Несколькими сильными гребками Уильям вернул лодку в тень, потом медленно и осторожно стал подаваться вперед, держась в тени гранитного возвышения и ярд за ярдом опасливо выдвигаясь из-за него. У берега острова около причала стояли три большие лодки, похожие на китайские джонки, но с четырьмя веслами по каждому борту. Джонки с большими рулями на резко поднятой вверх корме сидели в воде очень низко. На носу каждой лодки, едва различимые в тусклом сиянии подземной пещеры, виднелись нарисованные в стиле восточного орнамента изображения золотых рыбок, словно джонки состояли в чьей-то частной флотилии. Две крайние лодки стояли темные и безлюдные. Каюта третьей, средней, была освещена — в иллюминаторе была хорошо видна масляная лампа.
На острове, вознося к тьме сводов ровные конусы оранжевого огня, пылали костры. Довольно далеко, за неровным пламенем островных костров, во мраке мигали несколько дюжин крохотных огоньков, похожих на глаза ночных животных в густом лесу или на звезды на облачном небе.
Остров с первого же взгляда показался Уильяму странным, почти по-арктически пустынным, но он быстро понял, что в таком лишенном света мире ни о какой растительности речи быть не может. Около ближайшей полоски прибрежного песка, взбираясь по склону холма, буграми возвышались несколько палаток. Далее, примерно четвертью мили дальше по каменистому пляжу, начиналось странное трущобное поселение из утлых домишек, слепленных из остатков кораблей, обломков мачт, перевязанных обрывками такелажа, и тому подобного, а также из всевозможного хлама, натасканного сюда из дебрей канализационных лабиринтов. Калейдоскопический кавардак теснящихся лачуг, словно опиравшихся друг на друга, казалось, кривлялся и танцевал в мечущемся свете костра, горевшего прямо над ними на холме. Нигде не было видно ни души — ни на лодках, ни на острове, отчего Уильяму, пораженно созерцающему эту невероятную картину, подумалось, что, с точки зрения обитателей подземелий, разница между днем и ночью может носить весьма формальный характер, чисто практический. Кто бы ни жил на этом острове — пираты ли или торговцы опиумом, — сейчас они спали. И, уж конечно, не ожидали, что на лодке Ашблесса к их острову приплывут незнакомцы.
Справа от лодки не было видно ничего, кроме очередных отвесных скал, упирающихся вершинами в ничто, да пятнистых утесов, исчезающих в искусственных сумерках. Уильям медленно и по возможности бесшумно принялся грести мимо их подножий, стараясь держаться чуть в стороне от мелководья и направляясь к точке за пределами круга света костра над трущобным поселком, туда, где они смогли бы высадиться на берег незамеченными, а после, перебегая из тени в тень, заняться поисками Гила Пича. В том, что они найдут его здесь, Уильям не сомневался ни секунды. Все указывало на это: подвал Фростикоса, присутствие Уильяма Ашблесса, журнал капитана Пен-Сне, по намекам которого становилось ясно, что Бэзил Пич знал о существовании подземного моря уже давно.
Кроме того, было еще кое-что. Что-то носилось в воздухе, дух некоего необычайного таинства, волшебства, уверенность в том, что с каждым новым взмахом весел они приближаются к разгадке какой-то мрачной и невообразимой тайны. И Джим и Уильям почти ощущали вкус этой тайны в неподвижном воздухе подземелья — туманную вязь чего-то близящегося, подстерегающего.
Еще через двадцать минут лодка ткнулась носом в темный прибрежный песок. Уильям и Джим поспешно вытянули ее и укрыли за скалой. Уильям на миг пожалел, что у него нет с собой большого фонаря — не для того, чтобы освещать дорогу, а чтобы в случае нужды вышибить из кого-нибудь дух. Кроме неограниченного количества пригодных для бросания камней и пары длинных весел, у них не было никакого оружия, если не считать очень острого, но слишком короткого перочинного ножа Уильяма. Придется прятаться. Если они будут осторожны и разумны, то, возможно, одержат победу. Если Гил здесь — а Уильям был уверен в этом, — они освободят его и доставят домой живым и здоровым… по крайней мере попытаются.
Уильям с удивлением обнаружил, что возможность новой встречи с доктором Иларио Фростикосом не вселяет в него теперь привычный ужас. С мрачным удовлетворением улыбнувшись этой мысли, он через секунду похолодел, представив в когтях доктора Джима. Вздрогнув, он усилием воли отогнал от себя эту картину. Как бы там ни было, если машина Пиньона с Гилом за штурвалом отправится в свой поход, за будущее Земли он не даст и ломаного гроша.
Двигаясь от одной груды камней к другой, они медленно приблизились к свету, различая вокруг все новые и новые подробности, и остановились, наконец, на расстоянии пятидесяти футов от крайней хижины. Ни движения, ни звука в странном поселке. Густое белое облачко дыма, паря в неподвижном спертом воздухе наподобие материализующегося джинна, выплыло из незастекленного окна ближней хижины; одновременно с этим в комнате за окном несколько раз разгорелся и снова погас в чашечке трубки уголек. Намерение вламываться в поисках Гила в хижины и палатки показалось Уильяму скорее глупым, чем бессмысленным. На месте Фростикоса он держал бы Гила на борту одной из лодок, с тем чтобы немедленно отчалить при первых же признаках опасности; однако следовало иметь в виду, что здесь, вдали от обычного мира, все опасности могли казаться далекими и маловероятными.
Словно поднявшись с тех страниц книги капитана Пен-Сне, где он повествовал о торговцах опиумом, в глубине хижины в клубах дыма вяло зашевелилась темная фигура, а еще через секунду к первой фигуре присоединилась вторая — ни тот, ни другой курильщик не заметили крадущиеся по берегу тени, однако само их соседство было опасным. Маловероятно, чтобы Гил в своем нежном возрасте успел пристраститься к зелью, но тем не менее вполне можно было предположить, что с Фростикоса станется толкать его на эту дорожку. Сейчас в хижине, по всей видимости, предавались своему пороку подручные Хан Коя.
Нужно попробовать пробраться к джонкам, решил про себя Уильям. Они с Джимом по широкому кругу обогнули почти догоревший костер. Вся система пещер наверняка должна была сообщаться с океаном — выход находился скорее всего среди многочисленных, похожих на срезанные соты причалов или консервных заводиков, составляющих большую часть старой Венеции, куда, кстати, и унесли таинственный герметичный металлический сундук; об этом свидетельствовало многое, например топливо костра — серый плавник без сучьев; разбитая покосившаяся каюта старой рыбацкой лодки; остатки древней выцветшей под дождями мебели: перевернутая половинка раздвижного обеденного стола, старый мягкий стул, от которого остался один скелет-рама с торчащими в разные стороны спиралями ржавых пружин. Все это, само собой, не могло проникнуть сюда сквозь тоннели канализации и через коридор с каменными ступенями.
Причал, сколоченный кое-как, на скорую руку, из всевозможных деревянных остатков, избежавших костра, издевательски кривился над водой и на самом конце обламывался и рушился в воду, словно перепивший и валящийся с ног гуляка. Каждая третья или четвертая доска этого причала была разбита, или висела на одном гвозде, или давно уже упала в воду и уплыла в море, была утащена на дно водяными обитателями на подпорки для собственных подводных лачуг. Как и раньше, была ярко освещена только каюта средней джонки. Однако теперь Уильям видел, что в каюте первой лодки тоже теплится свет, очень тусклый и оранжевый. Достав из кармана перочинный нож, он раскрыл его, попробовал тонкое лезвие большим пальцем и, махнув рукой Джиму, осторожно выступил вперед, в любую секунду готовый спрыгнуть в привязанную к борту джонки весельную лодку, перерезать канат и грести от звуков погони в темноту. Если за ним попытаются гнаться, он будет бороться до последнего — теперь он не дрогнет. Он стал скользким как угорь — как выразился бы профессор Лазарел. Недругам за ним не угнаться, он их обставит в два счета. Нужно только добраться до лодки, а уж у ступенек каменной лестницы он окажется первым — джонке с ним не тягаться. К тому времени, как Фростикосу, или кто здесь за главного, удастся вытащить из хижин и усадить на весла обкурившихся опиума гребцов, он уже одолеет половину пути. А если действовать с умом и осмотрительно, так, может быть, до этого и не дойдет.
