– Какая же это акула? Это ежик с хвостиком.

– Опоздал. Твой ежик слопал акулу. И вообще, он не ежик, а кустик. Ты когда-нибудь видел кустик с зубами?

– А хвостик?

– Хвостик – акулий! – Девушка выдрала манипулятором хищный кустик с корнем и засунула в контейнер. – Идем дальше.

– Есть, мэм! – Томми наклонил нос шлюпки и повел судно в глубину. Что-то с легким скрежетом протащилось по обшивке от носа до кормы.

– Странно… – нахмурился Спиид.

– Я тоже ничего не видела.

– Знаешь, что надо делать в космосе, если чего-то не понимаешь?

– Думать. Головой!

– Это потом. А сначала, – Томми отпустил на секунду штурвал, набросил на плечи лямки привязной системы. Клацнула пряжка на груди. – Сначала надо принять меры безопас-с-с… Вот пакость!!!

Поперек лобового стекла легло толстое как бревно щупальце. Присоски величиной с блюдце, окаймленные когтями, намертво присосались к стеклу. Спиид стремительно наклонился к девушке, схватился правой рукой за дальний подлокотник ее кресла. Локоть больно вдавился в живот. Эльвира возмущенно взвизгнула. И тут шлюпка словно на стену налетела.

– Вя-я! – из легких вышибло остатки воздуха.

– Пристегнись!

Эля торопливо завозилась с ремнями.

– Убери локоть.

Но тут шлюпка легла на бок. Девушка взвизгнула:

– Ай! Не убирай!

Кое– как застегнула пряжку.

– А я думала, ты выпендриваешься, когда пристегиваться начал. Можешь стряхнуть этого?…

– Наверно, могу, если полный вперед дам. Но он навесное оборудование попортит. Давай, мы его ме-едленно наверх поднимем, сам отцепится.

– Давай!

Шлюпка перевернулась вверх дном, качнулась и встала вертикально носом вниз. Космолетчики повисли на ремнях.

– Чьерт побьери, – старательно коверкая слова, произнес Спиид.

– Вот именно! – согласилась девушка.

– Из такого положения я не могу дать хорошую тягу вверх. Антигравы под днищем…

– А я анекдот к нашему случаю знаю: «– Мыкола, я медведя поймал! – Веди сюда! – Он не йдет. – Тады сам иди. – Медведь не пущает!» Томми, объясни ему, чтоб нас правильно перевернул. А то мой завтрак наружу просится…

Спиид развернул внешнюю видеокамеру.

– Ни фига себе! Эльхен, боюсь, этот гибрид ежа с осьминогом меня не послушает. Я таких убедительных слов не знаю. Он весит впятеро против шлюпки.

Двухметровые иглы лесом покрывали тело гигантского кальмара. Зазубренные наконечники многих обломались. Но меж двухметровых росли метровые иглы. А между ними – полуметровые. И так далее.

– Что будем делать? Он же нас в глубину тащит.

– Мы туда и собирались. Подождем, пока ему не надоест.

– Не хочу ждать вниз головой! Дай мне хоть задание какое-нибудь.

– Сверши молитву в три раката.

– Томми!

– Хорошо. Выберем демократический способ правления. Кто за то, чтобы подождать? Один. Кто воздержался? Таких нету.

– А баба Яга против! – Эльхен ударила кулаком по красной кнопке сброса реактивных якорей. За бортом забурлила вода, шлюпка задергалась как шарик на резинке и перевернулась вверх дном. Спиид медленно развернул на 360 внешнюю видеокамеру.

– Знаешь, что ты сделала?! Ты его загарпунила! – восхитился он.

– Ой, меня сейчас стошнит.

– Эльхен, не делай этого! Народ тебя не поймет!

– Тогда полетели отсюда.

– Есть сложность. Пока у нас на якорях висит твоя добыча, мы не можем взлететь. Движители блокированы. А если отстрелить якоря, мы его потеряем.

– За бортом светлеет. Мы всплываем?

Спиид еще раз осмотрел кальмара.

– Якоря надули его шкурку как воздушный шарик.

– Томми, придумай, как доставить его на корабль.

– Легко сказать… – юноша задумался на целую минуту. Потом вызвал корабль.

– Сорок первый вызывает центральную.

– У вас все хорошо?

– Толик, хорошо – не то слово. Эльхен загарпунила зверя размером со звездолет. Но нам в одиночку его не вывезти, а оставить нельзя, съедят. Направь к нам еще две шлюпки с пилотами поопытней.

В разговор включился новый голос.

– Спиид, это Лэн. Вылетаем я и Джон. У вас точно все хорошо?

– Лэн, поторопитесь. Двигай к нам на всех парах. Хемингуэя, «Старик и море» помнишь? Вот и у нас так! Задержишься – один скелет останется. До связи.

– Томми, а как они нам помогут? – поинтересовалась Эльвира.

– Лэн пристыкуется нижним люком к нашему верхнему и перевернет нас ногами вниз. Тогда Джоанна пристыкуется к его верхнему люку, и мы всей этажеркой полетим на корабль.

Торопливой чередой летели дни. Коллекции стремительно пополнялись. После того, как биологи исследовали местную биоту, карантинные меры стали пустой формальностью. Местные микроорганизмы не представляли опасности для земной живности. Закон взаимной несъедобности действовал и на этой планете. Но только на уровне микроорганизмов. На четвертый день Лева показал всем поучительный опыт. Выпустил в аквариум только что отловленного зверька, прозванного без излишних изысков кваквой шипохвостой, и бросил туда же свежеразмороженное баранье ребрышко с ошметками мяса. Кость захрустела, словно в камнедробилку попала. Десять секунд – и нет ребрышка. Через три минуты кваква отрыгнула все съеденное, а еще через две скончалась в страшных муках.

– В обратную сторону это тоже действует? – поинтересовалась геолог Тамара.

– Тоже. Но если ты его съешь, то умрешь безо всяких мучений минут через двадцать. Тихонько-тихонько, словно уснешь…

– Не буду я его есть!

Чтоб не тратить по часу на дорогу, обустроили на ледовом панцире материков четыре лагеря – два на северном материке, и два на южном. Лагеря выглядели очень просто – по шесть шлюпок, состыкованных боковыми шлюзами составляли «Теплый дом», а огромный надувной ангар – «Холодный дом». Лагеря располагались в тридцати километрах от береговой линии. Биологи клялись и божились, что ни одна земноводная тварь не сможет пройти по леднику больше десяти километров. Между Теплым и Холодным домом уже на второй день натянули пластиковый рукав-тоннель – температура «на улице» не поднималась выше минус десяти, а ветер нес мелкий колючий снег. С поднятым забралом шлема этот снег безжалостно сек щеки, а с опущенным – моментально облеплял стекло, лишая обзора.

В третьем (северном) лагере чуть ли не четверть Холодного дома занимала вакуумная установка, в которой эльвирин ежик-кальмар медленно, но планомерно превращался в чучело. Процесс этот шел долго и сложно, а из-за специфического запаха консервантов-пластификаторов представителя местной фауны дружно и демократично (один голос «против», два «воздержались», остальные – «за») переселили из ангара Моби Дика в Холодный дом.

К счастью, большинство операций выполняли киберы. Проверив сначала место ультразвуковым сканером, они раздвигали колючки и вгоняли в тушу двухметровую иглу трехлитрового шприца и впрыскивали консерватор. Обломанные колючки аккуратно подклеивали эпоксидным клеем.

По Элиным прикидкам после вакуумной сушки и замещения органических жидкостей пластификатором, а потом вспенивания пластификатора СВЧ-прогревом, тушка должна была усохнуть всего до трех-шести тонн, сохранив размеры и даже упругость щупалец.

Именно обработка щупалец и представляла особую сложность. Весь цикл сушки они проходили намного быстрее, и требовали очень аккуратного СВЧ-прогрева. Ежедневно штаб назначал дежурного не только на кухню, но и в помощь Эльвире.

В этот день по графику Эльвире помогал Макс. Работал быстро, четко и… молча. Понимал с полуслова и даже раньше. Разматывал кабели, подключал СВЧ-прогреватели, ставил экраны. Девушка долго крепилась, но не выдержала:

– Макс, ты как робот. Язык проглотил?

– Воняет.

– Давай поговорим о чем-нибудь. Отвлечемся…

– Молча быстрей закончим. Ну хорошо, как ты оцениваешь перспективы после возвращения?

– Тускло. Сюда направят еще одну экспедицию.