— А ты-то сама какова! — воскликнул один из драгунов.

— Не баба, а сатана! — добавил другой. — Ты любого драгуна за пояс заткнешь!

— Еще бы! — отвечала Головешка с угрюмой улыбкой. — Мне случалось и прежде скакать по ночам, и бывали прогулки похуже этой, хотя иной раз скачешь-скачешь, а все ни с места!

— А на чем же ты скакала?

— На помеле! — громко расхохоталась она и с этими словами снова продолжала свой путь бок о бок с Мангеймером.

Долгий путь сильно утомил лошадей, и драгунам то и дело приходилось пускать в ход шпоры. Уже не столь велико было расстояние, отделявшее их от саней, когда им показалось, будто седоки куда-то исчезли, а лошадь, вытянув шею, быстрой рысью выбежала из леса и помчалась по открытому полю.

— Пришпорьте своего коня, ваша милость! — простонала Головешка. — Надо скорее их нагнать! Знали бы вы Свена так же хорошо, как я, вы не успокаивали бы себя тем, что мы вот-вот его настигнем. Он еще может от нас уйти.

— Не вознесется же он на небо! — огрызнулся Мангеймер. — Вот, гляди! Наша взяла, разрази меня гром!

Не успел капитан произнести эти слова, как из-за ограды вырвался отряд шведских всадников и рассыпался по полю, оставив позади драгунов Мангеймера. Это были люди полковника Спарре, которые лишь к рассвету отыскали лесную дорогу. Товарищи встретили их появление криками радости, а те, растянувшись цепочкой, во весь опор поскакали вверх по холмам к церкви в Дальбю, стремясь перерезать Свену путь.

Взмахнув палашом, Мангеймер издал торжествующий крик.

— Что, старуха, — прошептал он, — что ты скажешь теперь?

— То же, что и прежде: Свен все еще не в наших руках.

Неожиданно сани свернули в сторону и помчались по полю наискосок. Тут драгуны поняли, к какой уловке прибегли энги, чтобы спрятаться от своих врагов: уложив мешок с сеном на заднее сиденье, они улеглись под ним на самое дно саней.

— Как вы думаете, отсюда нельзя уложить лошадь выстрелом из карабина? — спросила Головешка.

— Попробуем, — ответил Мангеймер и тут же приказал одному из драгунов выстрелить в лошадь.

Драгун остановил своего коня, поднял ружье и, тщательно прицелившись, выстрелил, но пуля пролетела мимо, и лошадь все так же резво продолжала бежать по полю.

Над верхушками деревьев теперь уже показалось солнце, и по округе разнесся печальный звон церковных колоколов, то и дело сливавшийся с криками «ура»и ружейной пальбой обоих шведских конных отрядов. Из рва выскочила лиса, перебежала через дорогу и остановилась на соседнем поле, с любопытством вытянув узенькую мордочку в сторону всадников, словно догадываясь, что на этот раз охота идет за более крупной дичью. Неожиданно шум стих, раздался оглушительный радостный вопль: сани остановились и из них вышли двое.

— Наконец-то! — крикнул Мангеймер и, пришпорив взмыленного коня, поскакал к саням.

Конники Спарре уже обступили седоков, а те, бледные, с обнаженными головами, стояли рядом со своей лошадью, в изнеможении рухнувшей на снег.

— Свен Поульсен! — закричал командир драгунов полковника Спарре.

— Бочки где? — заорал Мангеймер.

Увидев седоков, Головешка громко вскрикнула. Бросив поводья одному из своих людей, Мангеймер соскочил с коня и проложил себе дорогу к беглецам.

— Кто из вас двоих Свен Поульсен? — крикнул он.

— Никто! — ответил сиплым, шепелявым голосом один из них, тот, что был поменьше ростом.

— Никто! — в бешенстве повторил капитан. — Гром, молния и всемирный потоп! Кто же вы такие?

— Ах, благородный господин! — отвечал человек. — Смилуйтесь над нами, простыми людьми! Мы просто бедные крестьяне, собравшиеся в Брегентвед за повивальной бабкой. Ночью мы подъехали к Спарресхольмскому лесу и там увидали людей, разбегавшихся в разные стороны. Они велели нам торопиться, если нам дорога жизнь, и тут же мы услыхали пальбу и крики, тогда мы стали нахлестывать лошадь и мчались, как только могли.

— Кому это ты должен был привезти повивальную бабку, милейший Там? — вдруг спросил чей-то голос из толпы шведов.

— Моей бедной жене! — отвечал крестьянин.

Выступив из круга, Головешка скинула с головы шапку и, подбоченясь, встала перед беглецами.

— Твоей бедной жене! — повторила она с сатанинским смехом.

Там побледнел еще больше и с изумлением уставился на старуху. Однако, помня об угрожавшей ему опасности, он вдруг вскрикнул, обнял Головешку за шею и, привлекая ее к себе, шепнул ей в ухо:

— Смотри подтверди все, что я ни скажу! — Затем, обернувшись к обоим офицерам, он продолжал: — Коль скоро среди вас оказалась моя дорогая сестрица, пусть она замолвит за меня словечко!

— Его сестрица! — изумленно повторил офицер.

— Да! — подтвердил Мангеймер. — Она сопровождала нас, помогая выследить Свена.

— К тому же навряд ли, ваша милость, вы успели забыть мое лицо со времени нашей последней встречи!

— Откуда мне знать тебя в лицо? — спросил офицер.

— Ах, милостивый господин! Вам ли не знать, как мало у меня общего со Свеном? Помните тот вечер в Юнгсховеде и наш разговор, когда я хотел выдать вам Свена, чтобы заработать обещанную награду?

— Твоя правда, помню, — подтвердил офицер.

— Значит, мы понапрасну провели в седле всю ночь, — удрученно проговорил Мангеймер, — этот негодяй снова посмеялся над нами. Когда ты натолкнулся на людей Свена?

— Вскоре после полуночи, когда началась пальба.

— И с тех пор ты их больше не видел?

— Слава богу, нет, — пугливо отвечал Там. — Я только смотрел за моей бедной лошадью и гнал ее что есть силы.

— Проверь, нет ли у них оружия, — приказал капитан одному из своих людей.

Тот обыскал сани, но ничего не нашел, кроме старой попоны да мешка с овсом.

В эту минуту Головешка подошла к Таму и шепотом осведомилась:

— А ты знаешь, где сейчас Свен?

Там в ответ лишь заморгал глазами.

Командир спарревских драгунов, созвав своих людей, объявил:

— Поедем другой дорогой. Может быть, там нам больше повезет.

Подняв в знак приветствия саблю, он повернулся и ускакал во главе своего отряда.

Лицо Мангеймера пылало злобой; он подозрительно косился то на обоих крестьян, то на Головешку.

— Ну, а нам как быть? — воскликнул он.

— Послушайте моего совета: нам надо добраться до ближайшего хутора и немного отдохнуть, прежде чем мы продолжим погоню, — ответила Головешка.

— Неужели ты наконец устала? — спросил он с издевкой.

Лицо женщины покрылось мертвенной бледностью, и, шатаясь, она сделала шаг навстречу капитану.

— О нет! — ответила она с деланным смехом. — Я еще не устала.

С этими словами она откинула синий драгунский плащ, и Мангеймер увидел, что ее белая грубошерстная кофта залита кровью. Последняя пуля энгов ранила ее в плечо, но она пересиливала боль, пока от потери крови не лишилась сил.

— Мне надо немного отдохнуть, — добавила она, присев на сани.

— И то верно, — согласился Мангеймер. — Твой брат, надо думать, позаботится о тебе. Желаю тебе скорого выздоровления!

С этими словами он, издевательски ухмыляясь, кивнул ей, вскочил на коня и ускакал во главе своих драгунов. Головешка испустила яростный вопль и, потрясая кулаком, закричала вдогонку Мангеймеру:

— Деньги пополам!

Казалось, капитан не слышал этого вопля. Скоро он исчез за деревьями по ту сторону ограды.

— Так ты знаешь, где Свен? — шепотом спросила у Тама Головешка, прислонясь головой к мешку, лежащему на санях.

— Как не знать, — отвечал тот, — Свен-Предводитель все еще скрывается неподалеку от Юнгсховеда, присматривая за своим сокровищем.

— А зачем ты здесь с его санями? — уже слабея, спросила она.

Там улыбнулся:

— Я же говорил: я должен привезти лекаря к моей бедной хворой женушке.

Головешка ничего не ответила на эту шутку: закрыв глаза, она без чувств повалилась на сани.

…Каким образом Предводителю энгов удалось уйти от своих преследователей, можно объяснить в двух словах. Когда они остановились у лесного моста, Свен сбросил оленя в замерзший ров, а затем, соскочив с саней вдвоем с Ивером, унес его в глубь леса. Энги тем временем разрушили мост, а Там со своим помощником угнал сани.