Много их впереди — потомков Константина, и все они разные: счастливцы и неудачники, везунчики и не очень, герои и антигерои, взошедшие на трон по праву и прокравшиеся к нему подлостью.

А мне лишь остается вместе с тобой, читатель, смахнуть непрошеную слезу. Мой герой ушел в свой последний путь, а потому и мне больше нечего здесь делать. Во всяком случае, в этом дворце, опустевшем без хозяина, да и вообще в этом времени.

Хотя… Думается, было бы в высшей степени несправедливо оставлять самого Константина, да и его друзей, во владениях костлявой старухи с косой. Люди, которые сделали столько добра для Руси, заслуживают гораздо лучшей участи. А потому…

Летняя жара чуть ли не плавила городской асфальт. Пожухлая листва тополей кое-где и вовсе стала сворачиваться в трубочку. Желающих в знойный полдень поджариваться под безжалостным солнцем среди жителей Ряжска оказалось немного, так что улица была почти безлюдна.

Только один прохожий беспомощно топтался на месте, обливаясь потом и явно не зная, что предпринять. Он то и дело вскидывал голову, поглядывая то направо, то налево, но затем махнул рукой и пошел в сторону средневекового кремля, возвышающегося на крутом холме и окруженного могучими стенами из красного кирпича.

Табличка, прикрепленная на широких воротах, щедро разукрашенных выпуклыми фигурками людей и животных, гласила: «Крепость-музей. Мемориальный комплекс зданий времен императора Константина I».

Прохожий долго и внимательно читал табличку, затем пробормотал себе под нос:

— И правда, что ли, в свой бывший терем податься?

— А что тут думать! — выглянула из своей будочки нарядная пышногрудая кассирша. — Даже если вы там уже были, еще раз пройдитесь — память освежите. К тому же прохладно там. — И вздохнула с сожалением. — Умели же люди строить. Не то что нынче. Без освежителя — зарез.

— И то правда, — согласился прохожий. — А платить вам?

— Конечно, мне, — обольстительно улыбнулась кассирша, оценивающе оглядывая будущего экскурсанта. — А вы издалека, что ли, будете?

— Издалека, — вздохнул прохожий, извлекая дорогой бумажник тисненой кожи и неуверенно копаясь в нем. — Вот этого хватит? — неуверенно протянул купюру.

— Да вы что? — округлились глаза кассирши. — У меня вся дневная выручка половины не стоит. Да и то в выходные. Где я вам сдачу сыщу?

— И что делать? — уныло уставился на нее прохожий. — Понимаете, у меня в городе никого знакомых нет. Ну, вечером я гостиницу сниму….

— Размечтались, — насмешливо фыркнула женщина. — Это только светлейшим князьям под силу да еще самому императору. У нас, когда ассамблея, — завсегда так. Простые люди за месяц номера заказывают, а умные — за два.

— Вот тебе и на, — опешил прохожий. — И что — так все серьезно?

— Так это ведь вам Ряжск, а не какая-нибудь деревня захудалая. Понимать надо, — с гордостью заметила женщина. — Даже столица опустела. Из Рязани все сюда подались. Хотя нет, сегодня еще пусто. А вот завтра начнется столпотворение. Погодите-ка, а вы сами, стало быть, не на торжества приехали? — удивилась она.

— Ну-у, отчасти, — неуверенно промямлил прохожий. — Я, видите ли, путешественник, — и добавил мысленно: «Во времени».

— Ну и правильно вы путешествуете. Нынче во всем мире ничего важнее ассамблеи нету, — наставительно заметила женщина, и ее внушительный бюст еще раз призывно колыхнулся, будто подтверждая правоту слов своей хозяйки. — Ладно, уж, — смягчилась она. — Ряжск — град гостеприимный. — И многообещающе посулила: — Так и быть, найду я для вас местечко для ночлега. Вы — господин солидный, бедную женщину обижать не станете, так что сдам я вам одну из комнат. Все равно пустуют. Одинокая я, — в голосе кассирши явно пробивался вполне очевидный намек.

— Не обижу, — кивнул прохожий и столь же многообещающе подчеркнул: — Ни в чем.

— Ну, а раз так, тогда идите, — махнула женщина рукой. — После рассчитаетесь, когда разменяете. — И посоветовала напоследок: — Ежели есть желание специалиста послушать, так там как раз экскурсия ходит. Кажется, из Индии. Только не из той, что наша, а из Южной. Ну да это без разницы. Все равно им на русском языке объясняют, так что поймете.

— А что, русский тоже международный? — уточнил прохожий.

— Как это тоже? — искренне удивилась кассирша. — Я о других и не слыхала. Нет, есть, конечно, но они так, для родного захолустья, да и межсвязь опять же вся на русском.

— Любопытно, — пробормотал себе под нос прохожий, уже удаляясь в глубь прохода, ведущего к зданиям мемориального комплекса. — Очень любопытно. И как тут все перестроили, — вздохнул он через несколько минут, уже во второй раз возвращаясь из какого-то темного тупика.

Словно отвечая на его критическое замечание, за углом раздался вкрадчивый голос экскурсовода:

— Уникальность этого комплекса еще и в том, что со времен Константина Первого здесь практически ничего не перестраивалось. Все здания остались прежними и дошли до двадцать первого века практически без изменений.

— Это как же без изменений, когда вот здесь зал был, где Константин свой совет созывал, а теперь вместо него клетушка какая-то? — перебил ее чей-то недовольный голос.

— Молодой человек, а вы знаете, что в состав его совета входило весьма ограниченное количество людей? К тому же истории неизвестны случаи, когда император собирал свой совет в Ряжске, — мягко поправила сотрудница музея новоявленного знатока средневековой Руси, но тот не сдавался, и прохожему послышалось что-то знакомое.

Нет, голос был определенно чужой, но вот интонации…

Он насторожился и, по-прежнему не выходя из-за кирпичного угла, надежно закрывающего его от посторонних глаз, еще внимательнее вслушался в разговор. Знаток все больше повышал голос, пока наконец экскурсовод не попыталась урезонить его:

— Пожалуйста, потише. В конце концов, я допускаю, что могу в чем-то ошибаться, но не надо так шуметь. Вы только представьте себе, как семь с половиной веков назад эти стены видели самого императора Константина Первого, первого русского патриарха Мефодия Первого, верных помощников государя — храброго полководца Вячеслава Михайловича, воевод Юрко Золото, Лисуню, Добрыню, изобретателей Михаила Юрьевича и Сергея Вячеславовича. Кстати, последний вроде бы является старшим сыном полководца.

— Чего?! — слились в один истошный вопль сразу два голоса, но тут же разделились.

Один утверждал, что Сергей всего на год младше Вячеслава, поэтому никак не мог быть его сыном, а второй, совсем звонкий и молодой, поддакивал, добавляя, что в то время, когда Вячеслав брал Крым и Кавказ, Сергей уже вовсю вкалывал на Урале. А если еще раньше, то…

— Вы так убежденно говорите, как будто сами жили в то время, — чуточку иронично заметила экскурсовод.

— Может, и жили, — выпалил один из знатоков Средневековья.

Прохожий выглянул из своего укрытия и услышал, как совсем молодой юноша лихорадочно шепчет своему спутнику:

— Славка, ты сдурел совсем! В психушку захотел?

— А чего они тут гонят? Всю историю переврали, — уже остывая, недовольно проворчал тот. — Как говаривала моя мамочка Клавдия Гавриловна…

— Подождите, я, кажется, начинаю что-то понимать, — вмешалась в их разговор гид. — Вы, случайно, не Вячеслав будете? — обратилась она к тому, кто был повыше ростом.

Тот подозрительно посмотрел на нее, почесал нос с небольшой горбинкой и нехотя буркнул:

— Ну, Вячеслав. А в чем дело?

— Нет-нет. Все в порядке. А отчество ваше случайно не Михайлович? — заторопилась экскурсовод, юная худенькая девушка в нарядном сарафане и узконосых сафьяновых сапожках.