– Так же нельзя! – застонал Рон. – Я пятьсот часов угрохал на эти книжки, и все коту под хвост?

Но Гарри сильно подозревал, что за комитет по уничтожению опасных созданий давно уже все решил мистер Малфой: к Драко, сильно подавленному со дня триумфа «Гриффиндора» в финальном квидишном матче, в последнее время вернулось былое нахальство. Из презрительных замечаний, которые довелось подслушать Гарри, напрашивался вывод, что Малфой не сомневается – Конькура казнят – и очень счастлив, что стал тому причиной. Гарри страшно хотелось повторить подвиг Гермионы и надавать Драко по роже; он с трудом удерживался. А хуже всего, не было ни времени, ни возможности навестить Огрида – меры безопасности оставались строги, и Гарри даже не решался извлечь плащ-невидимку из-под одноглазой ведьмы.

Началась экзаменационная неделя, и в замке воцарилась неестественная тишина. В понедельник к полудню третьеклассники вышли из кабинета превращений измотанные и побледневшие. Они сверяли результаты и жаловались на безумно сложное задание – нужно было превратить заварочный чайник в черепаху. Гермиона доконала всех шумными переживаниями, что ее черепаха оказалась какая-то чересчур морская – вот уж о чем не тревожились все остальные.

– У моей вообще вместо хвоста носик остался, кошмар…

– А черепахи в принципе дышат паром?

– А у моей с панциря не сошла нарисованная ива! Как думаете, за это снимут баллы?

Ребята наспех пообедали, а потом сразу же возвратились наверх, на экзамен по заклинаниям. Гермиона оказалась права: профессор Флитвик в самом деле дал задание по хахачарам. Гарри от волнения немного перестарался, и Рон, который работал с ним в паре, так зашелся в припадке истерического хохота, что его пришлось увести в пустой кабинет, где он отсиживался целый час, прежде чем смог приступить к хахачарам сам. После ужина школьники поскорее вернулись в общую гостиную, но не отдыхать, а готовиться к экзаменам по уходу за магическими существами, зельеделию и астрономии.

На следующее утро Огрид председательствовал на экзамене с самым отсутствующим видом: мыслями он витал где-то очень далеко. Он принес в кабинет большой чан только что накопанных скучечервей и объявил, что для успешной сдачи экзамена необходимо, чтобы по прошествии часа скучечерви остались живы. Поскольку скучечерви развивались наилучшим образом, если их предоставить самим себе, проще экзамена еще не бывало, а кроме того, Гарри, Рон и Гермиона смогли как следует поговорить с Огридом.

– Конька затосковал, – поведал он, склонившись возле Гарри якобы за тем, чтобы проверить, жив ли еще его скучечервь. – Слишком долго взаперти… Зато… послезавтра узнаем, как дело повернется… так или иначе…

После обеда было зельеделие – не экзамен, а сплошное несчастье. Как Гарри ни старался, его замешательное зелье так и не загустело, и Злей с мстительным удовлетворением нацарапал в своем блокнотике нечто подозрительно похожее на ноль.

В полночь была астрономия на вершине самой высокой башни; в среду утром – история магии, где Гарри пришлось припомнить все, что рассказывал ему о средневековых сожжениях ведьм Флорин Фортескью, и пожалеть, что сейчас, в этой душной комнате, никто не подаст ему шоколадно-орехового мороженого. В среду после обеда их ждала гербология – в теплице под жарко припекающим солнцем, – а потом, с обожженными шеями, все вернулись в гостиную – мечтать, как завтра в это же время все закончится.

Предпоследним экзаменом, в четверг утром, была защита от сил зла. Профессор Люпин придумал весьма необычный способ проверить их знания: он устроил во дворе на солнышке нечто вроде полосы препятствий. Требовалось пройти через прудик, где прятался загрыбаст, одолеть окопы с красношапами, прочапать по болоту, игнорируя отвлекающие маневры финтиплюхов, а потом залезть в старый сундук и сразиться с вризраком.

– Отлично, Гарри, – пробормотал Люпин, когда сияющий Гарри вылез из сундука. – Высший балл.

Окрыленный успехом Гарри слонялся вокруг и смотрел, как сдают экзамен Рон и Гермиона. Рон проходил препятствия очень удачно, но потом ему заморочил голову финтиплюх, и Рон провалился по пояс в трясину. Гермиона тоже все делала блестяще, пока не дошла до вризрака. Проведя в сундуке минуту, она с криком выскочила наружу.

– Гермиона! – воскликнул пораженный Люпин. – Что случилось?

– П-п-профессор Макгонаголл! – задыхаясь, прошептала она, тыча пальцем в сундук. – Она говорит… я провалила все экзамены!

Ее насилу успокоили. Когда она наконец взяла себя в руки, друзья втроем отправились обратно в замок. Рон несколько посмеивался над вризраком Гермионы, но шуточки прекратились, когда ребята подошли к парадной лестнице.

Там стоял Корнелиус Фудж и обозревал окрестности. Он слегка вспотел в своем полосатом плаще. При виде Гарри министр вздрогнул.

– Привет, Гарри! – воскликнул он. – Только что с экзамена, как я понимаю? Почти закончили?

– Да, – ответил Гарри. Гермиона и Рон, не бывшие накоротке с министром магии, неловко застыли поодаль.

– Приятный день, – Фудж бросил взгляд на озеро. – Жаль… жаль…

Он глубоко вздохнул и посмотрел на Гарри:

– Я здесь по неприятному делу. Комитет по уничтожению опасных созданий требует, чтобы при казни взбесившегося гиппогрифа присутствовал свидетель. Мне так и так нужно было в «Хогварц», проверить, какова ситуация с Блэком, вот меня и попросили.

– Это что же, значит, апелляция уже состоялась? – вмешался в разговор Рон, шагнув вперед.

– Нет-нет, она будет сегодня после обеда, – сказал Фудж, с любопытством на него глядя.

– Тогда, может, вам и не придется присутствовать при казни! – решительно заявил Рон. – Может, гиппогрифа оправдают!

Не успел Фудж ответить, из замка вышли два колдуна. Один был такой древний, что, казалось, сморщивался прямо на глазах; другой – рослый и крепкий, с тонкими черными усиками. Видимо, представители комитета по уничтожению опасных созданий, решил Гарри.

Древний колдун прищурился на хижину Огрида и немощно проскрипел:

– Святое небо, я для такого уже слишком стар… В два часа, да, Фудж?

Черноусый трогал что-то на поясе. Гарри пригляделся и увидел, что колдун водит широким большим пальцем по сверкающему лезвию топора. Рон открыл было рот, но Гермиона крепко ткнула его под ребра и подбородком показала на двери в замок.

– Чего ты не дала мне сказать? – сердито спросил Рон, когда они пришли на обед в Большой зал. – Ты их видела? Уже и топор приготовили! Тоже мне правосудие!

– Рон, твой папа работает в министерстве, тебе нельзя разговаривать с его начальником в таком тоне! – сказала Гермиона. Она тоже была ужасно расстроена. – Если Огрид на этот раз не растеряется и выступит нормально, не может быть, чтоб Конькура казнили…

Однако Гарри видел, что она и сама в это не верит. Вокруг шумели школьники, радостно предвкушавшие скорое окончание экзаменов, но Гарри, Рон и Гермиона, вне себя от беспокойства за Огрида и Конькура, не могли разделить их радость.

У Гарри и Рона последним экзаменом было прорицание, у Гермионы – мугловедение. Они вместе взошли по мраморной лестнице. Гермиона свернула на первом этаже, а Гарри с Роном поднялись на седьмой, где многие их одноклассники уже сидели на ступеньках винтовой лестницы под кабинетом профессора Трелони и пытались в последнюю минуту выучить весь учебник.

– Она вызывает по одному, – проинформировал Невилл, когда Гарри с Роном сели рядом. На коленях у него лежало «Растуманивание будущего», открытое на страницах про гадание на хрустальном шаре. – Вы хоть раз видели в шаре хоть что-нибудь? – жалобно спросил он.

– Не-а, – беспечно ответил Рон. Он то и дело поглядывал на часы. Гарри знал, что Рон отсчитывает минуты до апелляции.

Очередь перед кабинетом уменьшалась очень медленно. Когда из люка по серебристой лестнице спускались те, кто уже отстрелялся, остальные шепотом галдели:

– Что она спрашивала? Как прошло?

Но те отказывались отвечать.