Литмир - Электронная Библиотека
A
A

1914, Москва

Лепта. М., 1995, № 26.

«Его привезли из Замостья…»

Его привезли из Замостья
В крови, с непокрытым лицом,
И смерть, как суровая гостья,
Вошла в затихающий дом.
Катились, гремя, батареи.
Вдали надрывался вокзал.
У двери шептались евреи,
А он ничего не слыхал.
И к утру черты заострились
В последней простой белизне.
И мой голубой амариллис
Увял у него на окне.
Он умер без стона и боли.
Как месяц спустился за лес.
Я стану молиться в костёле,
Чтоб он из убитых воскрес.

1915

Лепта. М., 1995, № 26.

Триолет

Четыре умерли, но пятый
Кострами глаз пылал с креста,
Поля благоухали мятой.
Четыре умерли, но пятый,
Истекший кровью и распятый
Взывал в окрестные места:
О, мой Сион! О, высота!
Когда мы возвращались — пятый
Чугунный труп свисал с креста.

1915, Венден

Лепта. М., 1995, № 26.

Стихи о страшной глубине

Когда в предвечную гавань
Войдёт усталый матрос,
Товарищи шьют ему саван
Из грубых холщёвых полос,
Потом к холодным подошвам,
Привязав рассчитанный груз,
Они говорят о прошлом
И о нём, разрешённом от уз.
И сразу замолкнут и вздрогнут,
Когда всплеснётся вода,
И труп, безжизненно согнут,
Уйдёт в волну навсегда,
К подводной неузнанной цели
Плывёт лишённый земли,
И тех что задумчиво пели,
Уже не видно вдали.
Со дна беззвучной стеною
Восходит страшный покой.
И близко чёрной струною
Повис над мешком мокой[6].
И вот уже саван разорван,
И ткань бесследно пуста,
Лишь кверху чёрная ворвань
Пошла от рыбьего рта.
И в мягком изверженном иле
Лежат у вечных границ
Глаза, что при жизни следили
Быстроту пролетающих птиц.

1916, Рига

Лепта. М., 1995, № 26.

Как и все дни

И в третий полуденный час
Гвоздями пробитое тело
Повисло в нагорной пыли.
В полях гиацинты цвели
Задумчиво горлинка пела.
В шестой пламенеющий час
По старой Сахемской дороге
Влачились со скрипом возы,
И прелесть далёкой грозы
Овеяла наши пороги.
В девятый же пепельный час,
Косматые тучи, как шали,
Кружились над римской тюрьмой,
И женщины детям кричали,
Чтоб они возвращались домой.

1916, Рига

Лепта. М., 1995, № 26.

На заре

От револьвера, направленного в голову,
Не закроешься связанными руками,
Когда чёрные ужаснулись зрачки, —
Латыш делает своё дело.
Вот упал — умираешь.
Пальцы трогают невидимую клавиатуру.
Из виска на серый асфальт
Накапало с блюдечко крови.
Воробьи кричат —
Чирик, чирик, четверть четвёртого.
На заре, чугунно журча,
Пробежал безлюдный трамвай.

1919, Москва

Лепта. М., 1995, № 26.

Ожидание

   Жду.
   Тысячи часов,
   Сотни дней,
   Месяцы.
Выпуклым мёртвым взором
Гляну на Москву,
Ещё не знаю,
Что я каменею над ними
И что глаза у меня такие,
Каких не было раньше.
   Довольно!
В переулке
Ржаною душой
Отдыхает извозчик:
«Время лошадь поить»…
Постным маслом икает
   в апрель.
Вот тебе и апрель!
   Медленно,
   Снизу
   Навожу упорный зрачок, —
   И с козел, как в прорубь,
   Ныряет извозчик,
   Лошадёнка села
   На задние ноги
   И валится набок.
Довольно ждать!
   Подходят
   Быстро и медленно
   Красноармейцы, торговка,
   Папиросный мальчишка,
   священник,
   Перекликаются пульсами,
   Не знают,
   Что поперёк переулка
   Протянут мой взгляд…
   Другие бегут…
Вырастает тяжёлая
   Горка
Мертвецов с изумлёнными
   лицами…
Если нет Тебя —
И город не нужен.
Посмотрел на брендмаур —
Пробежка.
Дальше… хрустнула первая церковь.
И сразу
Колоколами и куполом
Звякает оземь.
Новый дом на Цветном
Роняет балконы.
Сухарева башня,
Стойко качнувшись,
Нагнулась,
Словно ищет чего-то на площади,
Монастыри и соборы,
   Охая,
Кладут земные поклоны…
Рушится каменный карточный город.
   Стало тихо…
   И видны леса вдалеке.
Медленно, поднятым взглядом
Испепеляю леса.
Нет тебя — не должно быть природы,
Горизонты пошли чернозёмной
   грохочущей дрожью.
Исчезая, вскипает земля.
   Всходит вечер последний
С серебряной милостью звёзд,
С васильковым стоянием далей,
Но не видит вечер земли.
И только два взгляда моих,
Два тяжёлых невидящих взгляда
Настигают вслепую
В чёрном эфире
Мёртвые звёзды.
вернуться

6

Мокой — рыба морской волк, род акулы.

4
{"b":"315695","o":1}