Гарри не знал, что и думать. Это отвлекающий маневр?

– Если вы ему не помогали, – он гневно покосился на Блэка, – как вы тогда узнали, что он здесь?

– По карте, – ответил Люпин. – Карте Каверзника. Я рассматривал ее у себя в кабинете…

– Вы знаете, как с ней обращаться? – подозрительно спросил Гарри.

– Конечно, я знаю, как с ней обращаться, – нетерпеливо отмахнулся Люпин. – Я помогал ее рисовать. Я – Лунат, это моя школьная кличка.

– Вы помогали?..

– Важно другое: я сегодня смотрел на нее очень внимательно. Подозревал, что вы трое перед казнью гиппогрифа тайком проберетесь к Огриду. И я не ошибся, да?

Он заходил взад-вперед по комнате, не сводя глаз с ребят. Под ногами у него взлетали пыльные фонтанчики.

– Я предполагал, что ты возьмешь отцовский плащ, Гарри…

– Откуда вы знаете про плащ?

– Я столько раз видел, как Джеймс под ним исчезает… – Люпин снова в нетерпении махнул рукой. – Суть в том, что даже в плаще ты все равно виден на Карте Каверзника. Я видел, как вы втроем прошли по двору в хижину Огрида. Через двадцать минут вы вышли и направились к замку. Только вас уже было четверо.

– Что? – переспросил Гарри. – Ничего подобного!

– Я глазам своим не поверил, – продолжал Люпин, не обратив внимания на Гарри и продолжая расхаживать по комнате. – Думал, карта испортилась. Как мог он быть с вами?

– Да никого с нами не было! – сказал Гарри.

– Потом я увидел еще одну точку, она мчалась к вам… и была помечена «Сириус Блэк»… Я видел, как он столкнулся с вами и утащил двоих под Дракучую иву…

– Одного он утащил! – сердито выпалил Рон.

– Нет, Рон, – возразил Люпин, – двоих.

Он остановился, посмотрел на Рона и невозмутимо сказал:

– Позволишь мне взглянуть на крысу?

– Что? – поразился Рон. – А Струпик-то тут при чем?

– При всем, – ответил Люпин. – Можно взглянуть?

Рон замялся. Потом запустил руку под мантию и извлек обезумевшего Струпика; чтоб тот не удрал, Рон схватил его за длинный голый хвост. Косолапсус на коленях у Блэка вскочил и тихо зашипел.

Люпин подошел ближе. Рассматривая Струпика, он даже дыхание затаил.

– Что? – снова спросил Рон, в испуге прижимая Струпика к себе. – Что вам надо от моей крысы?

– Это не крыса, – вдруг каркнул Блэк.

– Что вы несете!.. Еще какая крыса…

– Нет, не крыса, – тихо сказал Люпин. – Это колдун.

– Анимаг, – прибавил Блэк, – по имени Питер Петтигрю.

Вся абсурдность этого заявления дошла до ребят отнюдь не сразу. Потом Рон высказал вслух то, что подумал Гарри:

– Да вы оба рехнулись.

– Бред какой-то! – промямлила Гермиона.

– Питер Петтигрю погиб! – сказал Гарри. – Двенадцать лет назад его убил этот… – И он показал на Блэка, чье лицо конвульсивно дернулось.

– Хотел убить, – прорычал он в ответ, обнажая желтые зубы, – но малыш Питер меня обставил… Теперь не выйдет!

И Косолапсус скатился на пол – Блэк кинулся на Струпика. Рон заорал от боли, когда Блэк всем телом упал на сломанную ногу.

– Сириус, СТОЙ! – крикнул Люпин, оттаскивая Блэка. – СТОЙ! Так нельзя! Они должны понять… надо объяснить…

– Потом объясним! – огрызнулся Блэк, вырываясь и одной рукой хватая воздух, пытаясь дотянуться до крысы. Струпик визжал как резаный и рвался прочь, расцарапывая Рону лицо и шею.

– Они – имеют – право – знать – все – как – есть! – пропыхтел Люпин, держа Блэка. – Он был питомцем Рона! А кое-чего я и сам не понимаю! И потом, Гарри… Ты обязан рассказать ему всю правду, Сириус!

Блэк бросил сопротивляться, но не отрывал ввалившихся глаз от Струпика, крепко зажатого в покусанных, исцарапанных и кровоточащих пальцах Рона.

– Ну хорошо, – согласился Блэк. – Рассказывай им, что сочтешь нужным. Только быстрее, Рем. Я хочу совершить убийство, за которое меня посадили…

– Вы психи, вы оба, – беспомощно произнес Рон, оглядываясь на Гарри с Гермионой. – С меня хватит. Я пошел.

Он хотел встать на здоровую ногу, но Люпин поднял палочку и наставил ее на Струпика.

– Ты меня выслушаешь, Рон, – невозмутимо сказал он. – И, пожалуйста, держи Питера крепче.

– ЭТО НЕ ПИТЕР, ЭТО СТРУПИК! – взвизгнул Рон и попытался запихнуть крысу в нагрудный карман, но та слишком сопротивлялась. Рон покачнулся, потерял равновесие, Гарри подхватил его и усадил на кровать. Потом, не глядя на Блэка, повернулся к Люпину:

– А как же свидетели гибели Петтигрю? Целая улица…

– Они видели совсем не то, что было! – кровожадно выпалил Блэк, наблюдая, как извивается Струпик.

– Все думали, что Сириус убил Питера, – кивнул Люпин. – Я и сам так думал… пока не увидел сегодня карту. Карта Каверзника никогда не врет… Питер жив. Он у Рона в руках, Гарри.

Гарри с Роном переглянулись и молча согласились друг с другом: и Люпин, и Блэк – оба сбрендили. Это все полнейшая ахинея. Как может Струпик быть Питером Петтигрю? Блэк, видимо, сдвинулся в Азкабане… Но почему Люпин ему подыгрывает?

Тут раздался голос Гермионы – дрожащий, псевдоспокойный, будто она пыталась привести Люпина в чувство:

– Но, профессор Люпин… Струпик никак не может быть Петтигрю… это невозможно, вы же понимаете…

– Почему невозможно? – преспокойно спросил Люпин, будто они сидели на уроке и Гермиона подметила неточность в очередном опыте с загрыбастом.

– Потому что… потому что если Питер Петтигрю – анимаг, люди бы знали. Мы проходили анимагов с профессором Макгонаголл. И я читала про них, когда делала домашнее задание, – в министерстве магии хранятся данные на всех колдунов и ведьм, которые умеют превращаться в животных; на каждого досье, и там все написано: в какое животное превращаются, каковы особые приметы, все-все… Я специально ходила посмотреть профессора Макгонаголл в списке. В этом веке всего семь анимагов, а Петтигрю в списке не было…

Гарри едва успел подивиться, как серьезно Гермиона относится к домашним заданиям, и тут профессор Люпин расхохотался.

– Ты, как всегда, права! – согласился он. – Но в министерство не поступало сведений о том, что в «Хогварце» окопались три незарегистрированных анимага.

– Если хочешь им все рассказать, поторопись, Рем, – рявкнул Блэк, неотрывно следя за отчаянной борьбой Струпика. – Я ждал двенадцать лет и больше ждать не собираюсь.

– Хорошо, хорошо… только помоги мне, Сириус, – сказал Люпин. – Я-то знаю только начало…

Люпин вдруг умолк. За его спиной раздался громкий скрип. Дверь сама собой отворилась. Все пятеро уставились на нее. Люпин подошел и выглянул на лестницу.

– Никого…

– Привидение! – крикнул Рон.

– Ничего подобного, – отозвался Люпин, озадаченно глядя за дверь. – В Шумном Шалмане никогда не было привидений… Выл и вопил здесь я.

Он отбросил со лба седые волосы, помолчал и приступил:

– Пожалуй, с этого все и начинается – с того, что я стал оборотнем. Ничего бы не случилось, если бы меня не покусали… и если бы не мое безрассудство…

Он был серьезен и явно очень устал. Рон хотел было его перебить, но Гермиона шикнула. Она пристально глядела на Люпина.

– Когда меня укусили, я был совсем маленьким. Родители перепробовали все средства, но в те времена это не лечилось. Зелье, которое готовит мне профессор Злей, изобрели совсем недавно. С этим зельем я безопасен. Принимаю его неделю до полнолуния и сохраняю способность мыслить… сворачиваюсь клубком у себя в кабинете и жду, пока луна пойдет на убыль. Этакий безобидный волк… А вот до изобретения аконитного зелья я раз в месяц становился настоящим чудовищем. Об учебе в «Хогварце» нечего было и мечтать. Никто из родителей не согласился бы подвергать своих детей такой угрозе… Но как раз тогда директором стал Думбльдор, и он мне посочувствовал. Сказал, что не возражает против моего обучения, если мы будем соблюдать меры предосторожности… – Люпин вздохнул и посмотрел Гарри в глаза: – Я тебе как-то говорил, что Дракучую иву посадили в год моего поступления в «Хогварц». На самом же деле ее посадили из-за того, что я поступил в «Хогварц». Этот дом, – Люпин тоскливо обвел глазами комнату, – и тоннель построили для меня. Раз в месяц меня тайком переводили из замка сюда. Здесь я превращался. А Дракучая ива никого не подпускала ко мне, пока я был опасен.