– Конечно, – сказал Адам. – Ты можешь рассчитывать на меня. Конечно…

Он обернулся и посмотрел в котловину. Туда уже ложилась тень.

– Нужны будут прожекторы, несколько тяжелых вертолетов, что-то вроде грузовой платформы… и человек двадцать добровольцев. Спецкостюмы я привез, хотя они вряд ли нужны – раз те везли людей, то никакой заразы быть не может. А воздух там уже терпимый… Радиостанцию. И – рефрижераторы. Как минимум пять трейлеров. Чужих я заберу и вывезу сам, а с людьми… все это уже решать тебе. Или местным властям. И еще…

– И ещё переводчик для тебя. Мне не положено, ты же понимаешь.

– Да-да. Где этот майор-пограничник, который нас вел? Он совсем неплохо говорит по-английски…

– Проснись! Проснись! – Она тыкала его в бок, терла уши, чтобы кошмар не продлился и тем более не выплеснулся вовне. – Вик, проснись! Клавдий! Проснись, Клавдий!!!

– Да, – сказал он и полусел, опираясь на локти. – Да. Все в порядке. В порядке. Пить.

Она поднесла ему к губам пластиковый стакан, и он жадно выхлебал ледяную воду.

– Все в порядке, – повторил он. Перевел дыхание. – Я сильно кричал?

– Сильно… – Маша почувствовала, как задрожал голос. – Надо что-то делать, Вик. Я так больше не могу.

– Надо, – сказал он, сжимая ладонями виски. – Надо что-то делать…

Это повторялось из ночи в ночь – уже третий год.

– Поедем к Марьяне? – безнадежно сказала Маша.

– Поедем, – сказал Виктор. – Запрягай.

– Что ты сказал? – не поверила она.

– Я сказал: поехали. Все равно так больше невозможно… чего же ждать? Терпеть? Ты знаешь, я ведь и сам просыпался сегодня… ну, раньше… я проснулся и подумал: зачем? Будь что будет… в смысле: а пропади оно все пропадом…

Он снова лег.

– Я решил застрелиться, – сказал он. – Если не получится у Марьяны…

– Получится, – всхлипнула Маша. – Получится.

– Ну, откуда же мы знаем…

– Получится. – Она уже рыдала, но ещё про себя, внутри. – Получится, получится, получится…

– Эвита Максимовна! Готово, выезжаем!

Она с неохотой оторвалась от окна. Вид открывался умопомрачительный. Солнце поднялось совсем невысоко, ало-бирюзовая дымка пылала, и не разобрать было, где кончаются сопки и начинается небо. Бухта Золотой Рог была как на ладони, сам город задорно карабкался по холмам и сопкам, справа внизу сверкало здание морского вокзала и виднелись надстройки и мачты нескольких кораблей. Вдали темнел силуэт старого авианосца «Нимиц», переданного калифорнийцами силам Космического флота ВОС и переделанного в плавучий космодром.

В небе над ним таяли косые короткие светящиеся следы только что взлетевших катеров…

– Иду, Дима.

Ким улыбнулся своей знаменитой улыбкой, поправил на плече сумку и отступил, чтобы пропустить её и закрыть дверь. Последние недели он не упускал случая оказаться рядом, коснуться как бы ненароком… Нельзя сказать, что это было неприятно, даже наоборот, но у Виты были строгие правила: никаких шашней с подчиненными. Равно как и с начальством.

Правда, и самые строгие правила имеют срок годности… И дату введения в действие.

К машинам спускались по асфальтовой дорожке, местами переходящей в лестницы. В одном месте перила были выломаны, зияющий проем кто-то забил свежей желтой занозистой доской.

У двух «ниссанов-патрулей», светло-серого с государственным орлом на капоте и дверцах и темно-зеленого, без надписей, зато с массой всякой светотехники на крыше, стояли трое полицейских… хотя нет, здесь они ещё называются по-старому… трое милиционеров в форме и один штатский, совсем мальчик – в светлом льняном костюме. Штатский-то к ней и обратился:

– Die Frau von Hofiman? Guten Tag, meine Name Sergey. Ich werde Ihr Dolmetscher.

Вита захохотала. Ким заливисто подхватил. Переводчик растерялся, потом тоже расплылся в улыбке. Милиционеры смотрели строго, но наконец и они заулыбались на всякий случай.

– Двадцать два, дружбан! – сказал наконец Ким. – Эвита Максимовна по части русского языка…

– Я из Питера, – массируя тут же занывшие скулы, пояснила Вита. – Просто фамилия такая.

– Да? – расстроенно сказал переводчик. – А можно я все равно с вами? Мне ведь и допуск сделали, и командировку…

Вита посмотрела на милиционера с самыми большими – капитанскими – погонами. Тот махнул рукой: можно. Наверное, переигрывать было бы сложнее. Капитану было под сорок, а это признак или нерадивости, или строптивости. Она присмотрелась. Второе. И язык – ка-ак ляпнет…

– Хорошо, Сережа. Будете Диме помогать, а то иногда у него рук не хватает. Дима, инструктаж проведете по дороге…

Обрадованный переводчик распахнул перед нею дверь, и Вита забралась в прохладное чрево джипа. Оба помощника сели во вторую машину.

Улица стремительно петляла. С одной стороны были верхние этажи и крыши, с другой – почти отвесные склоны, заросшие колючим кустарником. Потом выехали на что-то сравнительно прямое и широкое. Несмотря на очень ранний час, движение было оживленное, автомобилей и глайдеров примерно поровну.

– Впервые у нас? – обернулся с переднего сиденья капитан. – С любопытством осматриваетесь…

– Была, но давно, – отозвалась Вита слегка рассеянно. – Можно сказать, в детстве… Как долго нам ехать?

– Час, чуть больше. Совсем недалеко, на самом-то деле. Обнаглели, гады. Раньше хоть из глуши забирали… а тут – прямо под боком миллионный город…

– Всякое бывало, – качнула головой Вита. – Не разглашается… Лично при мне похитили двоих буквально из центра Питера.

– Я имел в виду массовые похищения…

Вита вздохнула. Посмотрела на прапора-шофера. Тот держал уши топориком.

– Дорогой мой капитан, я вообще-то совсем не одобряю секретность, которую вокруг всего этого развели. Но… вынуждена соблюдать. Уж извините.

– Да Бог с вами! – махнул он рукой. – Я понимаю.

– Лучше расскажите, что знаете про этот случай.

Капитан подумал.

– Да почти ничего. И ещё бы, наверное, по сию пору не знали бы, если б там у кого-то из дачников день рождения не происходил. И гость один опоздал. Ну, он предупредил, что опоздает… впрочем, это не важно. Прилетает, воскресенье, вечер – а нет никого! Стол накрытый и наполовину съеденный… стулья валяются… Молодец мужик, понял, что к чему, ноги в руки и к нам. Ну, вот… и пока это все. Оцепление там стоит. С ночи. От мародеров в основном. Эх, народ у нас ещё тот…

– Оценки предварительные делали – сколько человек исчезло?

– Я выезжал из управления – уже сто семьдесят насчитали. Но явно ещё прибавится.

Вита качнула головой:

– Проклятие… Поселок абсолютно пуст? Или кто-то остался?

– Остались, как без этого. Но вы же, наверное, и сами знаете, в каком состоянии люди после всего этого бывают…

– Я-то знаю, – посмотрела на капитана Вита. – А вы откуда?

Он засмеялся:

– Я в милицию из внутренних войск перевелся. Ну а кого в оцепление бросают, если вдруг не дай бог чего? Вэвэ. На трех похищениях был. Помните – лагерь Пермской области опустошили? Четыреста двадцать человек спецконтингента…

– Помню…

Она была там, на Урале – ещё стажерка, мучительно влюбленная в своего патрона. Все тогда было в чаду, в дыму… и в прямом смысле – горела тайга, – и в переносном. Чад запомнился. Зона – почти нет.

– А как вас звать, если и это не секрет? – продолжал капитан. – Раз уж решили обходиться без переводчика…

– Вита.

– Как здорово! А меня – Виталий. То есть мы, можно сказать, тезки. Нет, смешно получилось с переводчиком. Кому-то из начальства стукнуло в голову, что вы немка…

– Это уже третий раз подряд. Я поэтому и заржала.

– А где вы такой фамилией разжились? А, по мужу…

– Нет, я не замужем. Это родовая.

– Ты немка, что ли? Не может быть.

– Почему это?

– Да таких красивых немок не бывает…