Когда вампир подошел ближе, тан, не поднимая глаз, тихо спросил:

– Зачем ты вернулся?

– Обидный вопрос, любезный тан. Вы, пожалуй, задели мою честь.

– Риго!

– Я шучу, Сигмон. Просто не мог оставить тебя в лапах смердов. Ты помог мне бежать. Я помог бежать тебе. Все по законам чести. Если бы не ты, еще неизвестно, удался бы побег или нет. Пробиваться сквозь строй солдат – малое удовольствие, даже для меня.

– Но потом я прогнал тебя! Отправил на верную смерть, угрожая мечом!

– Не скажу, что это было приятно. Но я знал, что не погибну.

– Как? На улице уже настал день.

– Не день – всего лишь раннее утро. Я знаю предел своих сил и был уверен, что выживу.

– И все же, Риго, почему ты вернулся? Ты мог просто уйти, наши дороги разошлись, и для тебя все закончилось. Но ты ведь остался, чтобы посмотреть, чем кончится дело. Почему?

– Я знал, что Виуд тебя предаст. Это у него на лбу было написано – крупными буквами. К сожалению, мне хорошо знаком этот тип людей.

Сигмон поднял голову и взглянул прямо в глаза вампиру. В черных бездонных глазах тлел насмешливый огонек.

– Это потому, что я, – Сигмон запнулся, – чудовище? Такое же, как ты?

Виконт удивленно вскинул брови. Потом засмеялся в полный голос, запрокинул голову, выпуская веселье в ночное небо. Потом резко оборвал смех и взглянул на Сигмона. Тан отшатнулся: на него смотрело лицо вампира: длинные клыки до подбородка, глаза, горящие алым огнем, серая потрескавшаяся кожа.

– Это я, – чудовище, – прорычал виконт. – А ты – человек с толстой шкурой. Наивный и доверчивый юнец, вбивший себе в голову, что он не такой, как все.

– Я просто не похож на тебя, но тоже не человек. И я...

– Ты хоть раз задумывался о том, что делает чудовище чудовищем?

Риго подался вперед и сунул тану под нос отрубленную голову лавочника. Сигмон увидел закатившиеся глаза, слипшиеся от крови волосы, и зажал рукой рот, борясь с подступившим к горлу комком.

– Ты знаешь, почему его держали в военной тюрьме?

– Нет.

– Когда я следил за стражниками, то подслушал очень интересный разговор. Я подозревал нечто подобное, но правда оказалась даже хуже моих подозрений. Наш скромный лавочник был Вентским Душегубом. Его не зря держали рядом с нами. За последний месяц Виуд убил три десятка человек – по одному на каждый вечер. И никто не знает, скольких он убил раньше.

– О небо! Риго, это правда?

– Чистая правда. И знаешь, почему он убивал? Ему это нравилось. Просто нравилось.

– Лавочник – убийца?

– Смотри. Нет, не отворачивайся, смотри! Никаких клыков, никаких отметин... Я пью кровь раз в месяц, в ночь полной луны, чтобы сохранить силы, и моя жертва даже не всегда умирает. Так нужно, иначе от нестерпимой жажды я впаду в бешенство и учиню кровавую резню. Возможно, умру я, возможно, сотни людей. Одна жизнь в месяц. И то не всегда, порой мне удается сдерживаться. Но я, как обычно говорят, упырь. Это в моей природе, это мое проклятье. Так кто из нас чудовище?

– Я не знаю, – пробормотал Сигмон. – Он, наверно, просто сумасшедший.

– Просто? Ты знаешь, сколько в городе швали? Грабители, душегубы, насильники и прочий сброд. Уверяю тебя, за год они убивают намного больше людей, чем я или мои братья. Намного больше.

– Но дело не в числе! И убийство одного – убийство!

– Верно. Но я не могу не убивать. Такова моя природа. У меня нет выбора. У них есть. Но они убивают.

– Но Риго! Это совсем не то!

– Смотри на эту падаль. Пятеро из его жертв – девочки лет десяти. Ему нравилось, понимаешь?

Виконт швырнул голову Сигмону. Тот поймал ее, вскинул и отбросил в сторону.

– Чудовище, – презрительно протянул вампир. – Ты просто человек с отметиной, не более чудовищной, чем шестой палец на руке. Добряк, освободивший сумасшедшего убийцу. Тебе далеко даже до меня, а уж до него тебе как до серых гор.

– Но почему! Почему ты вернулся за мной! Ведь, по-твоему, я просто человек!

– Позвольте заметить, любезный тан, что вы – настоящий болван. Еще немного – и действительно обижусь. Я помог тебе по дружбе. Не потому, что вижу в тебе кровную родню, а потому, что ты – это ты. Сигмон ла Тойя – человек, который мне помог.

Сигмон опустил глаза. Виконт замолчал, и стало слышно, как где-то далеко, в начале переулка, закричали. Сначала один человек, потом десяток сразу. Кажется, сбежавший стражник наткнулся на один из патрулей и теперь возвращался к месту сражения с подкреплением. Риго вскинул голову, прислушался и поднял меч.

– Знаешь, – тихо сказал Сигмон. – Я тут вспомнил... Несколько месяцев назад, когда я еще был курьером, у нашего офицера – капитана Белмонта, – пропала дочь. Маленькая Катаржина. Ей было десять лет. Хорошо ее помню, гувернантка часто приводила ее в штаб к отцу. Это было не по правилам, но на эти визиты все смотрели сквозь пальцы. Ее все любили. Когда Катаржина пропала, капитан поднял на ноги полковую разведку. Они никого не нашли.

– Я не помню... – сказал виконт, но Сигмон знаком велел ему замолчать.

Он распрямился, поднялся на ноги. Сплюнул на холодные камни, а потом со всей силы пнул голову предателя. Она взлетела в воздух, глухо шлепнула в стену и ускакала в темноту, как детский мяч. Тан молча нагнулся, вытащил из-под тела десятника свой меч и сунул его за пояс.

– Ну, наконец-то, – выдохнул виконт.

– Спасибо, Риго, – отозвался тан.

– За что?

– За все. За то, что вернулся, за то, что поговорил со мной....

Из темноты доносился топот подкованных сапог и гневная брань. Судя по звукам, к месту схватки спешил целый отряд. Похоже, стражники разозлились не на шутку и собирались жестоко отомстить за своих сослуживцев.

– Надо уходить, Сигмон.

– Верно. Пора расставаться. Прощай, Риго. Ты ведь остаешься, верно?

– Мне нравится этот город, я к нему привык. Так что да, остаюсь, хотя некоторое время в нем будет не очень уютно. А куда собрался ты?

– Герния.

– Изрядно. Но зачем?

– Тоже подслушал один разговор. – Тан улыбнулся. – Говорят, в библиотеке Гернийского университета есть один интересный свиток. Маг по имени Леггер исследовал человека, очень похожего на меня, и подробно записал наблюдения.

– Думаешь, что найдешь эти записи?

– Точно так. Быть может, это поможет избавиться от проклятого клейма.

– Сигмон! Ты так ничего и не понял.

– Понял, Риго, все понял. Но клеймо остается клеймом, и я не человек, что бы ты ни говорил. Я не могу с этим смириться.

– Помни о выборе, Сигмон. У меня его нет, у тебя есть. И пока он остается, ты – человек.

– Я так решил.

Вампир покачал головой. Теперь он снова выглядел, как городской щеголь: клыки пропали, из глаз исчез красный огонек, а лицо стало чистым и гладким. Хоть сейчас позируй художнику для семейного портрета. Перед Сигмоном снова стоял виконт Риго де Сальва.

– Тогда прощай, – прошептал он. – Пусть тебе сопутствует удача. Думаю, она тебе понадобится. И если пойдешь через графство Дарелен – будь осторожен. Там опасно.

Сигмон кивнул, шагнул к вампиру, и они обнялись на прощание, как старые друзья. Потом тан хлопнул вампира по плечу, развернулся и бросился прочь, подальше от трупов, смерти, стражников и самого себя.

Де Сальва посмотрел ему вслед, вздохнул и покачал головой. Обернувшись, он прислушался и недовольно поморщился. Стража приближалась: уже была слышна брань, да так отчетливо, что можно было разобрать каждое слово. Виконт быстро опустился на колени, срезал кошельки у мертвых стражников, выпрямился. Окинув на прощание долгим взглядом место сражения, он хмыкнул и прыгнул на стену. Вцепившись в каменную кладку, он ловко, как ящерица, скользнул вверх и растворился в темноте.

На улице остались только мертвые тела стражников и отрезанная голова, сверкавшая белками закатившихся глаз. Голова обыкновенного чудовища по имени Виуд.

Своим величественным видом лес напоминал о том, что в этих краях человек всего лишь гость. Лес не выглядел жалким остатком воинства, оставшимся в окружении городов. Нет. Он выглядел как основная армия – мощная, многочисленная и воинственная. Это не ручеек в степи, это море, разделяющее островки цивилизации. И даже здесь, на самом краю городка, у стен людских домов чувствовалось: они ненадолго. Лес – навсегда.