— Отлично! — сказал он, когда я кончил. — Ты, Пат и я составим потрясающую группу. Если ты не добьешься этой работы, Чес, я тебя задушу.

— Ну, в таком случае я, конечно, приложу все усилия, — пошутил я.

Он слез со стола.

— Ты видел жену Р. А., когда был у него?

Я почувствовал, что мне становится жарко. Я в это время собирал какие-то бумаги, иначе, наверное, выдал бы себя с головой.

— Жену? — Я старался, чтобы голос мой звучал нормально. — Нет, не видел.

— О, ты много потерял. Лакомый кусочек! Я только однажды ее видел, но с тех пор она переполняет мои мечты.

К этому времени я уже достаточно овладел собой, чтобы поднять глаза и выдержать его взгляд.

— Что в ней такого особенного?

— Подожди, вот увидишь ее, поймешь, что задал самый глупый вопрос года. Что в ней особенного? Во-первых, в одном ее мизинце больше чувственности, чем в любой из девушек, которых я когда-либо видел. Ей наверняка не больше двадцати, а какая красотка! Меня убивает мысль о том, что она замужем за этим пропитанным виски, бесчувственным старым прокисшим зайцем.

— Откуда ты знаешь, может быть, она счастлива с ним?

— Если бы ты был молодой и красивой девушкой, ты был бы счастлив, живя с Р. А.? — ехидно спросил Джо. — Это, конечно, обычная история. Единственная вероятная причина, почему она вышла за него, это его чековая книжка. Ну вот, теперь она живет в доме с двенадцатью спальнями. Теперь Р. А. в ее полном распоряжении. Но я уверен, что она не может быть счастлива.

— А знаешь, что самое занятное: я никогда не слышал, что у него есть жена. Откуда она взялась?

— Понятия не имею. Может, из первого ряда какого-нибудь церковного хора. Он женился на ней примерно за год до того, как ты начал у нас работать, — сказал Джо. — То есть ей было едва семнадцать, когда он ее подцепил, заговорив ей зубы. Во всяком случае, советую тебе на нее посмотреть. Она действительно того стоит.

— Может, ты наконец перестанешь болтать и уберешься отсюда? — сказал я. — У меня всего десять минут до начала заседания.

Тогда у меня не было времени осмыслить то, что сказал Джо, но позже я серьезно задумался над этим. Было неприятно думать, что она вышла за Р. А. из-за его денег. Я чувствовал, что Джо был прав. Других причин этого замужества быть не могло.

Около трех я позвонил Айткену. Чувствовал я себя так, словно меня отжали в центрифуге. Заседание правления оказалось серьезнее, чем я предполагал, а Темплмен, обнаружив, что Айткена нет, открыл огонь из всех орудий. Но я справился с ним и со всеми остальными членами правления. В конце концов я заставил их согласиться с предложениями, на которых настаивал Айткен, а это уже была победа.

Итак, я позвонил Р. А., даже не заходя к себе в контору, и едва звонок успел прозвенеть в его доме, как я услышал щелчок и женский голос:

— Алло? Кто говорит?

Я почувствовал, что это она, и от звука ее голоса у меня сперло дыхание. Я так и сидел неподвижно, с трубкой у уха, слушая ее мягкое дыхание.

— Алло? Кто это говорит? — еще раз спросила она.

— Это Честер Скотт, — удалось выговорить мне. — Могу я поговорить с мистером Айткеном?

— Мистер Скотт? — сказала она. — Ну конечно. Подождите у телефона, пожалуйста. Он ждет вашего звонка.

— Как он себя чувствует? — спросил я, потому что хотел слушать этот низкий волнующий голос.

— У него все хорошо. — Было ли это плодом моего воображения, но мне показалось, что особого энтузиазма по этому поводу в ее голосе не слышалось. — Доктор им очень доволен. — Она переключила телефон, и через несколько секунд я услышал голос Р. А.

Я добрался до Гейблз после восьми. Пока ехал, я гадал, увижу ли ее опять. Мысль о ней вызывала сухость во рту и заставляла часто и нервно биться мое сердце.

Подъехав, я увидел, что кто-то выключил освещение в саду и подсветку бассейна, но в белом свете луны дом все же выглядел впечатляюще.

Я оставил машину у парадного въезда, поднялся по ступенькам и позвонил. После обычного промедления, Уаткинс открыл мне дверь.

— Добрый вечер, сэр, — сказал он. — Хороший вечер сегодня.

— Да, — сказал я и прошел мимо него в холл. — Как чувствует себя мистер Айткен?

— Вполне хорошо. Правда, сегодня он немного нервничает. Если я могу дать вам совет, я бы не задерживался дольше, чем это необходимо.

— Я постараюсь освободить его как можно скорее.

— Вы очень любезны, сэр.

Мы поднялись в лифте. Старик тяжело дышал, и я слышал слабое потрескивание его накрахмаленной рубашки при каждом вздохе.

Айткен сидел в постели, зажав в зубах сигару. На коленях у него лежала пара финансовых отчетов, карандаш и исчерканный блокнот. Казалось, у него небольшой жар. Лампа, стоявшая возле кровати, освещала капли пота на лбу. Углы рта были опущены, взгляд мрачный. В прошлый раз он выглядел лучше.

— Входите, Скотт, — произнес он, и тон его предупредил меня, что беседовать будет трудно.

Я подошел к кровати и сел в кресло.

— Как нога? — спросил я, сосредоточившись на открывании портфеля, который принес с собой.

— Все в порядке. — Он смахнул отчеты с постели на пол. — Хамильтон позвонил мне. Сказал, что вы хорошо поработали на заседании.

— Я рад, что он такого мнения на этот счет. Не очень-то мне удавалось сдерживать Темплмена.

Рот Айткена сложился в улыбку.

— Вы хорошо с ним расправились. Хамильтон мне рассказал. Старый дурак получил гвоздь в стул. Эскизы с вами?

Я протянул их.

— Пока я читаю, выпейте и налейте мне. — Он указал туда, где на столике стояла целая коллекция бутылок и стаканы. — Дайте мне виски. — По его интонации я понял, что лучше не спорить, так что подошел к столику и приготовил два виски. Потом вернулся и протянул ему один из стаканов.

Он внимательно посмотрел на него и нахмурился. Он был сердит как черт.

— Я же сказал, виски. Вы что, не слышали?

Я возвратился к столику, налил еще виски и принес. Он взял стакан, опять внимательно посмотрел на него и залпом выпил. Некоторое время он держал стакан в руке, глядя поверх моей головы, потом протянул его мне.

— Налейте мне еще и садитесь.

Я налил ту же дозу, поставил стакан на столик возле него и сел.

Мы посмотрели друг на друга, и неожиданно он засмеялся.

— Не обращайте на меня внимания, Скотт. Когда сломана нога, становишься беспомощным. В этом доме существует заговор обращаться со мной как с тяжелобольным. Я ждал целый день, чтобы вы пришли и дали мне выпить.

— Мне кажется, что более вредного желания для вас сейчас не может быть.

— Вы так считаете? — Он засмеялся. — Предоставьте мне судить об этом. — Он взял наброски. — Курите, если хотите.

Я зажег сигарету и отпил из стакана.

Просмотр и чтение текстов заняло у него минут десять, потом он положил их себе на колени и выпил еще.

— Хорошее начало, — сказал он. — Более того, я бы сам не смог со всем справиться лучше. Продолжайте в том же духе, и работа в Нью-Йорке ваша.

Это был стоящий приз.

— Теперь давайте посмотрим, как вы будете использовать деньги, полученные от них, — продолжал он. — Ваши предложения?

Я готовился к такому вопросу и обсудил его с заведующими отделов. В течение следующих тридцати минут я высказывал свои соображения по этому поводу. Он лежал неподвижно, потягивая виски и время от времени кивая головой. Я был абсолютно уверен, что говорю то, что нужно. Когда я закончил, он сказал:

— Неплохо, совсем неплохо. Но теперь я предложу вам лучший способ ведения дела.

Теперь была моя очередь слушать, и это был для меня настоящий урок. Он использовал все мои идеи, но чуть-чуть в другом аспекте, и я сразу увидел свои ошибки. Мой способ был куда более дорогостоящим. Его вариант давал нам выгоду в десять процентов, что говорило о том, что он был лучшим бизнесменом, чем я.

Но к этому времени часы уже показывали больше девяти, и я вспомнил, что мне говорил Уаткинс о нежелательности продолжительного визита.