Поляки передавали также, что король и Мазепа хотят идти к Полтаве со всем войском и будто бы шведы сказали: "Хотя там все погинем, а будем доставать Полтаву". Казак утверждал, что в самой Опошне стоит отряд в 8 тыс. человек шведов, поляков и волохов, конных и пеших. Но при них всего три пушки. Остальная же армия разбросана по деревням и по лесу, в полумиле и больше от Опошни. Но так как в провианте и в фураже имеют великую нужду, то посылают на поиски мили за две и за три.[451]
Два вопроса беспокоили русское командование в это время, когда становилось окончательно ясно, что шведы из Опошни пойдут прямо на Полтаву: во-первых, каково настроение в Полтаве и, во-вторых, как избавиться от явно готовящего измену и агитирующего в пользу измены кошевого Гордиенко.
25 февраля Меншиков доносит Петру о капитане Теплицком, который ездил в Полтаву и "тамошнее поведение хорошо высмотрел".
Тот же Теплицкий побывал с запорожцами (очевидно, антимазепинцами) у полковника Миргородского, на которого Меншиков возлагает очень большие, но нарочито неясно выражаемые надежды. Оказывается, что "оный полковник старается о кошевом, чтоб как мочно против наших пунктов способный промысл учинить, и надеется при помощи божий от него такого действия вскоре что дай милостивый боже".
Очевидно, речь идет о достижении безусловно необходимой цели: низвержении изменника Гордиенко и избрании в Запорожской Сечи нового кошевого.
Известия, привезенные капитаном Теплицким, показались Меншикому настолько важными, что он отправил капитана немедленно к Петру: "о чем обязательно извольте выразуметь от него, господина капитана".[452]
Но Петр, по-видимому, не очень рассчитывал на низвержение Константина Гордиенко и перемену политического настроения среди части запорожцев. Еще 25 февраля Петр послал Меншикову "подтвердительный указ" об отправлении в Каменный Затон трех пехотных полков. Эти полки должны были сосредоточиться в Киеве и затем отправиться плавнями до Каменного Затона.
Уже 2 марта Меншиков отвечает царю, что его указ выполняется. Но в своем письме Петр предлагает также "о кошевом чтоб о низверженьи его искать способу". Меншиков отвечает, что он "возможного ищет способу чрез полковника Миргородцкого, который и сам к тому радетельно тщится".[453]
Еще до конца марта 1709 г. русским военным властям, стоявшим вдалеке от главной квартиры Петра, или Шереметева, или Меншикова, приходилось разъяснять, во избежание опасной путаницы, как следует относиться к тем или иным запорожцам — как к друзьям или как к врагам: "А о запорожцах, каковы они нам явились, о том вы разумеете из писем господина генерал маеора Волконского и полковника Миргородцкого, от нас к ним писанных",[454] — сообщал 24 марта 1709 г. Меншиков из Воронежа в Голтву адъютанту Ушакову.
Взятые от шведов в конце февраля 1709 г. «языки» единогласно показывали, что шведская армия направляется к Полтаве, а пока часть стоит в Опошне. Сами же они (два шведа и "польский хлопец") были в партии из 20 человек, которые с поручиком во главе были посланы из Опошни "для искания провианту". Разведка оказалась неудачной: русские перебили всех, кроме трех взятых в плен. Одного из них взяли "мужики".[455]
Гольц, главной миссией которого, было помогать Синявскому в борьбе против шведов и Станислава Лещинского, был не в очень спокойном настроении.
Вести о переходе части запорожцев на сторолу шведов сильно смутили коронного гетмана Синявского и его войско. Синявский дважды посылал к генералу Гольцу двух своих генерал-адъютантов "прилежнейше просить" "чтобы я (Гольц) маршем своим без дальнейшего отлагательства к нему поспешил, ибо коронное войско начинает зело перебегивать и к противной партии переходить" (курсив мой — Е. Т.). Поляки узнали, что в Бердичеве был перехвачен запорожский «атаман», который: вез письма от Мазепы и от кошевого (Гордиенко) к Станиславу с известием о переходе запорожцев к Карлу. "От чего коронное войско зело потревожилося", потому что эти поляки, "чают, что приступлением (присоединением — Е. Т.) запорожцев к королю шведскому вашего царского величества прежние счастливые удачи и великие авантажи ныне всемерно разрушены суть". Поляки даже думают, что он, Гольц, послан будет не им помогать, а "покорять запорожцев". Гольц просит Петра подтвердить прежние указы о помощи коронному войску, "дабы опасные перемены упредить и коронное войско в постоянном доброжелательстве состоять", отчего царю "великая есть польза".
Опасения Синявского были напрасны. Гольц поспешил "по подольским границям" к Константинову.[456]
До начала марта Петр и Шереметев делали все от них зависящее, чтобы предупредить замышлявшийся в Запорожье переход на сторону шведов. Шереметев из Сорочинец пересылал письма через Даниила Апостола к запорожским полковникам, которым "писал от себя лист с обнадеживанием" царской милости и награды.[457] Но надежды на мирное улажение возникшего в руководящих кругах Запорожья опасного движения быстро таяли.
Уже 9 марта царь приказал Шереметеву стать на дороге от Переволочной "ради предостерегания запорожцев между тех мест, где шведы стоят". Но как ни спешил Шереметев, он опоздал. 16 марта он прибыл в Голтву, но был задержан разливом рек, и запорожцы успели уже перейти к шведам. Неприятельское войско стояло в Решетиловке. К Шереметеву приходили запорожцы, не пожелавшие идти за изменником кошевым «Костей» Гордиенко. Они уверяли, что изменившие казаки «нетверды» и одни пойдут на свои рыбные ловли, а другие будут сидеть "в домах своих". Говорили они также, что Крымская орда "во всем отказала" изменникам. Шереметев ободрился и послал воззвание к запорожцам "с обнадеживанием милости", "чтоб они… на Мазепины и кошевого воровские замыслы не смотрели". Посулы чередовались с угрозами тем, кто пойдет за изменниками. Шереметев просил царя о посылке подкреплений. Шведы стягивали свои силы к югу, бросая один за другим на произвол судьбы занятые ими города и села. 14 марта Шереметев узнал, что неприятель ушел из Гадяча и даже не успел в полной мере сжечь город, так как русские партизаны ("наша партия") поспешили напасть на уходивших шведов, которые принуждены были кинуть часть своего багажа.[458]
16 марта 1709 г. приехали в Голтву запорожские казаки — Василии Микифоров с тремя товарищами — и привезли недобрые новости: оказалось, что 11 марта явился из Сечи в Переволочную сам кошевой и привел одну тысячу человек конницы и пехоты. К нему присоединился Нестулей с пятьюстами человек конницы и прибыли также двое уполномоченных от Мазепы. Экстренно собралась рада в Переволочной. На раде были зачитаны кошевым "прелестные письма" от Мазепы. Мазепа уверял, что царь желает весь народ малороссийский за реку Волгу загнать. Агитация удалась: "И по многим разговорам на той раде по прелестям кошевого и мазепиным письмам, также и за дачею денег от кошевого запорожцам скудным людям тайно, многие почали кричать, чтобы быть с мазепину сторону. И онойде полковник Нестулей и все запорожское войско, как конница, так и пехота, превратилась на изменничью сторону". Это событие требовало, конечно, серьезнейшего внимания со стороны Петра, потому что в верности Нестулея и царь и Шереметев были убеждены.[459]
