– Мне показалось, что вы оба знаете, кто похитил Марину.

– Да и ты его знаешь. Точнее, один раз видела. Сразу после того, как села в мою машину.

Лада поняла, о ком я говорю.

– Да, – согласилась она. – Этот мог. Килограмм сто мускулов, не меньше. А что же твоя Анна? Вы теперь, выходит, по разные стороны баррикады?

Я промолчал.

– Ушлый мужик, – задумчиво сказала Лада.

– Не ушлый, а наглый. И я его накажу. Наступил предел моему терпению.

– Я не об этом амбале. Я о профессоре. Видимо, его манускрипт сейчас стоит больших денег, а через пять-шесть дней, когда он его отдаст, за него и рубля не получишь. Что такое манускрипт – ценная акция или какой-нибудь выигрышный билет?

– Так, ерунда, – невнятно ответил я, едва размыкая губы. – Записки биографа испанского рода Аргуэльо, пятнадцатый век…

Лада ничего не ответила. А может быть, я уже ее не услышал. Сон теплой и тяжелой волной накрыл меня, словно я нырнул в летнее море с высокой скалы и сразу ушел глубоко под воду, и в этой воде с колышущимися, как пламя, волосами качалось лицо Влада Уварова, и я медленно бил его кулаками, и хрустела носовая перегородка, и брызгами вылетали глаза, и в муку крошились зубы, и Влад ревел раненым зверем и окрашивал воду вокруг себя бурым туманом.