Взгляд его стал лукавым.

— Вообрази, что я стена, на которую тебе надо взобраться.

Порция засмеялась и нырнула под одеяло. Он крепко прижал ее к груди.

— Я люблю тебя. Люблю безумно. Помни об этом.

Он посмотрел ей в глаза.

— Я никогда не нарушу данную тебе клятву. Это на всю жизнь.

Она поцеловала его.

— До самой смерти и даже после…

— Я тоже люблю тебя и постараюсь быть более разумной.

— Я разрешаю тебе немного безрассудства. Это мне даже нравится.

Она начала целовать его, спускаясь все ниже, пока не достигла Реки Темзы, где Брайт остановил ее.

— Не сегодня. Это наша супружеская постель, Порция, и сегодня мы будем любить друг друга без всяких затей.

Он ласкал ее тело, целовал ее грудь, что заставляло Порцию стонать от наслаждения и отвечать ему тем же.

— Боже, это так чудесно.

Он продолжал ласкать ее грудь, и желание Порции с каждой минутой становилось все сильнее.

— А что, если нас кто-то услышит? — спросила она.

— Это подтвердит мою репутацию фантастического любовника.

— Что?

— Все только и говорят, что о нашем спектакле у Мирабель. Мне пришлось жениться, чтобы избежать преследования похотливых женщин.

Порции захотелось расспросить его подробнее, но она была не в силах задавать вопросы: прикосновения Брайта сводили ее с ума. Ее тело послушно танцевало в его руках, и она была наверху блаженства.

— Это несправедливо, — сказала она. — Мне бы хотелось научиться так же ласкать и тебя.

— Научишься. Я помогу тебе, подскажу, что делать. Но сейчас разреши мне доставить тебе удовольствие. Его рука коснулась ее промежности.

— Поднимись немного, дорогая, и откройся мне.

Порция приподнялась и открылась ему. Он медленно вошел в нее, и она двинулась ему навстречу. Закрыв глаза, она повторяла его движения.

— Открой глаза, любимая, — попросил он. Она открыла глаза, их взгляды встретились. Он наполнил ее горячей, живительной влагой.

— Подумать только, я мог прожить жизнь, не изведав такого блаженства, — прошептал он.

— То же самое подумала сейчас и я. Слившись в жарких объятиях, переполненные радостью, они продолжали любить друг друга.

— Итак, канал протянется до самого Мерсея, Франсис? — спросил Брайт, наливая кофе герцогу, который недавно приехал в Кенделфорд-Парк, расположенный в четырех милях западнее Винчестера.

— Да, — с удовлетворением ответил Бриджуотер. — Но было чертовски трудно провести законопроект и получить деньги, особенно когда Уолгрейв приложил к этому руку.

— В этом моя вина. Он никогда бы не вмешался, если бы я не участвовал в этом проекте.

— Но все пошло как по маслу, когда этим занялся Ротгар. Не знаю, почему он принял такое горячее участие, но я ему очень за все благодарен.

— Этот проект стал нашим семейным делом. Когда мы начнем получать прибыль за все наши старания?

— Ну до этого еще далеко, — рассмеялся Бриджуотер. — А пока я в долгах как в шелках, и это очень беспокоит меня. Я рад, что ты не выложил мне свои последние деньги. Кенделфорд — чудесное имение и очень подходит тебе. Мне кажется, ты чувствуешь себя здесь очень уютно. Не могу дождаться, чтобы увидеть своего крестника. Он, наверное, уже не лежит в кроватке и не пускает пузыри.

— Конечно, нет. Ему уже два года, Франсис.

— Как летит время! Если бы не проклятая волокита, мы бы за этот период успели построить канал.

Брайт засмеялся, и его смех слился с другим смехом. Он подошел к окну и посмотрел на далеко раскинувшиеся луга Кенделфорда, покрытые маргаритками, с купами высоких деревьев. Франсис последовал его примеру. К ним подбежал Зенон и тихонько тявкнул.

— Ты прав, — сказал Брайт, гладя собаку. — Мы должны пойти и убедиться, что с моей семьей ничего не случилось. Идем встречать твоего крестника и тезку, Франсис.

Навстречу им по залитому солнцем лугу, смеясь, бежала Порция, с развевающимися по ветру волосами. За нею бежал малыш с такими же, как у матери, золотистыми кудрями.

В книге рассказывается об азартных играх, когда на карту поставлено все: деньги, состояние, жизни. Повествование относится к середине восемнадцатого века, когда страсть к рисковым предприятиям захватила всех. Характерной чертой этого времени является увлечение азартными играми, которое впоследствии привело людей к злоупотреблению наркотиками, алкоголем и сексом. Но это время отличалось и появлением новых философских учений, созданием новых технологий, открытием новых земель.

Для романтиков того времени не было ничего невозможного, и они с оптимизмом смотрели в будущее. Они еще не знали тогда, как знаем это сейчас мы, что прогресс неизбежно связан с большими потерями, и это не могло беспокоить их.

Герцог Бриджуотер был одним из таких мечтателей.

Сейчас трудно сказать, чем руководствовался Бриджуотер в своем стремлении к успеху, хотя нельзя забывать о том, что в юности он был небогат, за что его и прозвали «бедным герцогом». Вне всякого сомнения, здесь сыграла свою роль и несчастная любовь, так как, когда невеста покинула герцога, он с головой ушел в строительство.

Элизабет, герцогиня Гамильтон, была одной из знаменитых сестер Ганнинг, которые в 1750 году покорили Лондон. Как мы сейчас обожаем поп-звезд, так и тогда народ обожал их. Когда сестры появлялись на улицах, король приказывал выставлять стражу, чтобы сдерживать натиск толпы.

Мария, старшая сестра, вышла замуж за лорда Ковентри. Она умерла молодой от отравления свинцом, добавлявшимся в грим, которым она пользовалась, чтобы ее прекрасное лицо стало ослепительно белым, как того требовала мода.

Элизабет вышла замуж за распутного герцога Гамильтона, но очень скоро осталась богатой вдовой. Бриджуотер, который только что вернулся из путешествия по западным странам для завершения образования, страстно влюбился в нее, сделал предложение, обручился, но вскоре был отвергнут, и Элизабет вышла замуж за полковника Кемпбелла, который впоследствии стал герцогом Аргайлским.

Таким образом, Элизабет Ганнинг была замужем за двумя герцогами и отвергла третьего. К тому времени она была матерью четверых детей.

Оправившись от удара, герцог распрощался со светской жизнью и целиком посвятил себя строительству каналов. Проект Бриджуотерского канала возник случайно. Герцог владел угольной шахтой в Ланкашире, но ее отдаленность, а следовательно, и высокие цены на транспортировку угля делали торговлю углем нерентабельной. Вот тогда-то у него и возникла идея перевозить уголь по каналу.

Позже он решил переправлять уголь по воде до самого Манчестера, который в то время быстро развивался и становился центром хлопчатобумажного производства. Однако развитие сдерживалось высокими ценами на уголь. Доставка в город угля по разумным ценам должна была принести герцогу большую прибыль.

Поначалу проект. Бриджуотера был связан с уже развитой речной сетью, куда входили реки Ирвелл и Мереёй, но местные навигационные компании потребовали большие пошлины за использование их речной системы. Тогда Бриджуотер принял решение строить канал до самого Манчестера. Но здесь он столкнулся с трудностями — на его пути была река Ирвелл, судоходством по которой владели его конкуренты. Вот тогда-то он и решил построить акведук для своего канала.

Чуть ли не все считали Бриджуотера сумасшедшим. В те времена в Англии еще не было акведуков, строительство каналов не осуществлялось со времен римлян, а его инженеры Бриндлей и Гилберт были в основном самоучками. Инвесторов нашлось немного, но двадцатичетырехлетний Бриджуотер не оставил своей затеи. Когда ему не хватало денег, он распродавал или закладывал свое имущество, брал мелкие займы у тех друзей, кто располагал свободными деньгами. Однако деньги были не единственной его проблемой. Строительство канала на каждом своем этапе требовало одобрения парламента, а получить его было очень трудно. Многие из членов парламента зачастую продавали свои голоса тем, кто предлагал наивысшую цену. Другие считали, что каналы уничтожат плодородные земли. Были и те, которые искренне верили, что вся система каналов, и особенно акведуки, просто не будет работать. Чтобы убедить членов парламента в пригодности своего проекта и получить разрешение на строительство акведука, Бриджуотеру пришлось построить для них работающую модель.