На объяснения мальчика, что в округе везде мокро, что тут недалеко две реки и озеро, дожди часто идут, он задумчиво кивнул:
— Тогда у вас не оборотень разбойничает, а настоящий водяной. Или бродячий утопленник. Или русалка, — улыбнулся мечтательно.
— Нет, такие бывают, но мы с ними справляемся.
— Ишь ты, какие вы бедовые, — удивился Седой Охотник.
К счастью тропа стала намного суше и свернула в лес, в прохладную тень Но, как жестокая плата за временные удобства, на путников набросились тучи заскучавших и оголодавших в этом безлюдье комаров. Седой Охотник, хоть со многими бестиями боролся и пережил множество опасных приключений, сейчас был беспомощен. Топал ногами, отмахивался, натягивал на шею воротник, а на лицо — носовой платок, но с каждой минутой был всё более покусан и озлоблен. Мысленно повысил плату за уничтожение оборотня в два раза против той награды, которую ему дала княгиня.
Не выдержав, начал громко ругать ужасных насекомых, но Заноза испуганно дёрнул его за рукав:
— Ш-ш-ш! Тут близко Дьявольский холм! Сейчас день, но если дьявол разозлится, то и под солнцем на нас нападёт. Не кричите, сударь!
— Дьявол, дьявол, дьявол его возьми — бормотал Седой Охотник, оглядываясь.
Замшелые деревья, большущие паутины, уродливые грибы — и странная тишина.
— Идёмте, идёмте! — торопил его Заноза.
Вдруг лес расступился, и тропа выбежала на просторный, но опять влажный луг. Комаров как ветром сдуло. Зато появились слепни, жалили ещё больнее. Отбиваясь от них, Седой Охотник то и дело спотыкался в грязи, мечтал о кружке пива в прохладной корчме и чувствовал, что оборотень, который позволил себе поселиться в таком паскудном месте, становится его личным врагом.
И вдруг они услышали собачий лай.
— Ну что, мы пришли?
— Да, это Кусай, гончая моего деда, — сказал Заноза.
— Узнаёшь его по гавканью?
— Нет, сударь, у нас других собак больше и нет. Всех оборотень сожрал.
— А одного оставил? — Седой Охотник перестал удивляться, когда прошли мимо низкой хатки, во дворе которой лающее, воющее, мохнатое нечто так рвалось с толстой цепи, что даже оборотень явно не желал с ним связываться.
Кусай поднял шум на весь хутор. Седой Охотник не был рад, но и не делал из этого трагедии. Что ж, прежде планировал договориться с родителями Занозы, чтобы о его появлении никто не знал. Это увеличило бы шансы на встречу с оборотнем. А теперь все жители могли заметить чужака и поинтересоваться, кто это. Ага, вот и встречающие!
Их оказалось около двадцати человек, невысокие, коренастые, крепкие и усатые. Все были при вилах или топорах. Смотрели исподлобья и ожидали, чтобы чужак подошёл поближе, когда уже не сможет удрать. Когда из-за спины пришельца выскочил Заноза, хмурые лица немного подобрели.
— Чего это ты, бродяга, к нам чужого привёл?
— Он убьёт оборотня, вот чего!
— Ох, и дурак! Выпороть нужно бродягу!
— Я встретил его на постоялом дворе. Как раз перед тем для княгини
упыря застрелил. Она ему волшебный медальон дала, во как! Ну, я и подумал, что нам поможет, — оправдывался Заноза, широко раскрывая голубые глаза.
— Ах, бродяга! Тебя за солью послали или за человеком, — начал сердиться один из мужчин, наверняка отец мальчика, одновременно пытаясь вытащить из штанов ремешок. Заноза не стал дожидаться и умчался, как заяц.
Седой Охотник остался один, а лица местных вновь стали неприветливыми. Машинально он положил ладонь на саблю, а второй взялся за рукоять пистолета. Жесты многозначительные, но бесполезные: никто даже не попятился. И тут он вспомнил о медальоне, вытащил его из-за пазухи и показал. Вилы смущённо опустились, топоры спрятались за спинами владельцев.
— Э-э-э, вот оно как? — начал разговор отец Занозы. — Что вас привело в нашу бедную деревеньку?
Седой Охотник уже понял, что произошло недоразумение, и мальчик пригласил его по своей инициативе. Но не зря же он с такими трудностями попал сюда? Впрочем, трудности были не такие уж и большие, просто не любил он попадать в смешное положение. Если местный оборотень существует в природе, то он его убьёт!
— Мальчик говорил, что вам постоянно угрожает волк-оборотень, поэтому я пришёл помочь.
— Ну, и что? Ну, человек-волк. Ну, скушал несколько собак, пару куриц, свинью и кузнеца загнал на дерево. Ничего страшного!
— А если ночью вас убьёт?
— Ой, сударь, мы двери и ставни закроем, скотину в сараях спрячем. Пусть себе бестия воет и бегает под окнами, если нравится. И безопасней так, давно уже ни один грабитель или разбойник у нас не бывал.
— Так это, так, — закивали головами и все остальные.
— Люди, да что вы такие глупости плетёте? — изумился Седой Охотник. — Это ж проклятое создание! А я как раз таких уничтожаю. У меня обязанность: адскую тварь застрелить и тем, кому она угрожала, предъявить дохлой: мол, больше разбойничать не будет.
— Ой, сударь, нехорошо так сразу на кого-то с пистолетом кидаться не подумавши, — отец Занозы отдал топор соседу и подошёл поближе к Седому Охотнику. — Если он оборотень, так ему и не жить? А нельзя так, чтобы вы и его оставили в покое, и сами домой отправились, или откуда там вы пришли? Мы мальчика за солью посылали, кто ж знал, что он столько глупостей натворит? Ну, я его так выпорю, что неделю сесть не сможет!
— Значит, оборотня жалко, а сына нет?
— И сына жалко, но отдури его избавлять нужно. Надо же что придумал?! Этот оборотень хотя и воет, но беды от него большой нет. И днём ведь он, может, порядочный человек, а вы так сразу — пристрелить! Откуда мы знаем, что он не из нас кто-то? Убьёте волка, а в деревне траур будет. Заходите, лучше, в мой дом, пообедайте, отдохните, а потом мы назад вас отведём.
Горячая, молодая кровь требовала действия, но настоящий охотник на нечисть должен владеть собой. Раз жители хутора против уничтожения собственного оборотня, так тому и быть.
После того как косы и топоры были отложены, в ходе мирных переговоров постановили, что маленький Заноза получит только половину наказания, а Седой Охотник не тронет оборотня, переночует, завтра отправится восвояси и никому не расскажет о хуторе и его чудище. Отец Занозы, Христофор, решил, что раз его сын сюда этого смелого молодца привёл, то и принимать его будут в их доме. Свободные кровати есть, угощением не поскупятся.
Седой Охотник теперь уже спокойно вошёл в деревню. Как хутор официального названия она не имела, но местные называли её Болото. Название, хотя и не оригинальное, подходило к деревеньке и околице как нельзя лучше. Небольшие дома располагались вдоль единственной относительно сухой улицы, но сразу же за дворами начинался сырой луг, дальше переходящий в болото. Домик Христофора отличался от остальных только одним: гнездом аиста на крыше.
Гостя устроили в отдельной комнате, дали воды умыться и пригласили за стол. В качестве угощения от себя он принёс уцелевшую фляжку зелена вина.
Во главе стола сидел Христофор, коренастый белокурый мужчина с круглым лицом, серыми навыкате глазами и усами, свисающими ниже подбородка. По правую руку посадил гостя и Занозу, по левую — жену Елену, женщину молчаливую и бесцветную от рыжеватых волос до блеклого лица и светлых глаз.
"Какие они все бледные здесь, на болоте, — подумал Седой Охотник. — Как ростки в погребе, без солнца".
Христофор подвинул к себе каравай хлеба и сосредоточенно стал его нарезать. Все в молчании следили за ним, как вдруг раздался тихий голос:
— Простите, это я.
— Опаздываешь, Улья, — не поднимая глаз от хлеба, сказал Христофор. — Нехорошо опаздывать, если в доме гость.
Улья — на самом деле её звали Юлия, но местные произносили имя так — с улыбкой поклонилась Седому Охотнику и торопливо села возле матери. Вот уж кто не казался ростком из погреба! Она так не походила на своих белесых и грубоватых родных, что в отличие от остальных на неё стоило посмотреть. И он смотрел на приятную улыбку сочных губ, прекрасные карие глаза, длинные ресницы, слегка загорелое или смуглое лицо, обрамлённое тёмными кудрями, округлую шею и на всё остальное, чего не видел, но что угадывал под льняной блузкой и цветастой юбкой.
