский прекрасно помнил, что перед тем, как идти к Лидочке, он положил его именно туда.

Еще раз обшарив тумбочку, он на всякий случай переворошил все вещи в своей половине гардероба, однако и здесь ножа не отыскал.

И тотчас в памяти услужливо всплыл злополучный галстук, также неведомо куда пропавший, припомнилось странное поведение Куплетова, когда он, Невский, только вошел вчера в комнату…

Тупое, гаденькое подозрение невольно поднялось и заскребло в душе.

Понимая, что это не слишком порядочно с его стороны, он все же отворил и соседнюю створку шкафа и несколько времени разглядывал чужие полки.

Никаких следов.

Может, вообще из номера украли?

Но тогда – кто? И для чего?

Ладно – нож… Это и вправду вещь первостатейная, другой такой, пожалуй, не найдешь. Но галстук!.. Где в нем щеголять? Не в санатории же – на глазах у бывшего владельца!

В коридоре громко закашляли, и вслед за тем на пороге возник Куплетов.

Вид у него был понурый, глаза слипались, а седоватые баки топорщились, как шерсть на морде кота, которого с позором отогнали от пролитой валерьяны.

Определенно, картежная ночь не принесла ему никакого удовлетворения.

– Милейший! – сипло, без прежней наглой уверенности, провозгласил Куплетов. – А вот и вы! А вот и я!.. Смешно!.. Поутру, на заре… – нараспев сказал он и слегка покачнулся. – С добрым утром! Или – спокойной ночи, малыши? У меня – второе. А у вас?

10
{"b":"40333","o":1}