– И много у вас народу? – спросил он без околичностей. – Садитесь, что стоять…

– Мало, – с той же прямотой ответил Жилин и осторожно присел на табурет из тонких блестящих трубок. Антон прислонился к стене.

– А оружие имеется? – спросил Колманов.

– Откуда?

Фармбой закряхтел.

– Черт, что ж делать… – Он потер щеку. – Так бы я тебе хоть сотню ребят привел, а без оружия… М-да…

– Бойцы – ладно, – сказал Жилин, – мне сейчас нужны метеотехники, инженеры-аэрологи и терраформисты. Срочно.

Фармбой оживился.

– О, так я и сам могу метеотехником! – сказал он. – По образованию я оператор систем внутреннего транспорта, но климатизатор соберу и разберу с закрытыми глазами. Я ж из мерзлотников, в Заполярье работал на макропогодниках.

– А климатическую станцию, ту, что на мальпаисе, – сможете запустить?

– Какие проблемы! – фыркнул Колманов. – В два счета!

– Ну, вообще хорошо! – сказал Жилин обрадованно. – А вы, случайно, не знаете… тут где-то туристы бродят, целая группа. Не подскажете, где их надо искать?

– Туристы? – переспросил Колманов. – А они-то тебе зачем?

– Да я всех хочу собрать, кого найду. А у этих тут сафари, устроили большую охоту на рыбозмей…

– А, ну тогда конечно, – Колманов изобразил понимание, – изымем оружие для шохо…

– И вы туда же, – вздохнул Жилин. – Замучили уже…

– А… чего? – не понял Колманов.

– Того! – резко сказал Жилин. – Какие, на фиг, шохо?! Какие хомо?! Что за привычка делить? Мы – люди! Все, без исключения! И те, что на Марсе, и землежители! И «арбайтеры», и неработающие! Все!

– Ага, – криво усмехнулся Колманов, – человек человеку друг, товарищ и брат. Тунеядец мне брат?! – завелся он. – Или туристы твои? Болтаются, как говно в ополонке! На хрен мне нужны такие друзья-товарищи!

– Тогда извини, – по-прежнему резко сказал Жилин, – не по адресу пришел! Я хочу собрать ополчение, и мне насрать, кто за мной пойдет – шохо или хомо, работник или неработающий!

Колманов вскочил, опрокидывая табурет. Сгреб пальцы в кулаки. Антон испуганно взглянул на Жилина – мастер был невозмутим, как будто его это и не касалось.

– А мне не насрать! – прошипел фармбой. – Ладно, там шохо – хомо! Если землежитель нормальный, он тут быстро «омарсианится»! Но «жруны»… Куда их, на хрен, в ополчение?! Да им бы только пожрать побольше да поспать подольше! Бойцы, блин!

– Не могут – научим, – спокойно сказал Жилин, – не хотят – заставим. Неработающих, кстати, больше, чем прочих. Тебе понравится, что они всем скопом запишутся в «Пурпурную гвардию»? Или ты предпочитаешь, чтобы Локи из них исполнителей понаделал?

Колманов засопел. Молча достал из холодильника поллитра, плеснул по сто граммов в три «груши».

– Попробуйте не выпейте только… – проворчал он и поставил на стол миску с вареной «фиолеткой».

Жилин поднял «грушу» и вопросительно глянул на Колманова.

– Ну, за победу! – буркнул фармбой и чокнулся с Глебом и Антоном.

Жилин выдохнул и сделал два глотка. Горло обожгло душистым и горячим, прокатилось по пищеводу, пробрало, растеклось, согрело… Во рту было терпко. Запахло мандариновыми корками. Глеб посмотрел на Антона – того аж передернуло.

– Капустовка, на оболочках спор настаивали… – просипел Колманов скороговоркой и запихал в рот кусок ложномяса. – Закусывай, закусывай…

Жилин зажевал хороший шматик.

– Туристов твоих, – неторопливо сказал Колманов, – я бы поискал за Кордильерами, по разломам. Хафмун-Вэлли, Фоссил-Крик, Ребристая гора, Органная скала – где-то там они все. Ну, давай еще по одной…

– Не, хватит. Пойдем мы.

Колманов будто и не слышал – долил себе, Жилину и Антону.

– Сейчас вместе пойдем, – сказал он с будничной ноткой в голосе, – соберем всех да и двинем… Ну, поехали!

Фармбой лихо опорожнил пластиковую «грушу». Жилин отхлебнул для приличия и отставил. Антон к своей не притронулся.

– Наташка! – Колманов решительным шагом направился к овальной двери в спальный отсек, просунулся в нее и скомандовал: – Поднимайся давай! Переезжаем!

– К Жилину? – сонно пробормотал Наташин голос.

– Да, да!

– Чичас я…

Колманов сделал знак Жилину – подожди, мол, – и вышел в коридор. Через приоткрытую дверь донесся осторожный стук, затем приглушенный голос:

– Я это… Ничего не случилось. Пока. Собирайся, Оскар. Уходим в подполье, хе-хе… Рома спит? Буди его. Только тихо, у нашего исполнителя сон чуткий… Давай.

Звякнула еще одна дверь, но слов было не разобрать.

– Побудь здесь, – сказал Жилин и выскользнул в коридор. Из спального отсека вышла Наташа, умытая и волосы уложены. Подмигнула Антону.

– Можно? – громко прошептали из коридора.

– Просим, просим, – пропела Наташа, впуская двух парней в серых комбинезонах с наклеенными латками на локтях и коленях, и вышла. Парни напомнили Антону деревенских парубков на светском рауте, больших, неуклюжих, не шибко сведущих в этикетах и табльдотах.

– Оскар, – первым протянул руку туповатый с виду, добродушный увалень. Ладонь у него, однако, была – сплошная мозоль.

– Антон.

– Р-роман, – завел знакомство горбоносый, очень смуглый малый. Он слегка картавил и оттого, наверное, пережимал с согласными.

– Антон.

Оскар заоглядывался, шумно ворочаясь негабаритным организмом, подхватил контейнер с надписью «Для образцов» и спросил с натугой:

– Куда нести?

– В гараж, – показал рукой Рома.

По коридору, ступая на цыпочках, прошла высокая блондинка в ярко-оранжевом спецкостюме и девушка лет пятнадцати – хрупкая шатеночка в новеньком блестящем комбезе. Блондинка звала ее Ингой. Вместе они тащили длинный пластмассовый ящик.

Стажеру было очень стыдно, но биология перевешивала в нем социологию. Стажера неудержимо клонило в сон. Тепло и тишина, мягкое кресло и порция «капустовки» – все сложилось. Упали веки, и Антон – брык! – вошел в фазу быстрого сна. Ему снились какие-то гигантские роботы, с энергобашню величиной. Они изображали из себя перерабатывающие комбинаты и одновременно гнались за поездом. Антон ехал в самом хвосте состава, в последнем вагоне. Вышел зачем-то на заднюю площадку, протянул руки, ухватился за проплывавший светофор… Его плавно снесло с поезда, покрутило вокруг столба… Поезд уходил, заворачивая за холм, а роботы все ближе и ближе… Гремят, стучат, качаются… Один синий, другой еще какой-то…

– Руки на затылок! – проревел синий колосс. – Лицом к стене!

Стажера медленно выносило из сна. Наплывали стены отсека, неясные формы очерчивались узнаваемым инвентарем гермокупола. Антон вскочил, шатаясь со сна и понимая, что происходит несчастье. Неловкими руками напялив шлем, он нашарил на поясе пистолет-парализатор. Красно-лиловая вспышка осветила коридор, пронзительное шипение ударило по нервам, как резкий ночной звонок, неожиданный и пугающий.

– Стоять!

– Беги, Инга, беги!

– Буду стрелять!

– Сволочь!

Вой плазмы, грохот падения, крик боли и страха. На пороге гермокупола выросла громадная фигура, закованная в тяжелую броню. Пурпур-исполнитель (а кто бы еще это мог быть?) сильно пригнулся, переступая комингс, и Антон, не думая, руководствуясь неким древним рефлексом, дважды выстрелил по черному лоснящемуся шлему БК. Пурпур как стоял, так и упал, звонко стукнувшись о пол головным сегментом. Постоял в исходном положении перед кувырком и завалился набок.

– Отходим! – послышался в наушниках голос Жилина. – Георгий, к агрокуполу! Наташа, Инга, Зина! Быстро, быстро! Антон!

– Я! – крикнул стажер.

В коридоре скрестились голубые лучи ПП, зеленые и красные – дезинтеграторов. Горячие выхлопы парализаторов глушились раскатистым воем лучеметов.

Антон вырвал из рук иммобилизованного пурпура плазменный излучатель «Мьелнир», поставил на боевой взвод… и тут его словно окунули в черную замерзающую воду. Отрезало все звуки, тело сковало, будто льдом. Закольцованная, кружилась последняя мысль: «Аварийный люк… в спину стрельнули… аварийный люк… в спину… аварийный…» Крутнулась думка краешком гаснущего сознания и смерзлась.