Конечно, хитрый Почечуй успел шагнуть назад, но если уж Егор достает, так это серьезно. Старика сшибло с ног, приложило об пол, и он проскользил несколько метров по коридору.

«Ну и местечко, блин, – размышлял ефрейтор, топая к противнику. – То львы каменные оживают, то слепые прозревают. И звереют».

– Папаша, ты куда бежал-то? – поинтересовался парень, остановившись в двух шагах от Василисиного дядьки.

Почечуй вернул сбитое дыхание, задрал атласную штанину, выхватил кинжал. Увы, ему пришлось опуститься до неизящных методов ведения боя. А ведь в потайной зале он даже не вспомнил о жертвенном клинке.

– Опа, ножичек. – Интонация Емельянова-младшего не предвещала супостату пощады.

Держа кинжал перед собой, старик поднялся на ноги, принялся причудливо водить оружием из стороны в сторону, баюкая внимание Егора.

– Да ну тебя на хрен! – сказал дембель и ввалил армейским ботинком Почечую в колено.

И вновь многоопытный мерзавец прочитал намерения парня и постарался убрать ногу из-под удара, одновременно отмахиваясь клинком. В результате должно было достаться обоим – дядька получил скользящий в чашечку, а ефрейтор получил кинжалом по бедру. Только, к радости Егора, лезвие скользнуло по парадным штанам, даже не распоров их.

В следующий момент Емельянов-младший проводил вооруженную руку противника подальше от себя, а правой нанес ему зубодробительный хук. Дембель и не пытался соизмерить силу, он попросту забыл о своих новообретенных талантах.

Почечуй взвился в воздух, как давеча стартовал пораженный им Иван, и нужно признать, что приземлялся он уже мертвым. В миг, когда стремительно угасало сознание изменника, он оказался в знакомой темной комнате с черной дверью. Дядька толкнул ее привычным жестом, но было заперто. Потерпевший неудачу Злебог не желал иметь дело с отработанным материалом. Тем более, Почечуй провалил убийство священного Рарожича. Тьма охватила неудачника, а дальше – все. Точнее, ничего.

– Елки-моталки, – прошептал Егор, потирая больную руку. – А чего это у меня настроение улучшилось? Я ж не кровожадный…

– Ну, прям как в кино, блин… – Иван потянулся, стараясь не задеть спящую княжну, точнее, без пяти минут княгиню.

Дембель так пока и не отучился от армейской привычки рано просыпаться. «Подъемный рефлекс», – вспомнилось определение этого феномена, данное командиром роты. Парень называл подъемным рефлексом несколько иное проявление физиологии, и, судя по счастливо улыбающемуся лицу Василисы, здесь у Ивана проблем не было.

Осторожно выскользнув из-под одеяла, Старшой прошлепал босыми ногами по холодному полу к окну. Новое, а потому чистое стекло блестело. Утренняя площадь, подернутая легкой туманной дымкой, пустовала. Ровно сутки назад на этой мостовой построилась дружина, и раненая усталая княжна приняла у бойцов присягу. Волобуй стал воеводой. Картина была занятная – ратники (а они подтянулись к дворцу сразу после того, как сбежал Перехлюзд, и до рассвета несли дозор) салютовали новой повелительнице на фоне потрепанного фасада с выбитыми стеклами.

Потом глашатаи разнесли по Легендограду целый воз вестей: убийца старух истреблен, ночью отражено нападение мятежников на дворец, княжна легко ранена, но бодра, ценатор Гордей под следствием, волхвы призывают к спокойствию, послезавтра – вече. Пора выбрать главу княжества.

В течение дня в народ ушли кое-какие подробности. Народные волнения сменились тревогой, потом люди постепенно успокоились и вовсю судачили о странных событиях ночи. Участники почти все отдыхали. Усиленная охрана следила за ударно трудившимися стекольщиками, слуги спешно наводили порядок. Гербовый зал заперли и выставили караул. Никто кроме княжны и Ивана так и не узнал о существовании потайного хода. Страже и челяди сказали, дескать, там было покушение на Василису, которое успешно отбил Емельянов-старший.

Неслабо досталось Еруслану. Он отлеживался, потихоньку восстанавливаясь лечебной ворожбой. Федорин полдня занимался изучением и зачисткой последствий измены Почечуя, а также пресечением повального воровства. Прислуга проявила чрезвычайную расторопность, нахапав под шумок всяких дорогих безделушек. Дружине дали приказ никого не выпускать. Сыскарь объявил, что люди, сдавшие награбленное, под следствие не попадут. Остальным сулил жестокое, но справедливое возмездие. Наконец, кончились силы и у Федорина.

Иван оделся и пошел к брату. Настал день посещения Бояндекса.

Егор уже бодрствовал. Когда Старшой невинно намекнул о специфике своего ночного караула, ефрейтор Емеля тихо позавидовал удачливому близнецу. Вот так всегда – ты каменным львам бошки отрываешь, изменников наказываешь, а приз достается красавцу-брату.

– Пойдем, братан, нас уже ждут. Личная просьба княжны распахнула нам двери к оракулу вне очереди, – благодушно произнес Иван, хлопнув младшего по могучему плечу. – И не оставляй своих шмоток. Надеюсь, мы сюда не вернемся.

Прогулка по набережной к зданию с высоким крыльцом не заняла много времени. Огромная дверь открылась перед дембелями сама собой, и они вошли в просторную прихожую.

Там их встретил уже знакомый бородатый мужик все в том же грязном фартуке поверх одежды.

– Наконец-то, – хмуро буркнул бородач. – Значить, руцами Бояндекса не имать, глупых уроков не задавать, не каверзничать. Взлелейте внутри себя почтение к величайшему уму древности, с помочью науки дожившему до нас, грешных. Айда.

Мужик повел близнецов по широкому коридору, ворча по-старушечьи:

– И ходють, и ходють…

Остановившись у двустворчатой двери, раздраженно ткнул в нее пальцем, дескать, вам сюда. Парни вошли.

В просторной квадратной комнате без окон светился потолок. Мягкое волшебное сияние синеватого оттенка выхватывало неподвижную золотую фигуру бородатого старца, стоящего в нише. Из мебели была одна лавка для посетителей. Приглядевшись, Емельяновы поняли, что дедок действительно из драгметалла, но с живой мимикой лица, подвижными любопытными глазами, а в остальном – сущий истукан. Тело покрывала расшитая жемчугом атласная одежда. Чувствовалось, что Бояндекс высоко ценился.

– Здравствуйте, – сказал Старшой, конфузясь от необходимости говорить со статуей.

Старик заливисто рассмеялся. Голос у него был высоким, почти визгливым. Натешившись, произнес:

– Откуда ж ему взяться, здоровьичку, ежели ни единого потрошка во мне нетути? Это вам здравствовать, а я уж свое отжил… триста лет тому назад. Располагайтесь.

Егор да Иван уселись на лавку.

– Готовы?

Браться кивнули. Бояндекс вздохнул и начал:

– Да, я из чистого злата. За стеной – огромные его залежи, потому что именно в этом металле магическим способом укладываются все знания, коими я обладаю. Я не сплю. Чем все это кончится, доколе можно терпеть и кто виноват, не ведаю. Какая сволочь увела вашу корову, зачем на небе звезды и есть ли жизнь на красной планете, не знаю. Будущего не предрекаю. Занимаюсь прошлым, – Бояндекс закатил глаза, вспоминая, все ли сказал. – Вот. А теперь спрашивайте.

– А к вам реально приходят узнать, кто стырил корову? – поинтересовался ефрейтор.

– Случается, – откликнулся старец. – Но я, представьте, ожидал услышать более нескучные вопросы от пришельцев из иного мира.

Иван хмыкнул, толкая брата в бок.

– Не ржи, сам лучше побазарь, – надулся Егор.