Дорман сидел в такой же башенке, где Рост обнаружил и непонятную девицу, над дымящимся стволом огнемета, и грыз одну из лучин, которыми по ночам тут освещались, причем поперек, так, что оба конца деревяшки торчали в уголках рта. Заметив командира, он метнулся в бок от амбразуры и выпрямился, разминая затекшие ноги. Бойницы тут были низкими, чтобы стрелять под самую стену, вот и приходилось палить из положения «вприсядку». Да, иногда даже у строителей, которые обычно все делали правильно, случались накладки. А возможно, что тут стену строил какой-нибудь короткорослый г'мет и делал, естественно, под себя…

– Что у тебя? – спросил Ростик, выглядывая в амбразуру.

– Командир, тут такое дело… – была у Дормана дурацкая привычка к многоговорению, тут уж ничего поделать было невозможно. – Они не только траншеи роют, но и идут, кажется, под землей. А такие норы мы же умеем подавлять только с воздуха… Ну, я подумал, если все вокруг этой предполагаемой дыры выжечь, может, им воздуха под землей не хватит, сам знаешь, они там дышать не слишком приспособлены.

Да, в последние дни стали замечать, что пауки, отчаявшись подобраться к стенам поверху, в траншеях, стали копать мерзлую уже землю, взрывая твердую каменистую породу минами, укрепляя ходы каким-то составом, из которого они, как Росту казалось, у себя строили башни для прессования плит. Тех самых, которые потом продавали пурпурным на корабли, для гидропонных ферм. Ростик дрогнул и попытался забыть, как он сам был рабочим на такой ферме на Валламахиси.

Такие норы люди обычно выжигали из огнеметов с антигравов, а потом старательно, хотя и не всегда успешно, забивали бомбами из взрывчатого вещества, сделанного на основе латекса, что в свое время тоже придумал Ростик в одном из своих трансов.

Беда была в том, что таких нор становилось все больше, а вот бомб все меньше, их поставляли, конечно, с кораблей у Одессы, но слишком редко и мало, наверное, больше производить не успевали, да и выходов из своих подкопов пауки теперь делали несколько, к тому же научились их маскировать, поэтому удара из-под земли, по другую сторону оборонительной стены, можно было ожидать в любой момент.

На стороне людей было только два фактора. Во-первых, земля промерзла, хотя и неглубоко. И во-вторых, такие норы отлично видели аймихо, они их находили своими неведомыми приемами. Но иногда и они ошибались, поэтому следовало бы иногда совершать вылазки, чтобы такой… невнятный подкоп взорвать уже вручную. Но это имело смысл делать только с поддержкой невидимок, а алгоры на участке Ростика не появлялись уже дней пять. Вполне могло случиться, что очередную мину пауки продвинули под самые стены, и ее никто не заметил… Кроме осторожного Дормана.

– Ты, Севка, горячку не пори. До входа в подкоп все равно не добьешь из огнемета. Ты точно укажи, где, думаешь, они копают?

Рост достал из сапога самодельную схему их линии обороны, Дорман показал. Да, подумал Ростик, вполне может быть, и холмик какой-то дурацкий там имелся, чтобы нору со стены видно не было, и развалины старых пятиэтажек сбоку, под их защитой вполне можно было землю скрытно выносить…

Ростик оценил радиус действия огня из машинки Дормана, на белом снегу осталось несколько языков-проталин. Они не доходили до развалин метров на двадцать, как раз столько, сколько обычно оставляли пауки, чтобы не попасть под человеческое пламя и чтобы даже п'токи не могли добросить тяжелые гранаты. Эх, подумал Ростик, сюда бы миномет, хотя бы ротный, вмиг перепахали бы подозрительный участок, от пауков и их возможной норы только воспоминания бы остались. Но чего не было, того не было.

– Ты там наблюдателей поставь, поглазастей, – предложил он. – А я вечером доложу начальству, антигравы этот сектор придавят сверху бомбами.

– Они все реже к нам залетают, – вдруг вмешалась девица, которая так и не отстала от Ростика.

– Правильно, – согласился Рост. – Значит, у нас дела обстоят хорошо, а есть другие места, где приходится хуже.

– Воевать нужно уметь, – буркнула вдруг девица, – тогда и мест, где похуже, не останется.

– Вот дорастешь до генерала, тогда и будешь с критикой лезть, – не удержался Ростик. И чтобы подчеркнуть свой начальственный тон, поправил на девице каску. – И эту штуку покрась в серый цвет. Ведь знаешь же, что по шлемам и каскам пауки в первую очередь палят.

Действительно, стоило комши заприметить над стенами что-то похожее на металлический шлем от доспехов против борыма, который некоторые особо умные бойцы использовали в бою, или хотя бы старую армейскую каску, которых осталось в Городе довольно много, как они принимались долбить туда изо всех стволов. Поэтому Ростик каску не носил. Да и ориентироваться без этой… экипировки было легче, хотя мама, пару раз заглянувшая на его участок, здорово ругалась. В том смысле, что большая часть ранений или смертей получалась от попадания в голову. Лишь у здоровенных п'токов, как было с четверть часа назад, иногда ранения оказывались на уровне груди, но это возникало потому, что им высота бруствера на стенах была все-таки мала, вот они и страдали. Из-за этого их все чаще приходилось использовать позади, для подноски патронов и продуктов. Но находились и такие, кто был с этим не согласен… А жаль, потому что в большого и медлительного пурпурного гиганта попасть было проще, их вообще в батальоне Роста почти не осталось.

– А ты, Гринев, дорастешь до маляра, я так и быть, позволю тебе мою каску разрисовать.

– Че-его? – удивился Ростик.

– Ладно, ладно, – заговорил Дорман, подталкивая девицу к выходу из бастиончика. Справившись с ней, он повернулся к Росту: – Это же Дора Нудельман, она и так славится… сложным характером, а теперь и вовсе…

– Что значит – «вовсе»?

– Нуделя в начале боя подстрелили, в госпиталь отправил. – Дорман вздохнул. – Так что мне, командир, нужен новый зам по роте. У меня среди этих салажат… – Дорман небрежно кивнул куда-то в сторону продолжения своей стены, где бились его ребята, – кандидатуры нет. – Внезапно он воодушевился. – И имей в виду, осталось душ семьдесят всего. Подкрепления бы мне… К тому же из них чуть не три десятка пурпурных. А волосатики, сам знаешь, воюют так, что их или стреляют, или они вообще не знают, как подойти к ружью.

Ростик только головой покрутил.

– Дорман, сколько раз тебе говорилось, у тебя лучший мой состав. В других ротах не более твоего, в тылу резервов за эти две недели, что пауки нас… утюжат, тоже не осталось. Откуда я достану тебе пополнение?

– У начальства – вот откуда, – с еврейским ехидством, раздражающим иногда больше, чем бессмысленные споры, высказался Дорман.

Но Ростик его уже не слушал. Он высматривал поле боя, и вовремя. Потому что бой затихал, где-то еще стреляли довольно плотно, но это было не так опасно, как четверть часа назад. Это уже было скорее нервическое – люди догоняли выстрелами отходящих пауков, а не отбивались от них.

– И учти, командир, у меня тут выступ… Мне полагалось бы роты полторы, а не тот огрызок, которым я сейчас воюю. Мне…

– Тихо, – попросил Рост, и Дорман сразу умолк, тоже прислушался.

Теперь бой кипел в стороне завода, но вот на самом ли заводе или ближе к стенам – Ростик сообразить не мог. А ведь полагалось бы ему и на слух понимать, что и где происходит. Может, ребятам помощь нужна, и стоило выслать туда взвод под началом толкового и бойкого сержанта?.. Но скорее всего нет, пока следовало ждать, иногда пауки сразу после деланого отхода вдруг бросались вперед. Тогда Ростику каждый взвод будет нужен, не считая, конечно, необходимости маневрировать силами в собственном секторе. Все-таки следовало исполнять свою задачу, с непрошеной помощью к соседям не лезть – дорого могло обойтись.

– Отбились на этот раз, – сказал Дорман, аккуратно укладывая огнемет около стены. И повысил голос: – Шалаев, посмотри, сколько у нас еще топлива для огнемета осталось.

Откуда-то высунулась чумазая и усатая физиономия возрастного, лет за сорок, солдатика в синем рабочем ватнике, он мутно осмотрелся, кивнул и куда-то исчез.