Полковник слушал несчастного, не перебивая, лишь изредка качал головой. Вышел Женя, стягивая с рук резиновые перчатки, позвал начальника. Я услышала тихие слова «направление раневого канала», «отпечатки пальцев».

– Откуда у вашей жены взялся пистолет? – поинтересовался Александр Михайлович.

– Мы купили его давно, для самообороны, – ответил Серж.

– Оружие зарегистрировано?

Профессор отрицательно покачал головой:

– Все забывали пойти в милицию.

Вошли два здоровых санитара с носилками. Александр Михайлович попросил:

– Уведи господина Радова из холла.

Я потянула профессора за рукав, но он словно окаменел. Пришлось звать на помощь милиционера. Вдвоем мы кое-как вытащили несчастного из кресла. В гостиной послышалось громкое шуршание и треск. Я поняла, что санитары упаковывают труп в мешок и застегивают молнию. Сейчас они вынесут страшный груз в холл. Я подхватила Сержа под руку и поволокла в глубь квартиры.

Приближалось 31 декабря, и я с тоской взглянула на календарь. Аркадий с Ольгой отправляются с приятелями в ресторан. Куда деваться нам с Марусей? Может, слетать к Наташке в Париж? Новый год во Франции чудесное время!

Проблему решил телефонный звонок. Это оказалась Лариса Войцеховская, которую все почему-то звали Люлю.

– Даша, – затараторила подруга высоким голосом, – ты уже решила, куда отправишься на праздники?

– Нет, – растерялась я, – скорей всего останемся дома. Причем вдвоем с Машей.

– Чудесненько, – обрадовалась Люлю, – тогда мы со Степой приглашаем вас к себе, славненько повеселимся.

Пообещав подумать, я пошла в комнату к Марусе. Девочка твердо решила стать собачьим доктором и регулярно посещала курсы при Ветеринарной академии. Вот и сейчас толстенькая Маня готовила какой-то доклад и жевала чипсы. Рядом как изваяние сидел Банди. Судя по крошкам на морде, псу досталась из коробки малая толика лакомства.

– Мусенька, – вкрадчиво произнесла я, – как ты смотришь на то, чтобы встретить Новый год у Люлю?

Машка оторвалась от описания нервной системы обезьяны, сдула с глаз длинную челку и заявила:

– Прекрасно, а что купить им в подарок?

Перебрав всевозможные виды сувениров, решили остановиться на серебряной сигаретнице для Степана и кружевной скатерти для Люлю. Прихватим еще пару коробок конфет для родителей Степы, старики обожают сладкое. Оставив будущего ветеринара сражаться с мозгом примата, я пошла звонить Ларисе.

Выехали мы с Маней 31 декабря в семь вечера. Дорога скользкая, снег несся прямо в ветровое стекло и тут же стекал с него уже в виде дождя. Путь до Комарова, где жили Степа и Лара, в обычную погоду занял бы от силы полчаса, мы же с Машей добирались почти три. Я вообще боюсь скользких дорог, а недавний случай с Сержем Радовым напугал еще больше. Когда перед глазами наконец возник милый двухэтажный дом, выкрашенный светло-коричневой краской, из груди вырвался вздох облегчения: все-таки благополучно доехали. Загнав машину под навес, мы бегом кинулись к двери. Она распахнулась сразу, и на пороге появилась Люлю во всем великолепии своих ста килограммов.

Род Войцеховских древний. Истоки теряются где-то в XII веке, а на протяжении сотен лет мужчины Войцеховские верно служили короне. Короли ценили своих вассалов и оказывали им разнообразные знаки внимания: дарили земли, драгоценности, породистых лошадей и собак. Но в эпоху Великой Октябрьской революции Войцеховским отчаянно не повезло. Львов, где они жили, отошел к СССР, родовую усадьбу сначала разграбили, а потом превратили в музей дворянского быта. Всех членов клана методично истребили. Чудом удалось спастись мальчику Вольдемару. Ребенка пожалел повар и выдал за своего сына. От него и пошла новая ветвь семьи, родовитая, но отчаянно нуждающаяся.

Финансовое положение Войцеховских выправилось не так давно. В конце семидесятых Степану пришла в голову идея разводить собак на продажу. Началось с того, что близкие приятели, побывав во Франции, привезли оттуда йоркширского терьера – собачку практически неизвестную в Москве. Степан купил у них Женевьеву и удачно продал первый приплод. При Советской власти на торговлю щенками смотрели сквозь пальцы. Коммунисты считали это невинным хобби, чем-то вроде коллекционирования марок или монет. Но коллекционер коллекционеру рознь, стоимость иных собраний оценивается миллионами долларов. Степана ждал оглушительный успех.

Комарово не Москва, хотя лежит в нескольких километрах от столицы. Жизнь тут спокойная и провинциальная. Войцеховские имели собственный дом, и никому не было дела до того, что во дворе у них носится пять собак. На замечания соседей, что хватило бы и одной Женевьевы, Степа только улыбался:

– Ну люблю животных, просто сил нет.

Степины йоркширы расселились среди московского бомонда. Иметь кобелька или сучку от Войцеховских стало модно. Старик Вольдемар только крякал, глядя на новую машину, хорошую мебель и толстую сберкнижку. Степиным благополучием заинтересовались соответствующие органы, но мужчина оброс невероятным количеством знакомых, и в местное ОБХСС позвонили из самой Москвы. Больше Войцеховского не трогали, а дочка начальника Комаровского ОБХСС получила на день рождения очаровательного щенка, и, как говаривала сова из книжки про Винни-Пуха, «безвозмездно, то есть даром». Потом грянула перестройка, и Степа оказался на самом гребне. Они с Лариской теперь выезжали на международные выставки, откуда привозили награды мешками. Бизнес расширялся, к нынешнему моменту у Войцеховских был большой питомник, налаженный рынок сбыта, известность в мире собаководов.

Лариска до замужества закончила какой-то институт, но потом пошла на курсы и превратилась в ветеринара. Характер у Лариски веселый, и хорошее настроение, как правило, не покидает ее. Аппетит соответствует характеру, поэтому весит Люлю около центнера, что не мешает ей быстро и ловко двигаться.

Увидев нас, Лариска радостно закричала:

– Степа, Степа, беги скорей сюда, посмотри, кто приехал.

Пока мы раздевались, подошел Степан и принялся трясти мою руку:

– Даша, мы счастливы.

– А где Миша? – спросила я.

Люлю огляделась по сторонам, разыскивая сына.

– Не знаю, скорей всего у себя в комнате. У него сейчас кошка котится, боится одну ее оставить.

– Кошка котится? – оживилась Маруся. – Наверное, нужна помощь.

И девочка с ужасающим топаньем понеслась на второй этаж. Степан рассмеялся:

– Чувствую, будет кому дело передать.

Мы прошли в ярко освещенную гостиную. Возле сияющей огнями елки в удобных креслах сидели Петр, брат Степана, Анна, его жена, и незнакомая мне пара.

– Ты ведь не знаешь Диану и Кирилла, – сообщила Люлю, – знакомься. С Дианой вместе учились, а Кирилл ее супруг.

– Между прочим, я еще и доктор, а не только супруг Дианы, – раздраженно заявил мужчина.

Степа примиряюще замахал руками:

– Кирюша, ты чудесный доктор, но быть мужем такой красавицы, как Диана, по-моему, очень приятно.

Доктор пробормотал что-то нечленораздельное в ответ. Я вздохнула: надо же, уехать от собственного «домашнего уюта» и попасть в чужой. Надеюсь, Кирилл не начнет сейчас громко выяснять отношения со своей весьма невзрачной женой. У Люлю всегда было мило, весело и непринужденно. Сейчас что-то изменилось даже в обстановке гостиной. Я пригляделась повнимательней. Комната выглядела как-то странно. Картины сняты со стен и лежат на полу. Книги вынуты и громоздятся около полок. У большого торшера отсутствует абажур, и свет ничем не прикрытых лампочек бьет прямо в глаза. На диване распоротые подушки. Казалось, в комнате орудовал вор или милиция проводила тщательный обыск.

Рядом с весело горящим камином тосковало пустое кресло-качалка, постоянное место старика Вольдемара. Странно, что отец Степы не сидит, как всегда, у огня.

– А где Владимир Сигизмундович? – поинтересовалась я. – Привезли ему на Новый год любимый миндаль в шоколаде.