– Мон дью мсье Пипер! – широко улыбнулся француз. – Мы ведь с вами знаем, что Анна отнюдь не создает погоды в английском парламенте. Там нынче заправляют виги во главе с герцогом Мальборо, и новая королева принуждена опираться на них. Власть монарха в Англии ограничена Биллем о правах, и в свете вышеизложенного считать, что Анна Стюарт пошла на сближение с домом Романовых...

– Мсье барон! – не слишком вежливо перебил француза Пипер. – Мы с вами тет-а-тет перед лицом моего короля. Не важно, санкционировала это английская королева или решение принято на уровне палаты лордов, важно лишь одно: молодой Генри Болингброк посетил этот чертов городок... э-э... как его...

– Гдов! – услужливо подсказал барон. – Нынче его московиты величают городом Святой Софии.

Слово «Гдов» труднопроизносимо на многих языках, поэтому граф Пипер изверг нечто вроде сердитого собачьего лая.

– Этот Гдау находится гораздо ближе к владениям Швеции, нежели Москва, – признал он, – но по нашим сведениям он охраняется «Железным фрегатом».

Карл и Пипер хмуро взглянули друг на друга. Этот «Железный фрегат» был притчей во языцех. Несколько лет назад он один разрушил часть турецкой столицы и почти полгода барражировал воды Черного моря, ожидая, пока русские закончат возводить бастионы новой керченской крепости. После этого он заявился на Балтику и, проигнорировав предупредительные пушечные залпы Наровы и Иван-города, вошел в Чудское озеро. Коменданты крепостей, понятное дело, не решились открывать огонь по дуре длиной в полтора кабельтова и высотой с Кельнский собор.

То ли Бог, то ли Дьявол задумал помочь московитам, прислав в подарок плавучий стальной остров, а шведский король и вообще считал наличие этого судна пустыми слухами и самой нелепой сплетней со времен греческих мифов. Пипер, напротив, считал наличие «Железного фрегата» у России фактом, но обусловливал это тем, что Софья продала душу Дьяволу. Правда или вымысел, но он не хотел связываться с этой страной, которая сама не знала своих границ и где было на карте больше светлых пятен, чем на карте Южной Америки. Пусть там даже золотые россыпи, но европейской армии не под силу пробраться даже тысячу миль по нехоженым тропам, пустыням и многочисленным болотам. А в России тысячу миль даже не считают за расстояние.

– Надеюсь, что и я вас удивлю! – сладко пропел француз. – По моим сведениям, «Железный фрегат» вернулся в Черное море. В Турции нынче неспокойно.

При этом он так таинственно улыбнулся, что даже Карлу стало ясно: Франция приложила немалые силы, чтобы Османская империя начала чесаться. Людовик не захотел принять, прямой помощи Мустафы в войне за испанское наследство, но через посла в Стамбуле выразил свое одобрение в случае покусывания Турцией за пятки Леопольда Первого. Также наказывалось шалить на прилегающих к России территориях. Пользуясь этим дозволением, султан принялся в очередной раз смущать потомка Гиреев обещаниями славной поживы.

Случилось это в конце зимы. Весной графу Волкову пришлось отдать распоряжение Нельсону о переводе крейсера «Орион» на постоянную дислокацию в район мыса Такиль. Это было не очень хорошо, так как в теплых водах Черного моря быстрее происходило обрастание днища крейсера и приходилось исхитряться, борясь с этим явлением. Тем самым граф оставил без прикрытия акваторию перед новой столицей. Да еще в запасе оставалась «Мурена» со смехотворным по меркам двадцатого века вооружением, но нельзя забывать, что в восемнадцатом веке залп из спаренной артиллерийской установки автоматического огня мог разметать целую эскадру деревянных линкоров. При массе снаряда в полтора десятка килограммов и дальности стрельбы на десять кабельтовых это «смехотворное» вооружение становилось серьезной преградой. Пипер, конечно же, об этом не знал. Но он подозревал, что в запасе у московитов найдется немало неприятных сюрпризов и помимо «Железного фрегата». На Карла же известие об отсутствии в пределах тысячи миль смертельно опасного корабля произвело магическое действие.

– Ну! – торжествующе воскликнул он. – Что вы на это скажете! Молчите, граф, ничего ободряющего от вас мне все равно не услышать! Лучше передайте моим генералам, что завтра после завтрака я жду их у себя. Есть возможность подрастрясти немного «дурного мяса», что за полгода наросло на их задницах!

Оставшись один на один с французским послом, король самодовольно произнес:

– И месяца не пройдет, как я поставлю Россию на колени.

Хитрый Гискар мысленно потер руки и наполнил чаши доставленным лично им в подарок шведскому королю бургундским вином.

Одним погожим июльским днем Самодержица Всея Руси совершала незамысловатую процедуру въезда в новый дом. Дворец Чудес – так ласково она называла свое новое жилище. Он не был настолько обширен, как Зимний дворец в параллельном земном мире, но тоже насчитывал не менее двухсот покоев: залов, галерей, гостиных, спален и прочих помещений. Для шестиэтажной махины весом во много тысяч тонн был разработан совершенно уникальный фундамент – навроде той бетонной чаши, что должна была удерживать в Москве Дворец Советов. Конечно, Дворец Чудес не мог идти ни в какое сравнение с Дворцом Советов, царице приходилось считать не копейки, но каждый рубль.

Хотя промышленное производство цемента на Земле было начато лишь в девятнадцатом веке, Ростислав Алексеевич принял решение: фундамент под Дворец Чудес делать из цемента марки «ДС». Цемент этой марки был разработан специально для строительства уже упомянутого нами Дворца Советов, а значит, годился и для более «скромных» целей. Цементный завод построили неподалеку от Гдова – первый комплекс, где применялось машинное производство наравне с ручным трудом. Неподалеку от него обосновалась мануфактура по лепке и обжигу красного кирпича. Прямо напротив строился прессовочный цех для производства кирпича силикатного, что позволило бы возвести строительство зданий на принципиально новый уровень.

Дворец Чудес был построен из красного обожженного кирпича с применением некоторых усовершенствований типа внутренних полостей и пропитки отвердевшего кирпича изопреном и пропиленом. Мономеры на Руси пока были в дефиците; нефть контрабандой и по баснословным ценам доставляли пруссаки. По иронии судьбы, месторождение ее было на территории герцогства Голштинского, добывали ее едва ли не открытым способом – самое ценное ископаемое двадцатого века сочилось в глубокие колодцы, делая воду для питья совершенно непригодной. Маслянистое вещество собиралось наверху, его черпали бадьями и использовали по прямому назначению – для освещения в темное время суток. Бюргерам что конопляное масло, что нефть – все едино, лишь бы тлел фитилек в плошке, освещая пяльцы да штопальные иглы. Все бы так и шло, не привези предприимчивый шкипер Шпигельман бочку этого средства в Гдов два года назад с началом весенней навигации.

Это его, лысого в бандане, видели Ростислав и компания, когда он появился в трактире Ивана Серебрянникова пред ясные очи графа Волкова. С тех пор шкипер умудрялся по десять раз за навигацию доставлять русским по сто пятнадцатипудовых бочек нефти. Итого за один рейс – двадцать четыре тонны. Двести сорок за навигацию. Не так уж и много, если сравнивать даже с любой «колхозной заправкой». Но техники у Волкова было немного, использовалась она рационально, а два «мамеда» при перегонной станции работу свою делали хорошо. Одним из рабочих на ней был местный чухонец, а другой – Петька Листьев – сержант-инструктор по рукопашному бою. У Волкова наблюдалась весьма значительная нехватка квалифицированных людских ресурсов, и среди этой нехватки сгодились и инструкторы, и водители из малочисленной экспедиции. В этой ситуации весьма пригодилась бы помощь женщин, но консерватизм начала восемнадцатого века перечеркивал на корню подобные начинания. Полуграмотный чухонец, с трудом отличающий «ять» от «ижицы», никогда бы не стал подчиняться бабе-начальнику.