Письмо домой Мама, что ты знаешь о ней? Ничего. Только имя ее. Только и всего. Что ты знаешь, заранее обвиня ее в самых ужасных грехах земли? Только сплетни, которые в дом приползли, на два месяца опередив меня. Приползли. Угол выбрали потемней. Нашептали и стали, злорадствуя, ждать: чем, мол, встретит сыночка родная мать? Как, мол, этот сыночек ответит ей? Тихо шепчут они: – Дыму нет без огня. — Причитают: – С такою семья – не семья. — Подхихикивают… Но послушай меня, беспокойная мама моя. Разве можешь ты мне сказать: не пиши? Разве можешь ты мне сказать: не дыши? Разве можешь ты мне сказать: не живи? Так зачем говоришь: «Людей не смеши», говоришь: «Придет еще время любви»? Мама, милая! Это все не пустяк! И ломлюсь не в открытые двери я, потому что знаю: принято так говорить своим сыновьям, — говорить: «Ты думай пока не о том», — говорить: «Подожди еще несколько лет, настоящее самое будет потом…» Что же, может, и так… Ну, а если – нет? Ну, а если, решив переждать года, сердцу я солгу и, себе на беду, мимо самого светлого счастья пройду, — что тогда?.. Я любовь такую искал, чтоб — всего сильней! Я тебе никогда не лгал! Ты ведь верила мне. Я скрывать и теперь ничего не хочу. Мама, слезы утри, печали развей — я за это жизнью своей заплачу. Но поверь, — я очень прошу! — поверь в ту, которая в жизнь мою светом вошла, стала воздухом мне, позвала к перу, в ту, что сердце так бережно в руки взяла, как отцы новорожденных только берут. Странный февраль Что это с февралем? Что он, сошел с ума? С крыши – капель ручьем, а говорят: зима… Звоном разбужена рань, — как о таком судить? Что ж это ты, февраль, шутки вздумал шутить? Пожалуйста, это брось, — прими посолидней вид, — лужи-то хоть заморозь, а то ж это просто стыд — выше нуля в тени, в парке сплошная грязь… Слышишь, февраль, крутани снегом в последний раз! Ну-ка, тряхни стариной! Разбудоражь нам кровь, снежною белизной озимь в полях укрой… Выглядишь киселем. Стань настоящим малым! Будь собою, будь февралем, не притворяйся маем! Без тебя
Хотя б во сне давай увидимся с тобой. Пусть хоть во сне твой голос зазвучит… В окно — не то дождем, не то крупой с утра заладило. И вот стучит, стучит… Как ты необходима мне теперь! Увидеть бы. Запомнить все подряд… За стенкою о чем-то говорят. Не слышу. Но, наверно, – о тебе!.. Наверное, я у тебя в долгу, любовь, наверно, плохо берегу: хочу услышать голос — не могу! Лицо пытаюсь вспомнить — не могу! …Давай увидимся с тобой хотя б во сне! Ты только скажешь, как ты там. И все. И я проснусь. И легче станет мне… Наверно, завтра почта принесет письмо твое. А что мне делать c ним? Ты слышишь? Ты должна понять меня — хоть авиа, хоть самым скоростным, а все равно пройдет четыре дня. Четыре дня! А что за эти дни случилось — разве в письмах я прочту?! Как эхо от грозы, придут они… Давай увидимся с тобой — я очень жду — хотя б во сне! А то я не стерплю, в ночь выбегу без шапки, без пальто… Увидимся давай с тобой, а то… А то тебя сильней я полюблю. По поводу 14 мая в клубе нашего института состоится лекция на тему: О любви и дружбе Лектор: действительный член о-ва по распространению политических и научных знаний кандидат педагогических наук Л.И. Миролюбова. До того суха, до того длинна, до того надсадно начала говорить, будто трость вчера проглотила она и никак не может переварить… С научных высот своего величия делая экскурс в прошлое, она приводила цитаты различные, цитаты очень хорошие. Она рассыпалась комками слов, Вздымала левую бровь, сурово доказывая, что любовь — просто влеченье полов, что этого надо бояться, как оспы, что до сих пор заблуждаются многие, что мы, с точки зрения биологии, просто различные особи. Шуршали страницы… С тупым стараньем она часа полтора зудела, наверно, считая, что делает крайне необходимое в жизни дело… Стучала весна в переплеты оконные ветвями деревьев, порывами ветра… А в зале сидели люди влюбленные и грустно смотрели на лектора. Им так надоело тупыми казаться, так скулы сворачивало в зевоте, что я невольно стал опасаться за жизнь уважаемой тети. Ребятам, обычно таким веселым, от скуки хотелось под поезд лечь… Гражданка, особь женского пола! Прервите, пожалуйста, речь! Если люди на этой лекции спят, что же будет (представить себе не берусь я!), если вас попросят сделать доклад о другом, ну, допустим, о кукурузе?! …Неужели вам никогда, никто не кричал: «Люблю!», не дарил цветов? Неужели никто вас не ревновал, не писал вам, в губы не целовал?! Неужто не рады вы этой весне?! Товарищ! Да что вы! Смеетесь над нами? Неужто вы так и родились: в пенсне и с золотыми зубами? |
