Повисло молчание: нить разговора неожиданно оказалось потерянной.

— Так что же, получается, свернуть с Дороги — означает выйти на Грань, в какой-то мир? — неожиданно воскликнул Балис.

— Именно, — согласился Наромарт. — Те, кто может выйти на Дорогу, использует ее для перемещения между Гранями.

— А на какую именно Грань, в какой мир?

— Этого я сказать не могу. Да и вообще мало кто может увидеть, что за мир лежит за точкой соприкосновения. И, насколько я понимаю, тут уже без магии никак не обойтись.

— Можно и без магии, — не согласился Саша.

— А как?

— Я не умею, но видел… Вот, кстати, Михаил-Махмуд умеет.

— Жаль, — с явной досадой произнес Наромарт. — Хотелось бы это обсудить. Может, и я бы научился…

— Увидим Михаила-Махмуда или еще кого из знающих — я попрошу, — пообещал Сашка.

— Спасибо.

— Погодите. Наромарт, если я не ошибаюсь, то ты собирался через Дорогу попасть в свой мир, — вступил в разговор Мирон. — Как же ты хотел сделать это, если не знаешь, что за поворотом?

— Если знаешь, что за своим поворотом, — ответил эльф, особенно выделяя голосом слово "своим", — то это не значит, что можешь определить, что скрывается за каждым из поворотов.

— А как Вы определяете, какой поворот — Ваш? — не утерпел любопытный Серёжка.

— Вообще-то никак. Мы сначала направлялись в какой-нибудь город на Дороге, где живут местные жители. Те самые, которые умеют переходить на Грани. За разумную плату они нанимаются к таким путешественникам, как мы, в проводники до нужного им мира.

— Но ведь Вы говорили, что Граней-миров — огромное количество, — увлечённый Сережка снова повернулся внутрь повозки. — Как же жители Дороги умеют найти среди них нужный?

— Лучше всего об этом спросить у них. Саша, расскажешь нам что-нибудь?

— Немногое. Надо знать мир, в который хочешь попасть. Все время думать о нем, представлять его. И тогда Дорога сама приведет себя к точке соприкосновения.

— А можно при этом сначала попасть на точку соприкосновения с другой Гранью?

— Можно, но тогда я чувствую, что там не тот мир, который мне нужен. Не знаю какой, но точно знаю, что не тот.

— То есть, что конкретно там за поворотом, ты определять не умеешь?

— Нет. Любой сход с Тропы, как Вы это называете, точку соприкосновения, определить могу. Знаю одну постоянную точку, там в степи. Не мой мир, совершенно другой. А больше…

— Ну, у тебя еще все впереди, — успокоил его Мирон, и тут же понял, какую сморозил глупость: вечная жизнь должна была быть проклятьем Саши Волкова. Но, то ли парнишка не успел понять, в чем есть его проклятье, то ли просто хорошо владел собой, но только на слова Нижниченко он никак не отреагировал. Спеша переключить внимание путников, Мирон продолжил обсуждение:

— Думаю, теории на сегодня достаточно. Давайте перейдем к практике. Сегодня ночью некоторые из нас видели странный сон, в котором нам предлагалось свернуть с Дороги, на одну такую Грань.

— Ух, ты, а как Вы узнали? — Сережка опять крутанулся назад, уставившись на Мирона прямо таки горящими глазами.

— Что я узнал?

— Ну, что мне такой сон снился…

— Знаешь, Сережа, вообще-то я говорил о себе, Наромарте и Балисе. И о Саше. Но если и тебе такой сон снился… А вам?

— Мне тоже, — сказала Анна-Селена.

Женька коротко кивнул.

— Значит, никого из нас не забыли, — подвел итог Нижниченко. — Ну, что же, будем решать, что делать. У нас с Сашей никаких особых планов не было, у Балиса и Серёжи, как я понимаю, тоже. А вот вы…

— А что мы? — эльф сделал легкое движение, словно пожал плечами. — Планы у нас, конечно, имеются, но торопиться нам некуда. Верно?

— Мне-то что, — буркнул Женька.

— Не знаю, кому как, а мне очень хочется, чтобы мы повернули, — сказала Анна-Селена. — А спешить нам и, правда, некуда.

— То есть, принимаем решение — свернуть? Если, конечно, на Дороге нам встретится место для поворота.

— Ущелье у старого дуба, верно? — с типично детской радостью оттого, что и он тоже знает, предположил Сережка.

— Верно, — подтвердил Мирон. Удивляться было нечему — совершенно понятно, что, не совпадая в сюжете, все сны были абсолютно одинаковы в том, что касалось инструкций, по дальнейшему поведению.

— Я думаю, что в его нынешнем виде господину Зуратели будет трудно подать на нас жалобу, — примирительно сказал Наромарт, показывая рукой на окаменевшего скульптора, но Ястреб хмуро покачал головой.

— Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас, предупреждаю. Ежели эта статуя — господин Цураб Зуратели, то, боюсь, прибавится еще одно обвинение — в убийстве. Причем, согласно законам Риттерберга, использование боевой магии является отягчающим вину обстоятельством.

Наромарт развел руками.

— Простите, у меня нет опыта общения со слугами закона. Мне вы тоже предлагаете покинуть город?

Стражники переглянулись, Ястреб печально покачал головой.

— Нет, доктор. Убийство — слишком серьезное преступление. Мы не можем вас так вот отпустить.

— Вообще-то я его не убивал, — начал было темный эльф, но его прервала пришедшая наконец-то в себя мадемуазель Виолетта.

— Погодите, погодите. Если будет установлено, что господин Зуратели в своём доме совершал преступления, то наши действия будут расценены как…

И, не окончив фразы, вопросительно посмотрела на Рыбачку.

— Ну, как не особенно умная попытка помощи Страже, я полагаю. Только нужны доказательства.

— Доказательства ожидают нас во внутреннем дворе, — хмуро сообщил Наромарт. — Там превращенные в камень дети, которых Зуратели обманом вытащил из других миров, чтобы превратить здесь в статуи пороков.

Лицо Рыбачки исказила гримаса.

— Знаете, доктор, после таких слов очень хочется нанести физический ущерб при задержании. Либо тому, кто делает такие вещи, либо тому, кто так гнусно клевещет.

— Что ж, надо найти в этой комнате артефакт, позволяющий превратить статуи в детей — и свидетельств у вас будет достаточно.

Ястреб хотел что-то сказать, но тут у дверей застонал и закопошился Джин.

— Так, всем молчать! — потребовала Рыбачка и довольно грубо подняла карлика.

— Ну, что здесь происходит?

— Госпожа, это не я, — забормотал Белью. — Я ни в чем не виноват. Я пальцем до детей не дотрагивался.

— Почему-то у меня на этот счет имеется иное мнение, — задумчиво протянула Рыбачка. — Впрочем, в нашем городе все решает суд, и только суд. Но обвинения в твой адрес очень серьезны, поэтому решения суда тебе придется подождать в городской тюрьме.

— Не хочу! Не хочу в тюрьму! Я ни в чем не виноват! Это все Зуратели! Это он вытягивал детей из иных миров и превращал их в статуи пороков. Я ведь всего лишь слуга, а не маг. Подумайте сами, как я мог участвовать в его экспериментах! Не надо меня в тюрьму, пожалуйста! — близость наказания повергла Джина в настоящую истерику.

— Если хочешь этого избежать, то ты должен помочь следствию. Понял?

Джин часто-часто закивал.

— Понял, конечно, понял. А как я могу помочь?

— Ну, во-первых, дать подробные показания о том, как господин Цураб Шем Зуратели доставал детей для своих… творений. А во-вторых, быстро давай сюда артефакт, который разрушит магию.

— Конечно-конечно, госпожа, — засуетился карлик. — Я все экспонаты знаю, что есть что. Вот, извольте.