– Нет, тут что-то другое, – разумно возразил Ким. – Ростик, что это?

– Дрова-то им нужны, конечно, но попутно они так защищаются от наших летателей, – сказал Ростик, которому потребовалась всего-то доля мгновения, чтобы все понять. – Любой гигант сумеет поднять в воздух паука, а вот с этой привязью…

– Понятно, – кивнул Ким. – Разумно… с их стороны. Черт бы их подрал, изобретательны, однако.

– Постой-ка, – почти возопил Пестель, – почему же они раньше так не поступали?

– Раньше у них слишком много бойцов было, не берегли их, незачем было… – вдруг очень зло и четко проговорил Изыльметьев. – Теперь научились бояться. – Помолчал. – Отсюда и странное построение… Все-таки ты молодец, Гринев, что все понимаешь.

– Я еще вот что думаю, – Ким уже перевел машину в горизонтальный полет, нацеленный на завод под Олимпом, – попробуй потаскай летом и осенью эти бревна по песку или по земле – запаришься. А по нашему русскому снегу – получается.

– Они, вероятно, давно этот трюк против гигантов изобрели, еще когда материал для переправ через реки в Междулесье таскали, – добавил и Ростик. – И летуны наши в гигантах это, вероятно, учитывали, только с ними давно никто не общался по-человечески… Но тогда вправду пауки и своих не особенно берегли, да и не сподручно было, как Ким заметил. Теперь же на наших просторах иначе им передвигаться нельзя, гиганты их враз выбьют.

– Тогда давайте их добьем, раз они отстреливаться не могут, – предложил Изыльметьев. – Мы-то – не гиганты, их бревна с привязью нам на руку.

– Не наше это дело, – спокойно высказался сзади Пестель. – У нас и задание другое, и найдется кому с ними разобраться на подходе к Городу.

Ким поскрипел невнятно и повел машину дальше, сквозь вязкий снег, забивающий теперь даже лобовое стекло. Пару раз, как Ростик заметил, он отрывался от управления и крутил какой-то рычажок, чтобы очистить стекло. Такие ручные «дворники» были на самых первых машинах, еще в тридцатые годы, если Росту не изменяла память. На антигравах он их тоже видел, только давно.

Внезапно откуда-то сбоку огромной, темно-серой тенью выплыла огромная масса птерозавра. Она мягко обдала их антиграв порывом воздуха, закружив снег вокруг своих крыльев и легко, словно играючи, ушла вверх, растаяла в сумеречном, зимнем свете. Ростик дернулся, едва не нажал на планку, чтобы выстрелить, но все-таки не нажал.

– Кто-то из своих, – доложил Изыльметьев.

– Из своих-то, своих, только еще раз так вот… поупражняется, я ему потом уши обдеру.

– Почему ты думаешь, что это не Ева, например? – спросил Пестель. По его тону было понятно, что он подхихикивает над Кимом.

– Тогда и ей достанется, – сурово высказался Ким. И решил сменить тему: – Рост, ты, собственно, зачем на алюминиевый всех тащишь? Поясни неразумным.

Ростик бросил рукояти пушек, попробовал откинуться на спинку своего креслица, оно было не слишком удобным, к тому же из стрелковой щели между прозрачными стеклами дуло, но отворачиваться от направления полета не хотелось.

– Ребята, все просто. Мне уже давно, еще когда мы пауков на переправах на юго-западе пытались сдерживать, подумалось, что главную атаку не комши поведут. Сами они с нами справиться не смогут, силенок у них недостаточно. Но для начального, первичного удара вполне подходят…

Нас ждет какое-то еще более опасное испытание. Пока не знаю, какое именно, но такое, что сотрет в порошок и нас, и Зевса. Может, грамотно спланированное действие насекомых, мы их, похоже, в последние годы не слишком отслеживали… Больших животных тоже могут задействовать, помните, были такие, длинноногие черепахи метров по пять высотой? И обучаться со своим роевым интеллектом они умеют… Или это будет какое-то чудовищное по силе нападение борыма, которое нас всех подавит… Нет, не то, не знаю пока.

– Зевс паукам не поддастся, они не могут на его высоту подняться… – Изыльметьев прервал себя: – Все, молчу, извини.

– Верно, я об этом тоже думал… – согласился Ростик. – Понимаете, у меня было чувство, а таким ощущениям я привык доверять… Да и аймихо о чем-то похожем говорили, только их мало кто понял тогда… В общем, нужно эту новую для нас опасность разведать. И придумать, как с ней бороться. А сделать это можно только с помощью шлема дальнего наблюдения в подвальчике.

– А почему ты думаешь, что комнатка с экраном еще действует? – спросил Пестель.

– Паукам под такой слой камня, каким эту комнатку защитил Зевс, не пробиться. В коридорчик, который к ней ведет, им тоже не влезть. Ким же говорил, они даже подвалы под Одессой не сумели использовать из-за своей анатомии. Значит, есть надежда.

– Все равно странно получается, – высказался Пестель. – Аймихо, наши лучшие наблюдатели, ничего не заметили, а ты рассчитываешь…

– То-то и есть, что машинка эта подсматривала за всем происходящим, используя разум и органы чувств кого-нибудь из наших, – пояснил Ростик. – Или гигантов, или некоторых из людей, или даже нелюдей, но всегда существ с сильным и развитым сознанием. Это аймихо и использовали.

Он внезапно понял, что в его мыслях появилось присутствие Сатклихо. Тот не спал, его не очень интересовала стычка с колонной пауков, его вообще сейчас мало что занимало, но теперь он читал Роста так усиленно, что у того даже немного заломило в затылке.

– Там, куда нам предстоит заглянуть, чтобы определить эту угрозу, наших никого нет. Поэтому они ничего и не увидели.

– Стоп, – Пестель был, пожалуй, возбужден. – А почему ты думаешь, что сможешь эту угрозу определить? И более того, найти против нее какой-то способ защиты?

– Не факт, что смогу найти против нее защиту. Я просто на это надеюсь. А вот выяснить, что это за нападение, пожалуй, смогу.

– Как? – спросил Ким. В антиграве установилась такая тишина, что можно было различить хлопанье тяжелых, мокрых снежинок по лобовому стеклу и по обшивке.

– Мне показалось, что я сумею подключиться к сознанию и органам чувств самого Зевса, как аймихо подключались раньше к чужому восприятию мира. – Ростик помолчал. – Разумеется, металлолабиринт гораздо мощнее, чем наши несовершенные мозги… или глаза. И поэтому рассчитываю все рассмотреть.

– Та-ак, – протянул Ким. – А ты не перегоришь, как лампочка? Ну, когда они у нас еще были?

И чего греха таить, шутка получилась невеселой.

Антиграв плюхнулся на площадку алюминиевого завода довольно сурово, можно было подумать, что Ким и Изыльметьев разучились работать в паре. Пестель зашипел, Ростик для порядка решил ругнуться:

– Ты бы, Ким, вокруг завода походил, что ли? Ведь неизвестно, что тут и как?

– Тебе хорошо говорить, – неожиданно разозлился главный пилот, – а нам тащить эту обросшую наледью тачку… И видно же по следам на снегу, что тут давно уже – ничего.

– Сам же говоришь, снегом обросшая «тачка», – отозвался Ростик. – Вот и нет следов – заметает.

Бросать насиженные, тепленькие места и расставаться с настроением, которое возникло во время перелета, не хотелось. Все-таки в машине было уютно, как иногда случается в начале русской зимы, если вокруг друзья и не дует, например, из пушечной щели стрелковой башни, особенно если развернуть ее против хода.

Вышли, поскрипывая таким замечательным звуком под сапогами, что у Роста отчетливо возникло ощущение, что все будет хорошо. Все должно было обернуться наилучшим образом, даже удачнее и легче, чем он предполагал, когда еще побаивался, что у него что-то не получится и он лишь выведет из боев и машину, и людей, и сам вроде бы удерет.

– Интересно этот летатель подошел к нам, – вдруг заговорил Изыльметьев. Голос его гулко отозвался в заводском дворе, после приглушенности снегопада, из которого они только что вышли, это показалось необычным. – Я ничего не почувствовал, просто как призрак какой-то налетел и растаял.

– Все равно, – набычился Ким, – узнаю, кто нас так вот… призрачно попугать решил…

– Ладно тебе, – высказался Пестель, – давайте делом займемся. Неизвестно же, сколько нам времени пауки предоставят.