– А ты действительно эльф?

– Это как посмотреть. Говорят, дражайшая бабуля таки родила мамулю от светловолосого. Тогда они жили в Тавелле, это на западе, на границе с эльфийскими землями. Туда частенько забредают эльфы. Так что мама была наполовину эльфийкой, а я квартерон. Но кровь, как видишь, дает о себе знать. Проклятие, сколько я натерпелся из-за этой шевелюры... Постой! Ты не ответил на мой вопрос.

– Долго рассказывать, – бросил Сигмон, не решаясь доверить тайну случайному попутчику. – Как-нибудь потом.

Рон снова оглянулся, и тан отвел взгляд. Только это и спасло их: краем глаза он успел заметить блеск железа в листве и шарахнулся в сторону, заодно толкнув и алхимика.

Оба повалились в лопухи, а над ними пропели две стрелы. Третья глухо стукнула в дерево, воткнулась и задрожала от бессильной злости.

– Охотники! – крикнул квартерон, вскакивая на ноги. – За мной!

Он бросился бежать, круто забирая вправо. Тан рванулся следом, и вовремя – в спину уже летел гудящий рой охотничьих стрел.

– Быстрей, – крикнул алхимик, проламываясь сквозь подлесок, – быстрей!

Одна из стрел больно клюнула Сигмона между лопаток, сломалась и упала в траву. Тан припустил вперед так, что обогнал алхимика. Тот на бегу коснулся его плеча, Сигмон мотнул головой и увидел: с другой стороны, наперерез, двигалась серая толпа горожан. Беглецов взяли в клещи и дожимали, смыкая кольцо. Охота близилась к концу.

– Или сейчас, – выдохнул Рон, – или никогда.

И он бросился вперед, уже не выбирая дороги и не глядя под ноги. Сигмон бежал следом, искренне надеясь, что сил чудовища, что сидело в нем, хватит, чтобы угнаться за эльфом.

Когда стражники, шедшие во главе толпы, увидели силуэты беглецов, было поздно. Капрал, возглавивший погоню, успел только удивленно присвистнуть, а темные силуэты уже нырнули под сень разлапистых деревьев и тотчас растворились среди густых зарослей дикой ежевики.

– Назад, ребята! – гаркнул капрал. – Они в чаще!

– Утекли, сволота!

– Ничего, – буркнул капрал. – Далеко не уйдут. Поворачивай! Кому говорят! Все назад! Не суйтесь в эту драную чащу!

Но никого и не нужно было уговаривать. И стражники, и горожане остановились, сбились в горланящую кучу, а потом стали отступать обратно к городу. Ни один из них не решился преследовать беглецов.

Капрал ушел последним, плюнув на прощание в сторону колючих разлапистых кустов.

В чаще пришлось перейти на быстрый шаг. Деревья здесь росли так густо, что порой приходилось протискиваться между стволами, оплетенными темно-зелеными щупальцами вьюнков. Здесь было темно – это Сигмон отметил первым делом. Густые кроны закрывали солнце, и в чаще царил полумрак. Здесь пахло сыростью и тленом, а под ногами иногда чавкало.

– Постой, – велел Рон, когда они выбрались из самых зарослей на крохотную полянку. – Погоди минуту.

Сигмон остановился, поджидая алхимика. Тот встал рядом, огляделся. По-простому запустил пятерню в гущу светлой шевелюры и прищурился.

– Значит, так, – сказал он. – Сейчас проходим полянку, а дальше бежим что есть сил. Ты, главное, не отставай и ни на что не обращай внимания. Сейчас для нас главное – поскорее выбраться из чащи.

– Зачем торопиться? Погони больше нет.

– Долго объяснять, – отмахнулся алхимик. – Просто беги за мной – и все.

– Может быть, все-таки скажешь, в чем дело? Почему мы должны бежать, рискуя переломать ноги?

– Тсс!

Рон поднял голову, словно принюхиваясь к легкому ветерку, прошелестевшему над головами беглецов.

– За мной! – крикнул он и бросился бежать.

Сигмон, доверившись новому знакомому, помчался следом. Это было нелегко: все-таки лес, а не герцогский парк. Меч тан держал в левой руке, клинком к себе, стараясь не цеплять им за кусты. Страшно неудобно, но ничего другого в голову не пришло. Сооружать перевязь и ножны не было времени, а старые, те, что были родом из Вента, он потерял еще по дороге в Сагем.

И все же они двигались быстро. Не так, как удирая от погони, но и не шагом. Квартерон легко скользил меж зарослей, тан мчался следом, стараясь не терять его из вида. Это было непросто: фигура алхимика беспорядочно металась меж деревьев, как петляющий заяц, шарахаясь от любого подозрительного куста. Тан весь вспотел, пытаясь повторить путь полуэльфа, но не отводил от него взгляда. И все-таки он отвлекся.

В гуще леса стало еще темнее, и Сигмон вскинул голову, пытаясь высмотреть дорогу. В этот момент он и заметил огромную змею – гибкая кишка толщиной в человеческую ногу заворочалась на дереве, в самых зарослях вьюнков, оплетавших замшелые стволы. И Рон очутился как раз под ней.

Тан вскрикнул, алхимик прыгнул в сторону и исчез в зарослях. Сигмон бросился следом, обходя опасное дерево стороной. В этот момент под ноги попалась сухая ветка, Сигмон запнулся и с разбега рухнул в заросли лопухов. Он вскочил, наклонился за мечом, но сильный удар в спину сбил его с ног.

Откатившись в сторону, Сигмон приподнялся и увидел, что с дерева его атакует огромная змея. Тан успел только моргнуть, но змее этого хватило.

Гибкое тело, толщиной в руку, легко оплело грудь человека и стиснуло так, что хрустнули ребра. Чужая шкура мигом отвердела, превратилась в панцирь, и Сигмон успел глотнуть воздуха. Потом змея прижала тана к земле, а ее хвост петлей затянулся вокруг горла. Сигмон захрипел и схватился за эту петлю, пытаясь ее ослабить.

Сначала он не поверил тому, что нащупали его пальцы. Он так удивился, что ослабил хватку и чуть не поплатился за это жизнью. Но когда в горле что-то хрустнуло, он рванул живую петлю изо всех сил и чуть ослабил ее. И только тогда, хватанув воздуха, закричал от ужаса.

Это была не змея. Вместо холодной кожи пальцы Сигмона нащупали теплую и шершавую кору дерева. Тана пытался задушить оживший вьюнок, оплетавший деревья.

Второго вопля не получилось – ожившее дерево снова сдавило горло, и тан запыхтел, пытаясь разомкнуть петлю на горле. Пальцы царапали кору, кора царапала шею, и две силы боролись на равных. Ожившая ветка возила Сигмона по земле словно кошка, треплющая мышь. Жирная лесная земля забивала рот, сухие ветки и иголки царапали тело, но тан этого и не замечал. Он хотел только одного – разжать смертоносную удавку.

Пальцы окаменели. Казалось, еще миг – и они сломаются, не выдержав напряжения. И все же дерево уступило живой плоти чудовища. Медленно, едва заметно, ветка поддалась, а потом с хрустом стала рваться в руках Сигмона, как многожильный корабельный канат. Древесные волокна одно за другим лопались с сухим треском, корчились под пальцами, словно и вправду были живыми. Но – рвались.

Глотнув воздуха, Сигмон взревел и одним движением оборвал верхушку вьюнка, что пыталась его задушить. Грудь стиснуло еще сильнее, взбесившийся вьюнок приподнял свою жертву, ударил о землю... И рука Сигмона наткнулась на оброненный меч.

Порезав палец, он ухватился за лезвие левой рукой, перехватил правой за рукоять и взмахнул, пытаясь дотянуться до ветви. Та, почувствовав угрозу, дернулась в сторону и протащила тана по траве. Лицо расцарапали мелкие ветки, в шею вонзился сухой сук, но меча Сигмон не выпустил. Извернувшись, он рубанул по живому корню и на этот раз попал. Из зарубки, размером с ладонь, хлынул густой белый сок, тут же свернувшийся склизкими комьями. Тан не стал их разглядывать – в два удара он перерубил вьюнок и вскочил на ноги.

Первым делом он скинул с себя обрубленную и уже успевшую затвердеть ветку, потом обернулся к дереву. Из листвы к нему тянулось с десяток тоненьких корешков, больше напоминавших усики. Тан обрубил пару самых наглых и попятился, не решаясь повернуться спиной к ожившему дереву.

– Сигмон! – раздалось сзади. – Беги!

Тан развернулся и увидел алхимика, выглядывающего из-за куста. Сигмон бросился к нему, и в тот же миг что-то твердое ухватило за лодыжку, сжало – словно капкан защелкнулся. Нога подвернулась, тан повалился вбок и закричал от боли, чувствуя, как рвутся связки под коленом. Упав на бок, он попытался приподняться, но боль молнией пронзила лодыжку, и он откинулся обратно. Но Сигмон успел заметить, что его нога и правда попала в капкан: два огромных корня сжали ее, как невольничья колодка. И продолжали сжимать сильнее, грозя раздробить кости.