Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Глава 5

В которой Джеральд и его люди покидают Плесков

Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую,

Начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать.

Задумаюсь я, и как нанятый жизнь истолковываю.

И вновь прихожу к невозможности истолковать.

Сережка ольховая легкая, будто пуховая,

Но сдунешь ее — все окажется в мире не так.

И, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая

Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.

Е.Евтушенко

Жельо-Себе-На-Уме проснулся, когда небо еще и не просветлело. Осторожно, чтобы не потревожить свою старуху, выбрался из-под набивного одеяла, натянул одежду и тихонько выскользнул из спальни. Вышел во двор, вдохнул свежий ночной воздух. Потер ладонью поясницу: с возрастом его все чаще беспокоили почки. Травяные отвары, которые готовила ему местная знахарка, бабка Хванга, помогали снять боли, но полностью излечить уже не могли. Годы, годы берут своё.

Жельо вздохнул. Что ж, такова жизнь, и бороться с этим невозможно, да и не нужно. Каждому его доля. Старикам — доживать свой век в тепле и покое, ну, а молодым — зарабатывать на эти самые тепло и покой. Он, Жельо, свой покой заработал. И все же тосковал по тому времени, когда руки были крепкими, глаза — зоркими, и сам он заслуженно считался одним из самых лучших ловцов удачи на полуострове, да и во всей южной части Империи. Эх, где теперь те времена? Нет прежней остроты зрения, руки то и дело предательски дрожат, а молодежь уже и не помнит, каков был когда-то старик Жельо. Другие у них теперь герои.

Ночной холодок забрался под рубашку. Старик еще раз вздохнул и направился в харчевню, у которой с его домом был общий двор. Пусть он давно отошел от дел, но чутье никуда не пропало, и опыт не позабылся. Жельо чувствовал, что Джеральд со спутниками вернется до рассвета. Или — не вернется вообще.

Жаль если так. Толиец старику понравился, такого бы он с удовольствием в былые годы взял бы в свой отряд. Умен, нетороплив, рассудителен, спокоен. Смел, но осторожен. Умеет вести дела (именно Жельо свел Джеральда с плесковскими ворами, и тот довольно легко нашёл с ними общий язык). Наверняка отлично владеет оружием. Да, с таким можно пойти на рискованное дело… Можно было пойти раньше… Теперь уже все — Жельо свое отходил.

В харчевне старик развел огонь в очаге, налил себе полкубка лагурийского вина, долил водой и поставил перед огнем — подогреться. Придвинул поближе к очагу табурет, и развалился у огня, опершись о спинку стола, потягивая теплое винцо и вспоминая былые годы и приключения.

Сколько времени он провел в приятных грезах, сказать невозможно — клепсидры в харчевне "Полная чаша" не имелось. Прервал же его размышления громкий стук в дверь.

— Сейчас, иду! — крикнул Жельо, поднимаясь со стула.

Как он и предполагал, за дверью оказались Джеральд и его люди. Усталые, растрепанные, взволнованные. Трое наемников несли на плечах большие мешки.

— С возращением. Вижу, Кель был к вам благосклонен, — приветствовал наемников хозяин харчевни.

— Да не оставит нас Кель своей милостью и в дальнейшем, — ответил Джеральд.

— Сейчас отдам вам ключи, — направился к стойке Жельо.

— Вот что, у тебя есть что-нибудь покрепче вина?

— Покрепче? — от удивления старик на мгновение остановился. — Найдется. Есть ракки, есть мастика.

— Ракки парню плесни, — попросил Джеральд, кивая на чернокожего спутника.

— Одну?

— Одну. Сливовица?

— За сливовицей идти надо. Здесь только лозовица.

— Пойдет и лозовица.

— Много ты понимаешь… Лозовица-то самая лучшая будет.

Небрежно бросив на стойку ключи, хозяин привычно выставил деревянную чарку, затем достал из-под стойки небольшой бочонок и плеснул из него в чарку прозрачную жидкость.

— Давай, пей, — наемник подтолкнул к стойке чернокожего юношу.

Одного взгляда на того хватало, чтобы понять, что ему и впрямь нужно хлебнуть чего-нибудь крепкого: лицо было каким-то серым, губы — фиолетовыми, а руки мелко дрожали. Он как-то неуверенно потянулся к чарке, но Жельо отвел кисть в сторону.

— Э, парень, без закуси тебе сейчас пить не стоит. Сядь, подожди, я сейчас соображу чего-нибудь.

Кебе бросил растерянный взгляд на Джеральда, тот кивнул.

— Садись, — а потом обратился к старику. — И вот что, Жельо, мы скоро уходим. Собери нам еды дней на пять пути. Сам понимаешь, такой, чтобы не испортилась.

— Это можно, — кивнул хозяин харчевни.

Тяжело опустившийся на табуретку юный волшебник остался в зале один. Наемники, забрав ключи, отправились с мешками наверх, а старик вышел на задний двор, где в пристроечке ночевал раб Ёфф.

Этого раба старик выиграл в кости прошлой весной у городского ассенизатора Спарта. Естественно, по пьяному делу — кто же на трезвую голову примет ставку на раба, который из весны в весну копается в выгребных ямах? Но сделанного не воротишь, поэтому неожиданно свалившуюся на Жельо собственность пришлось отмыть и приспособить для прислуживания в харчевне.

Растолкав Ёффа, старик объяснил рабу, какие именно продукты следует принести, и вернулся в харчевню. Юноша все так же сидел на табурете, уронив голову на стол. Жельо достал из продуктового шкафа большой кусок отварной баранины, солонку, пару стручков сладкого перца, прихватил чарку с лозовицей и поставил все это перед волшебником.

— Давай-ка, парень, вонзи. И перчиком закуси.

Кебе поднял бритую голову, поглядел на старика мутными глазами.

— Давай, давай, — подбодрил его старик. — В ваших-то краях такого не попробуешь.

Парень опрокинул в рот обжигающую жидкость, поперхнулся, закашлялся и тут же вцепился зубами в мясо. Заглотнул, почти не жуя, большой кусок, тяжело выдохнул, и только после этого захрустел красным перцем.

— Что, полегчало? — поинтересовался Жельо.

— О-о-о… Огненная вода. У нас такую только баба пьют.

— Кто? — не понял хозяин. — Какие еще бабы?

— Не бабы, а баба. Почтенные старики. А делают этот напиток из плодов финиковых пальм.

— Эх ты, парень… Да разве же можно пальмовое пойло рядом с чистейшей лозовицей поставить? Это ж не ракки, это ж… слеза. Э, да что, тебе, молодому говорить. Вот поживешь с мое… Ладно, давай на мясо налегай, а то сомлеешь с непривычки.

Кебе не заставил себя упрашивать и с жадностью накинулся на баранину, заедая свежим перчиком. Доесть угощение ему, однако, не удалось.

— Эй, Кебе, ожил?

Сверху на лестнице стоял Джеральд.

— Да, рив Джеральд, — сразу откликнулся юноша. И тут же вскочил с табуретки, чтобы доказать, что ему и впрямь полегчало.

— Тогда поднимайся сюда. Травы — твоя работа.

В комнате наемники уже вытряхнули детей из мешков, и те забились в угол, настороженно глядя на своих похитителей. Только теперь Джеральд мог разглядеть пленников получше.

Девочки были ровесницами, весен по десять каждой, но, скорее всего не сестрами: уж очень непохожи одна на другую. Первая — веснушчатая, рыжеволосая и зеленоглазая, а вторая, наоборот очень бледная, с васильковыми глазами и каштановыми волосами. Рыжая девчонка была одета в белый шелковый пеплос и сандалии. В волосах каким-то чудом удержалась бронзовая заколка, украшенная бледно-зеленым камушком, насколько наемник разбирался в драгоценностях — бирюзой. Одежда бледной девочки состояла из простого клевонского платья с длинными юбками и мягких матерчатых сапожек. Никаких украшений, разве что на указательном пальце правой руки потемневшее медное колечко, на которое даже большинство воров не позарится.

Мальчишка же, пожалуй, был чуть-чуть постарше, на одну-две весны. Скорее, все же на одну. Худой, загорелый, лохматый. И тоже в какой-то необычной одежде: коротком подобии хитона темно-синего цвета и зеленых штанах до колен. На левой ноге сохранилась сандалия, тоже странная: с кожаной подошвой вместо привычной деревянной. Правую сандалию мальчишка, наверное, потерял во время стычки в лесу.

31
{"b":"39286","o":1}