К семи часам я поехал в ЦДЛ, но когда приехал, то ни одного местечка в зале уже не было. Правда, Сережа Сибирцев сказал, что меня вроде бы просили зайти за кулисы. Я тогда двинулся туда, оттуда как раз выпускали на сцену народ, но там был какой-то свой, отмеренный Арсением Ларионовым счет. Немножко Арсений и Михалкова, и Бондарева приватизировал, но он активный, деятельный, он этим живет, все это нормально и естественно. Потом я посмотрел все же немножко этот вечер из зала, стоя в дверях, выступал, как всегда, значительно и информативно С.В.Михалков. Он, оказывается, только на 11 лет старше Бондарева. Потом я ушел, потому что видел главное, а выступление артистов и писателей мне неинтересно.
Но, повторяю, я видел главное. Такой битком набитый зал никакой другой из писателей сегодня не получит. Может быть, поэтому и я не соглашаюсь ни на какой творческий вечер. Редчайшая любовь и почитание народа. За все — за романы, за последовательность, за стойкость. Кстати, умница Путин прислал Бондареву поздравительную телеграмму. Ее огласили. Но было и еще нечто, что взволновало меня. Показали в телевизионной записи знаменитую речь Бондарева на ХIХ партконференции. Сколько, оказывается, на телевидении хранится! Как это может для кого-нибудь и когда-нибудь стать опасным! Поразил меня на сей раз не провидческий пассаж с самолетом. Речь провидческая вся, в каждой детали, в каждом слове, которые тогда, по нашему неразумению, казались принадлежащими только принятой риторике. Воистину, не сразу разглядишь пророка в своем отечестве! Внизу, в фойе продавали книги Арсения Ларионова, Юрия Бондарева, Валентина Сорокина.
16 апреля, пятница. После пресс-конференции в «АиФ» я успел на «круглый стол» в институт. Это были последние минуты собрания, но я успел услышать два или три курьезных соображения, которые включил в свою заключительную речь. Я уже заметил на подобных конференциях, что ученые иногда несут бог знает что. Как правило, в их речах, по крайней мере большинства, хороши бывают цитаты, а дальше, когда идет собственная прямая речь, все пожиже. Об этом мы утром поговорили с Л.И.Скворцовым. Оказывается, о том, что довольно много идет чуши и повторений, он хотел сказать мне, а я об этом же хотел, по-товарищески, сказать ему.
Хотя, закрывая конференцию, я говорил почти без подготовки, но все у меня получилось. Начал с моего детского впечатления, когда я несколько раз подряд сумел посмотреть фильм «Кубанские казаки». Вот так бы и эту огромную конференцию, где состоялось более сотни докладов, прокрутить бы несколько раз. Потом пошла серьезная часть, касающаяся отзвука ее по всей России через университетские кафедры. А это действительно так. Другое дело, что и как, и кто отсюда возьмет. Но в этом и сила подобных собраний. Кстати, мне несколько раз говорили, что от Литинститута, с его специфической прежней ориентацией, никто подобного и не ждал. Об этом же сказал и А.С. Орлов, а потом уже на фуршете, куда набилось тьма народу, но всем и всего хватило, повторила и Людмила Сараскина.
Разговор с этой удивительно красивой женщиной был, пожалуй, самым большим впечатлением и удовольствием за целый день. У нее точно такая же история, оказывается, со «Знаменем», где она тоже, как и я, ходила в фаворитах. И у нее, когда она в 93-м году сделала «шаг влево», состоялся с главным редактором разговор: «Вы можете, наш любимый автор, писать о чем угодно, но только чтобы в этом не было фамилии Солженицына». Как многим, оказывается, мы обязаны Г.Я., он обоим дал определенный эмоциональный толчок! Я со своей стороны поделился тем, что обязан ему своим согласием избраться в ректоры. Если бы не его знаменитая пьяная фраза по телефону в день путча: «В говне умрешь, мы тебя сгноим…». Поговорили в том числе и о книге Войновича против Солженицына. По-моему, после нее Войнович приобрел репутацию завистника. Это, наверное, так, но, оказывается, работая, так сказать, по своей воле, Войнович выполнял проплаченный заказ. Назывались фамилии «жертвователей», фирмы и компании. В том числе и электрическая. Вот уж не думал о такой связке огромных денег и идеологии.
Пришла телеграмма из МГСПС с поздравлением по поводу указа президента об ордене. И «Независимая» опубликовала мой фрагмент в своем «телерейтинге». Вот так:
«Телезрители о лучших (1) и худших (2) программах, показанных с 7 по 14 апреля, а также о самой заметной телеперсоне (3).
Сергей Есин, писатель, ректор Литинститута.
1-2. «Оркестровая яма» Артема Варгафтика всегда для меня лучшая. На этот раз передача была посвящена таинственной истории создания соль-минорного адажио Альбинони. Зря только уважаемый критик и виолончелист «впарил» сюда пассаж о русском фашизме. Что это такое?
3. Лучшие персоны — это, конечно, хищники из передач ВВС «Дневник одной кошки». Сколько искренности, естественности и здоровых инстинктов. К персонам я бы отнес также Александра Маслякова-младшего. По крайней мере мил, обаятелен, находчив. И даже похож.
Кондолиза Райс на сенатских слушаниях по поводу 11 сентября блестяще доказала универсальность принципа: виноват стрелочник. Как и у нас! Какой прелестный дуализм бюрократического мышления!»
17 апреля, суббота. Утром, когда ходил гулять с собакой, встретил приодетых дворников, необычно было то, что они, вопреки обыкновению, были в желтых форменных жилетах. Их, оказывается, всех мобилизовали выйти на Ленинский проспект. Там тоже есть участки нашего ЖЭКа. Дворники сказали, что все там давно убрано, сияет чистотой, но должен проехать Лужков с контрольной проверкой, и на скорости яркие пятна, символизирующие работающих людей, будут радовать мэра. Дворники у нас все из провинции, но телевизора наслушались, связали это с ростом демократии. В прошлом году — опять их сведения — было точно так же. Когда московский вождь проезжал мимо, они сидели в своих жилетах на железных оградках. Через час после проезда начальства их отпустили отдыхать.
По дороге на дачу — я на этот раз взял Виктора, племянника Анатолия, который уже месяц живет у нас, работает в институте дворником и дружит вечерами с Долли, утром, как правило, гуляю с собакой я, и С.П. — мы на этот раз заехали в Ракитки. Там прошел передел, и участок С.П. немножко передвинули. Правда, с двух сторон огородили, так что ставить придется только два небольших забора по 12 метров. Мне там понравилось, и я подумал, что, может быть, есть смысл продать мне свою дачу, добавить и купить здесь. Я уже устал от Обнинска, возможно, это особенность, последние аккорды возраста — такая удивительная страсть к перемене. Интересно, что на участке, где я не был больше десяти лет, меня узнали. Соседка Наталья Дмитриевна сказала, что я совсем не изменился, только похудел. А мне кажется, что я седой от рождения.
Витя замечательно, с молодой энергией мне помогал, топил баню, копал грядку. Вечером я начал читать другой роман Андрея Геласимова «Год обмана». Интересно, мастеровито, замечательный сюжет, мне очень хотелось бы, чтобы он получил премию Москвы. Это было бы хорошо для премии, но я не могу его даже сравнить с Шаргуновым и Толкачевым. У тех были серьезные социальные намерения.
18 апреля, воскресенье. Я в довольно сумрачном настроении, несмотря на хорошую погоду, весну, на радость общения с моим любимым огородом, травой, листьями, деревьями, посадками. Уже до нездорового, до грешного я стал много думать о смерти, со страшной боязнью оказаться в промежутке между жизнью и смертью и как больной человек, и как нераскаявшийся грешник. У меня болят руки в суставах, болит бедро. Болезнь суставов — самое неприятное, что можно ожидать. По крайней мере, у меня все кости трещат, я с трудом делаю зарядку. Хочу спокойного и незамутненного сознания, увлекательной работы по обобщению того, что прожито и что увидено. Но, как всегда, я подчиняюсь чужим желаниям, меня толкают на то, чтобы при помощи определенных действий я опять баллотировался в ректоры. Естественно, я знаю, как это сделать, как получить разрешение, вплоть до указа президента. Но не хочу, не хочу, не хочу!
