Сзади на пороге слышимости возник легкий шум. Ширяев.

Сорокин кивнул напарнику на вход в кубрик. Вдруг кто выползет по нужде или по другой причине?

Григорий кивнул, мол, понял. А Константин тенью заскользил к юту. По идее, второй вахтенный должен был находиться там.

…Командор тоже забрался сравнительно легко. Только в конце пути его ждала не палуба, а кормовой балкон. Дверь в каюту по случаю хорошей погоды была открыта.

Некоторое время пришлось постоять на месте, дабы глаза привыкли к мраку. В помещении будет еще темнее. Не хватало на что-нибудь напороться! Или же долго искать, есть в каюте кто-нибудь или нет.

Есть. Изнутри, облегчая задачу, доносился легкий храп. Командор скользнул внутрь и, ориентируясь на звук, приблизился к спящему.

На войне как на войне. Мораль уступает место жестокой необходимости. Тут дилемма проста – или ты, или тебя. И разницы между ударом в спину и победой в честном поединке, собственно говоря, нет никакой. Раз уж итог один…

Храп затих. Проснуться спящему было не суждено. Командор ощупью нашел рядом с изголовьем шпагу, извлек ее из ножен и тихо двинулся в коридор.

По донесениям разведчиков, во время стоянки команда на брандере была минимальной. Максимум – пара офицеров и около дюжины моряков. Не столько команда, сколько охрана. Осталось угадать, в какой из кают расположился второй и последний офицер. Вряд ли он сейчас проверяет посты. Раз корабль на якоре…

Ближайшая дверь оказалась закрытой. Если учесть, что встроенных замков на кораблях не было… Но и изнутри запираться было довольно странно. Матросу входить не положено под угрозой строгого наказания. Капитан, наоборот, имеет полное право заглядывать куда ему заблагорассудится. Тогда почему?

Н-да… Выбить дверь нетрудно, но шум… Командор прижался к хлипкой преграде, прислушался.

Тихо. Не каждый же храпит во сне! Ладно, может, не проснется. Все меньше грехов на душе.

Остальные каюты открывались легко. Только были они пусты. «И разведка доложила точно…» Работают люди Поншартрена, работают. Или кто сейчас непосредственно отвечает за разведку?

…Вахтенный на квартердеке оказался далеко. Он стоял ближе к кормовому обрезу, и незаметно приблизиться к моряку нечего было думать. Хорошо хоть, тоже пока смотрел в сторону. Да и чего высматривать на лестнице?

Сорокин прикинул разделявшее их расстояние и на секунду приподнялся повыше. Бросок вышел удачным. Вахтенный успел только вскрикнуть, негромко, а затем со стуком повалился на палубу. В следующий момент Константин оказался уже рядом и заботливо вонзил другой нож прямо в сердце. Чтобы человек зря не мучился. Страшна ведь не смерть, а болезненный переход к ней. Смерти все равно не избежать.

Уже вдвоем с Командором отправились к трюму. Он действительно был весь набит бочками. Настолько, что дальнейшее было сущей ерундой. Размотать припасенный шнур, расположить его поэффектнее да подпалить перед обратной дорогой.

…Дело было практически сделано, когда брезентовый полог, прикрывающий вход в кубрик, отодвинулся и наружу высунулся сонный матрос.

Ширяев чуть отодвинулся, давая моряку возможность выбраться на палубу. Затем привычно зажал левой рукой рот, а правой нанес удар. Неудачно.

Матрос оказался довольно здоровым и дернулся так, что едва не вырвался из рук сержанта. Второй удар достиг цели. Тело дернулось, и Григорий ударил еще раз.

Грязное дело – война.

В кубрике по-прежнему было тихо. Места немногочисленной вахте хватало, тесниться было не надо. А то, что кто-то выполз наружу, не волновало. Может, и не заметил никто.

Подошедшие Кабанов с Сорокиным посмотрели на труп. Шнур уже тихонько тлел, приближая неизбежный фейерверк, но вдруг проснется еще кто-нибудь? Обнаружить диверсию вполне возможно, а второй раз подобный фокус не повторить.

А время между тем шло, и надо было срочно решать. Или лезть в кубрик и вырезать сонных, или спасаться, пока не стало поздно.

Вырезать было противно. Хотя вахта была обречена в любом случае, однако сам процесс восторгов не внушал. Очень уж как-то…

– Уходим, – тихо произнес Командор.

Без того, пока ждали, времени прошло порядочно. Если кто и проснется, пока разберется, пока поднимет тревогу, а там уже…

Вниз вновь скользнули по канату, чтобы не вызывать лишнего шума. А дальше поплыли в сторону ждущей шлюпки. Только теперь делали это намного быстрее.

Только знать бы точно, где эта шлюпка! В темноте да на воде вполне можно заплутать. Тут чуть свернул, и вполне можешь проплыть мимо.

Страх ведом всем. Плыли, и каждый думал про себя: вдруг вовремя не найдут и взрыв застанет их на воде?

А то и еще страшнее – кто-нибудь из команды все-таки прореагирует, и все хлопоты окажутся напрасными…

Тихий плеск впереди и чуть в стороне привлек внимание, заставил поневоле насторожиться. Свои или чужие?

Хотя чужие, если бы и двинулись в шлюпочный обход, обязательно зажгли бы факел. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто передвигается по воде.

А своим здесь опасно. До ближайшего фрегата рукой подать. Не ровен час – заметят.

– Что? – Заботливые руки подхватили пловцов, помогли забраться в шлюпку.

– Порядок.

Оказалось – не совсем. Не успели разобрать весла, как сбылось предположение Командора. С темной глыбы фрегата раздался встревоженный голос. И кого он окликал – было ясно даже не знающим английский язык.

Оклик повторился, и почти сразу за ним грянул выстрел. Хорошо, тьма мешала прицеливаться. Свиста пули никто не услышал. Зато на британце сразу поднялась суматоха. Вспыхнул один факел, другой, третий…

– И раз! – На весла налегли так, словно участвовали в важнейшем соревновании по гребле.

Впрочем, так оно и было. Причем ставкой была жизнь.

Вновь выстрелили вдогонку. Но гораздо больше пули тревожила мысль, что сейчас проснутся не только на фрегатах, на брандере тоже. Сон на пороховой бочке – чуткий сон.

Не проснулись. Море вдруг украсилось яркой вспышкой, а по ушам ударило громом так, что все прочие звуки на какое-то время напрочь исчезли.

По небу понеслись пылающие обломки. Одни падали на воду, другие – на ближайшие корабли. Один рухнул почти рядом со шлюпкой, и поднятой волной ее крутануло, накренило так, что едва не зачерпнули бортом соленой воды.

Теперь всем стало не до диверсантов. По крайней мере, на двух фрегатах стремительно разгорался пожар, и вырванные из сна команды лихорадочно занялись тушением.

Более везучим кораблям досталось намного меньше, но кое-какие проблемы возникли и на них. Что до шлюпки, то на ней сбились с направления и теперь лихорадочно гребли абы куда, спеша уйти подальше из рукотворного ада.

Неизвестно, куда бы их занесло, однако в стороне путеводною звездой вспыхнули огни. Жан-Жак решил хоть чем-то помочь своим друзьям. А на риск бывшему канониру прославленного Граммона было всегда глубоко наплевать.

Чужое время – не лучшее для собственных дел. У меня имелся довольно неплохой стартовый капитал, необходимые бумаги, вот только на практике…

Нет, идеи были. Только чем больше я задумывался над каждой, тем менее они казались привлекательными. Тут главное что? Быстрый хороший доход. Оседать на одном месте я пока не собирался. Поэтому, например, было абсурдным заводить какой-нибудь трактир. Всерьез обогатиться с предприятия общепита можно только с течением времени. Когда пройдет необходимая реклама и люди решат, что именно у вас кормят лучше, чем в других местах, да и посещать данное заведение станет модным. Но я давно не оптимист и ждать долго результата мне не хочется.

Производство? Руки у Ардылова золотые. Однако своих мастеров в этом времени тоже немало. Разве что изготавливать нечто пока неизвестное и уже по причине этого заранее освобожденное от конкуренции.

Беда в том, что большинство изделий требуют иного уровня технологии. Настолько, что на данном уровне о них не стоит мечтать. Другие здесь пока просто не нужны. Например, нетрудно изготовить, скажем, керосиновую лампу. Но где взять для нее керосин? И вообще, эпоха всеобщего потребления пока не наступила, вещи служат десятилетиями, если не больше. Новшества в быту особо не приветствуются. Простому народу не до них, а у богатых столько слуг, что любой бытовой агрегат покажется явным излишеством.