Мазур хмуро обозрел доктора, ничуть не сомневавшегося, что сейчас его будут бить, и больно. Сплюнул. Вот ведь поди ж ты – мужик рослый, накачанный, симпатичный, а ведет себя, как дерьмо последнее. Но удивляться тут нечему – насмотрелся в жизни похожего. Иной так и помрет с репутацией отличного парня, чуть ли не героя – только потому, что всю жизнь провел в привычных условиях, без испытаний неизвестными доселе сложностями... Положим, одни не сломаются и в любой неизведанной экстремалке – зато другие моментально хрупнут, как сухое печенье. Не убивать же его, в самом-то деле?

– Ладно, – сказал Мазур, не раздумывая. – Я, как всякий сатрап, после славной виктории великодушен, всевозможные милости народишку объявляю, вроде амнистии. – Посмотрел на доктора и уточнил: – «Виктория» – это победа, если вы не знали. Словом, я вас амнистирую, но требую впредь поведения исключительно комильфотного...

– Ну что вы комедию-то ломаете? – угрюмо бросил доктор.

– А так жить легче, – сказал Мазур. – Языком почешешь – оно и полегчает, к жизни очень уж серьезно не надо относиться... Поднимайтесь, соколы. Погони за нами, могу вас обрадовать, пока что нет. Зато разозлились на нас до чрезвычайности. Как любой на их месте. И потому – на крыло!

...Очень скоро, не успели и пяти минут прошагать, Мазур услышал слева, далеко позади, шум вертолета. Остановился. Комариное жужжание двигателя соскользнуло вниз, к горизонту, потом утихло. Он махнул рукой, и все двинулись дальше. Вот и гадай теперь – то ли он раненых прилетел забирать, то ли вдобавок высадил поисковую группу...

На всякий случай он обработал следы табачком. И надеялся изо всех сил, что Дерсу Узала у них был единственный...

Через час с лишним сзади вновь послышалось тарахтение вертолета – но другое какое-то, более звонкое, что ли. Мазур вчера уже слышал такое. Звук словно бы рыскал челноком, как хорошо обученный спаниель на утином болоте, – слышался то слева, то справа, чересчур уж проворно мотаясь над тайгой. Мазур перебрал в уме все марки вертолетов, какие знал, – но определить так и не смог. Начал подозревать, что столкнулся с чем-то экзотическим, вроде одноместного крохи-геликоптера, широко распространенной за рубежом игрушки для богатых. А что, похоже, чуется в шуме мотора некая несерьезность не свойственная тяжелым машинам. Моторный дельтаплан? И это возможно. Игрушечка, надо признать, для беглецов опасная – радиус действия, правда, небольшой, зато из-за малой скорости в качестве соглядатая даже хуже обычного вертолета...

Он старался вести людей по самым густым зарослям, потом подумал, что это мало чем поможет, если на вертолете стоят какие-нибудь хитрые датчики. Даже не особенно хитрых вполне достаточно...

И стал почаще поглядывать на небо, пытаясь засечь чертов аппарат. Пару раз казалось, что вот-вот увидит – над самой головой равнодушное металлическое стрекотание, – но неким волшебным образом невидимый пилот ухитрялся уходить из поля зрения. «Чертовщина какая-то, – чуть растерянно подумал Мазур. – Вот же он, слева, пусть высоко летит, но просто обязан себя показать...»

«Рискнуть? А ведь придется...»

– Сюда, – показал он рукой.

И снял автомат с предохранителя. Они двинулись по широкой пади, перебегая от одной кучки сосен к другой...

Ага! Слева, на большой высоте, их догонял какой-то странный аппарат – без хвоста, без колес, без лыж, больше всего смахивающий на толстый синий ананас, над которым подрагивает туманный круг винта... Что-то никогда раньше...

«Идиот! Надо ж так лопухнуться!»

Мазур припал на одно колено, ведя стволом вслед за проворной машинкой. Выстрел. Второй. Третий...

Синяя машинка дернулась в воздухе, рывком провалилась вниз, метров на десять, попыталась выровняться. Четвертый выстрел. Длиннющие, тонкие лопасти замерли, вертолетик рухнул метрах в тридцати от Мазура, и он побежал туда, уже все прекрасно понимая.

Оптическая иллюзия подвела. Он невольно искал глазами большой, настоящий вертолет. А был и в самом деле размером с приличный ананас, оттого-то звук мотора и казался непонятным, странным, игрушечным чуточку. И все равно опасным, как гремучая змея. Радиоуправляемая штучка – в последние годы такими, самой разной величины, усиленно вооружаются и армии, и полиции, и даже журналисты. Дешево и сердито. Начинку можно натолкать любую...

Из осторожности он несколько минут стоял поодаль – вдруг рванет? – но не было взрыва, и бензинчиком не пахло, несло чем-то вроде горелой изоляции. Похоже, пули угодили в какие-то нежные электронные схемочки, и они столь варварского обращения не перенесли. Сплошной пластик – и корпус, и лопасти. Хорошая игрушка, самому бы такую. То-то они и волокли здоровенный рюкзак – предусмотрительные...

Мазур наскоро осмотрел занятный трофей – с такой системой он прежде не сталкивался, но аналогичные видывал. Крохотные затейливые штучки, приляпанные там и сям, на телекамеры не похожи – да телекамеры и плохо помогли бы в тайге. Какие-то датчики, что вернее. Инфракрасное излучение, регистратор массы, нечто вроде ТНГ-10 или «Махаона».

Разбирать и вдумчиво изучать не было смысла – отлетался – высмотреть, и ладненько...

...На ночлег устроились в распадке, подальше от широкого ручья, чтобы не вскидываться зря посреди ночи, такой ручеек по темному времени издает самые загадочные звуки, лопочет, журчит, могут и шаги вражьи примерещиться, и черт знает что... Чтобы не расставаться с привычками цивилизованного человека, Мазур отправился вымыть физиономию на ночь. Отфыркавшись и вытерев ладонями щеки, он обнаружил, что рядом стоит доктор. Мазур закатал штаны, опустил босые ноги в прохладную воду. Егоршин терпеливо ждал. Потом присел рядом на корточки.

– Что, мужской разговор есть? – лениво поинтересовался Мазур.

– Да как вам сказать...

– Так и говорите.

– Сигарету дайте.

– Вы ж не курите.

– Бросал...

Мазур сунул ему сигарету и закурил сам. Ни капли любопытства он не испытывал.

– Знаете, у меня один знакомый работал врачом на севере. И был у них случай... – Доктор помолчал, но не дождавшись заинтересованных реплик Мазура, негромко продолжал. – Там полярный поселок, домики разбросаны... Один парень ходил на свидания к девушке. Ночь, поземка метет... И тут прямо на них вынесло белого медведя. Я сам их не видел никогда, но рассказывают, зверюга страшная. А у парня – ничего, даже ракетницы не было... В общем, он вжарил бежать со всех ног.

– А девушка? – спросил Мазур.

– Девушку медведь сожрал. Но я не это имел в виду... Понимаете, кое-кто его потом осуждал. А другие считали, что он нисколечко не виноват. Что это не трусость в нашем понимании. Инстинкт какой-то, условный рефлекс, биологический позыв, берущий начало с первобытных времен. У мужчины в генах записано, что он должен ради продолжения рода спасать свою жизнь, отсекая все побочное. Вот программа и сработала...

– Возможно, – сказал Мазур. – Тема дискуссионная. А какое она имеет отношение к нашему сиротскому положению? Тут белых медведей нема, а бурые и не особенно сейчас опасны...

– Давайте уйдем, – бухнул доктор, решившись.

– Куда?

– По прежнему маршруту. Только без них.

– Без кого? – непонимающе поморщился Мазур.

– Без баб. Мы вдвоем: вы и я. Мы же мужики, будет гораздо легче. Они все равно не вытянут, рано или поздно сломаются. Я свою куклу знаю. Да и менструация у нее откроется дней через пять, а она их всегда тяжело переносит, пару суток ползает, как вареная, кастрюлю поднять не может...

Мазур понимал каждое слово, но смысл, казалось, ускользает. Быть может, еще из-за того, что сидевший рядом с ним человек произносил все это обычным, спокойным, будничным голосом – ни тени эмоций, ни малейшего истерического надрыва. Похоже, он давно это придумал, а то и репетировал не раз, добивался, чтобы фразы звучали убедительно, веско...