Литмир - Электронная Библиотека

И она уставилась на меня в упор семейными выпученными глазами. Надо же, какая подозрительность. Пришлось спешно придумывать весомый повод.

– Адвокатская контора поручила разыскать Фриду или каких-нибудь ее родственников. Речь идет о наследстве, – торжественно соврала я.

– Деньги к деньгам, – вздохнула Софья Петровна и хитро спросила: – И давно ищете?

Я растерялась.

– Недели две, а что?

– А то, – захихикала старуха, – что Войцеховские живут совсем рядом. Их кухарка покупает у меня творог, сметану и сливки. Наши продукты даже в Москве известны. Бедные москвичи, редко удается им полакомиться настоящим молоком. Хотите попробовать?

И она стала наливать из красного кувшина белую жидкость. Я вздохнула. Ненавижу молоко, пить его просто так не могу вовсе, а вид пенки вызывает рвотные судороги. Здесь же передо мной оказалась огромная кружка, сверху плавал желтый остров. Отказаться невозможно, старуха обидится и не скажет ни слова. Стараясь не дышать, я в три огромных глотка осушила емкость, чувствуя, как скользкий комок пенки медленно стекает в желудок. Софья Петровна смотрела на меня во все глаза.

– Правда вкусно?

Еле переведя дух, я утвердительно кивнула.

– Хотите еще? – и ее рука опять потянулась к кувшину.

Я в ужасе затрясла головой:

– Нет-нет, очень сытно, просто как пообедала.

Софья Петровна расплылась в довольной улыбке:

– Это молоко от Марианны, оно и впрямь жирное, как сало.

Меня передернуло, и выпитое содержимое кружки стало медленно подниматься наверх. Судорожными глотками отправив его снова вниз, я сказала:

– Как же так? Живут рядом, а вы не общаетесь, да и господин Косов уверен, что Владимир Сигизмундович с Фридой живут в Риге! Почему они от него скрылись, вроде хорошие друзья!

Софья Петровна от души расхохоталась:

– Костя! Да он жуткий бабник, до сих пор при виде любой юбки дрожит! Спорю, строил вам глазки! Только сейчас-то силы подрастерял, а в молодости никого не пропускал. Я поэтому за него замуж и не пошла, хотя была бедной девчонкой, а у него квартира. И правильно сделала! Константин пять раз женился, и все жены убегали, не прожив с ним и года. Как только Вольдемар привез эту хитрюгу Фриду, Костик сразу хвост распушил. Только она притворялась полуслепой латышкой и делала вид, что ничего не понимает. Тогда он распустил руки. Фрида пожаловалась Вольдемару, и дружба врозь.

– Почему вы решили, что Фрида прикидывается?

Софья Петровна прищурилась:

– И решать-то нечего, все видно. Во-первых, вещи. Я заглянула в ее саквояж. Две кофты, одна юбка и пара белья – все новое, купленное в Москве, даже чулки наши. Знаете, как после войны было с чулками? Ни за какие деньги не купить! Их привозили контрабандой из Риги. Вся Москва щеголяла в рижских фильдеперсовых. А эта латышка где-то раздобыла московские! Разве не странно? Логично было прихватить с собой целый чемодан чулок, чтобы потом не бегать по черному рынку. Так нет! Губная помада и пудра тоже наши, и обувь такая, как у всех!

Фриде удалось Вольдемару мозги запудрить, и Костя тоже поверил в сказочку о погибших родственниках, все жалел нахалку! А уж что она из себя корчила! Утром двадцать минут моется, вечером – полчаса! Просто как шахтер. Сели ужинать – эта цаца без ножа есть не может, салфетки потребовались, туалетная бумага. Я без всего этого великолепно обходилась. И никакая она не латышка, и видела превосходно, кругом одна ложь.

– А это почему? – поинтересовалась я.

– Моя сестра училась на парикмахера, и ей подарили журнал с прическами. Картинки, фотографии, а внизу описание, как стричь. Нужная вещь, Надька все расстраивалась, что прочесть не может, – издание на латышском языке. Так он у нас и валялся без толку. Только Фридка появилась, я к ней, – переведи! Та журнал в руках повертела и сообщает, что плохо видит, шрифт слишком мелкий. Но я настырная, давай, говорю, вслух прочту. А эта «латышка» принялась смеяться: произношение неправильное, и ничего она не разбирает. Только, по-моему, просто языка не знала. Да еще с Вольдемаром в кино ходила. Хороша слепая! Правда, потом говорили, что Фрида в кино ничего не увидела. Но меня не проведешь! Никакая она не латышка!

– А кто? – изумилась я, окончательно растерявшись.

– Немка! После войны немцев ненавидели, а в Риге их много было. Вот Фридка и соврала, чтобы жить спокойней. Только сейчас ложь потеряла всякий смысл. К немцам хорошо относятся, позабыли про Гитлера и войну. Так нет, твердит до сих пор, что латышка, смех!

Глава 8

Записав хорошо известный мне адрес Войцеховских, я поехала к ним и успела как раз к обеду. Суп подали ровно в пять. Все молча расселись. Только Степан опустил половник в супницу, как в столовую вкатилась Фрида и швырнула на стол газету. Издание угодило прямо в салат, и жирные пятна майонеза попали Петьке на пиджак.

– Мама, – возмутился тот, – ты с ума сошла?

– Я нормальная, – неожиданно спокойно сообщила Фрида, – псих кто-то из вас. Прочитайте!

Степа вытащил газету, обтер ее салфеткой и зачитал вслух сообщение, жирно обведенное красным фломастером:

– «Трагедия в семье Войцеховских. Лариса Войцеховская, хозяйка питомника йоркширских терьеров, найдена мертвой в своей спальне. Несчастную отравили крысиным ядом. Наш репортер взял интервью у господина Криппена [1], который проводит в доме новогодние праздники. «Господин Криппен, что вы можете рассказать о происшедшем?» – «Всю правду. Лариса оказывала разнообразные услуги китайской разведке. Шпионские сведения передавались в коробках с собачьим кормом. В частности, она продала Пекину рецепт и технологию производства хлебного кваса, который является национальным достоянием России. К тому же Люлю состояла в противозаконной связи с послом Пекина в России господином Жэньминь Жибао. Вполне вероятно, что от женщины решили избавиться маоисты». – «Откуда Лариса знала китайский язык?» – «Разве вам не известно, что ее мать китаянка?» – «Нет, мы только предполагаем, что Фрида Войцеховская латышка». – «Тогда вы знаете не всю правду. Мать Ларисы – китаянка, а отец – странствующий эскимосский проповедник». – «Вы рассказали обо всем милиции?» – «Нет, сообщил вашей газете эксклюзивные сведения». Читайте наши новости, только мы получаем новейшую информацию. Ольга Семенова, специальный корреспондент».

Секунду все растерянно молчали. Потом Диана захихикала и спросила:

– Вот это да! Кто же из вас господин Криппен?

– Не нахожу здесь ничего смешного, – процедила старуха, – половина городка – идиоты. Они поверили заметке. То-то на меня так странно смотрели на почте и в аптеке. Ну, быстро признавайтесь, в чью голову пришла светлая идея так пошутить?

Кирилл развел руками:

– Каюсь. Когда ненормальная репортерша налетела на меня с диктофоном, сразу назвался Криппеном. Думал, поймет и тут же отстанет. Смотрю, проглотила и как ни в чем не бывало вопросами сыплет. Решил подшутить над дурой. Полагал, что вернется в редакцию, а там начальники прочтут интервью и дадут идиотке по шапке. Ну кто мог подумать, что эти кретины все напечатают? За версту видно, что бред!

– Тебе видно, – завелся Петька, – а нам тут жить. Мать права, чертовы провинциалы начнут пальцами в нас тыкать. Пришло же в голову так пошутить!

– Надо дать опровержение, – заметил врач.

– Правильно, – подхватил Степан, – Кирилл сейчас пойдет в редакцию и скажет, что пошутил.

– Ага, и буду выглядеть полным идиотом, – буркнул Кирилл.

– Ты подумал, как выглядим мы? – вспылил Петька. – Да Мишке в школе дети проходу не дадут. Пойми, здесь не Москва, где поговорили и забыли. Тридцать лет тому назад молочница Верка убила своего мужа. Суд оправдал ее, муженек был пьяной свиньей и регулярно избивал бедняжку до полусмерти. И что ты думаешь, кое-кто до сих пор не покупает у нее молоко, а внук вынужден посещать школу в соседнем городке. Одноклассники все спрашивали его о бабушке-убийце. Тридцать лет помнят! Идиотская шутка.

вернуться

1

Харви Криппен, лондонский врач, убивший в начале века с особой жестокостью свою жену, был разоблачен и казнен. Имя Криппена стало таким же нарицательным, как имя Джека-Потрошителя.

14
{"b":"32520","o":1}