Кое на что хочется закрыть глаза и забыть: Беслан, с его корчащейся от невыразимой муки безъязыкой трагедией, теракт в Москве у Рижского вокзала, синхронный полет самолетов из аэропорта Домодедово на юг. А это когда у нас высадили в центре Ленинграда из машины марки БМВ жену министра внутренних дел? Представляю такую ситуацию при Николае Первом «Палкине», при Николае Втором «Кровавом», Иосифе Джугашвили — сыне сапожника. Ну, правда, вождя мирового пролетариата вместе с женой высаживали из машины в Сокольниках бандиты, но когда это было. А у нас что — пошел на повышение? И кто там оказался виновным за трагическое параллельное планирование самолетов? Кажется, нашли какого-то армянина, который продал билеты, и какого-то «стрелочника», который пропустил. Какой все же коварный существовал рецепт у врачей: лечить не симптомы, а причины. А Библия, та просто рекомендовала: если мешает тебе рука — отсеки её. Не время, конечно, казней, но что-нибудь отсечь не помешало бы. Отсекли льготы.
С чувством глубокого удовлетворения наблюдаю я за нашим любимым русским народом. Помню, в начале перестройки добрые русские бабушки, так дружно проголосовавшие за демократию и Ельцина, говаривали, бывало, в телевизор нашим ласковым журналистам: «Я при советской власти никогда пенсию в тысячу рублей не получала!» Она получала бесплатное медицинское обслуживание, внуки бесплатно учились в престижных московских вузах, доярки зимой, после того как престижные санатории освобождала московская и областная элита, занимали ялтинские и сочинские курорты. Теперь отдельные бабушки пропели, как важны им 200 рублей заместо какой-нибудь льготы, которую они недополучали. А как теперь эти бабушки будут ездить на электричках на свои садовые участки, находящиеся за чертой Московской области, как будут обходиться с городским транспортом и прочим, и прочим? Ах, Зурабов, народный благодетель! Рассказывают анекдот, а может быть, и быль, что вроде бы даже родная мать после всех историй со льготами не пускает родного сына на порог своего дома.
И опять, не к новогоднему столу будь помянут этот Зурабов, с его инициативами и министерством, которое штурмом взяли, дабы научить взрослого дядю, как заботиться о стариках, семь «лимоновцев» со строительным пистолетом в руках. Не помогло. А может быть, мама с папой мало били в детстве? После этого — новая инициатива: в больнице держать пациента только пять дней и ни денечка больше. Если больной хочет эксклюзивных медицинских услуг больше пяти дней, то пусть решает сам, за соответствующее, разумеется, вознаграждение. Говорят, что после этого знаменитый доктор Рошаль меланхолично заметил: а кто будет решать за недоношенных детей или больных, находящихся в коме? Когда в коме находится парламент и общество, когда расслаблено общественное мнение, а якобы средний класс упивается своим якобы благоденствием, вот тогда и лезут на балконы Минздрава мальчишки со строительными пистолетами. Но надо отдать должное нашей Фемиде. Она твердо знает, где опасность, она хорошо знает, что олигарха можно простить, вора пожурить, бандита отметить медалью, а двадцатилетнему мальчику надо дать семь лет. Слишком уж яркие примеры. Слишком уж эти мальчики напоминают тех молодых людей, которые в свое время подточили империю гнёта и насилия. Фемида знает своих героев. Фемида дожмёт кого надо. Но, как известно, сила гнёта всегда равна силе противодействия. А иногда и превосходит.
Что еще сказать, что пожелать, кроме помилования и милости? Пусть у богатых будет полная чаша, у бедных еда и медицинское обслуживание, и у всех — Новый, не високосный год».
На Украине все же победил Ющенко. Как украинцы будут жить дальше? Теперь маятник должен отклониться в другую сторону. Поздравит ли теперь с победой Путин нового президента Ющенко? Теперь будут суды, несогласия, оппозиция. Для телевидения это хорошо, хоть о чем-то есть поговорить и что показывать. Какой невероятный аттракцион устроило в свое время телевидение, показывая бомбежку и взятие нашего русского Белого дома. Дай Бог, дойдет дело еще и до американского. Но каково будет народу, он-то думает, что после победы его кандидата все сразу перевернется и все заживут лучше. Счет был такой, свидетельствующий, не об единстве и единомыслии в стране: 52 на 44. Правда, сторона Януковича утверждает, что много подтасовок и победители украли у побежденных 3 миллиона голосов.
Последнее, пока я все это писал, приводил в порядок дневник, то по телевизору шла какая-то литературная передача с участием Аксенова, Марка Розовского, Александра Архангельского, одним словом «свои», «наши» сидели по домам. Я теперь на Аксенова смотрю, как на автора «Вольтерянцев и вольтерянок», как на грандиозного писателя сегодняшних дней. Под самый конец передачи А.Архангельский вскользь сказал о письме к Туркмен-баши, которое подписали писатели Рейн, Шкляревский и Синельников. Архангельского это удивило, но он заметил, что авторы вроде хорошие. Я понимаю, что сделали это «авторы» из-за нищеты. Но если бы это были «не свои»? А так Архангельский своих даже и не пожурил!
28 декабря, вторник. Дума, а за нею и Совет Федерации утвердили «длинные зимние каникулы» — до 11 января. Под шумок, под ажитацию этого беспредельного гуляния отменили и день 7-го ноября. Вместо этого определили некий день 4-го ноября, когда, дескать, поляков выгнали из Москвы, еще раз переписали историю. Очередному поколению доказали, что историческая правда хлипка и ненадежна. Стало еще раз ясно, что у русского народа в истории никаких корней нет. Впрочем, я совершенно точно уверен, что к 7-му ноября как к празднику мы еще вернемся. Почему-то в памяти встают две женщины — Слиска и Горячева. К чему бы это?
Днем проводил кафедру. Не было Куняева, Сегеня, Приставкина, Николаевой, Чупринина. Как иногда говорят на пресс-конференциях — «без комментариев». Подтвердили выдвижение на должность для голосования на ученом совете Е. Сидорова, говорили о планах, о взаимных посещениях, самое главное, о дипломных работах. Я поставил кафедре перед Новым годом, но подразумевая свою Булгаковскую премию, трехлитровый пакет сухого вина, который купила для меня Л.М. в магазине «Метро».
После кафедры немножко поговорили с Е.Сидоровым и Е.Рейном о Пастернаке. Женя Рейн выдал несколько потрясающих подробностей. А все началось с дневников Чуковского, с пассажа, который все принимали за прославление Сталина. А может быть, это был «двойной» дневник: и для себя, и одновременно для НКВД. А я Сталина люблю! Здесь история о белом комбинезоне, в котором Пастернак ходил к Ивинской на свидание на картофельное поле. Там был шалаш, а на поле Пастернак копал картошку. Этот комбинезон стирала, естественно, Зинаида Николаевна. С балкона в бинокль ей, между прочим, было отчетливо видно, чем занимается ее великий муж и почему на коленках белого комбинезона всегда прилипала грязь. Будто бы, по словам одной ее собеседницы, она сказала: «За хуй мужчину не удержишь». И фразы, сказанные поэтом в разное время разным людям: «Неужели ты не понимаешь, что нужно навязать себя стране». «Быть знаменитым некрасиво»… «Да он и одного дня бы не прожил, если бы не был знаменитым», — это, кажется, Сельвинский.
Надо бы обязательно каким-нибудь образом проникнуть в архив Сталина. Письма Пастернака к И.В. хранятся вроде бы там, родня, естественно, это тщательно скрывает и не хочет никаких публикаций. Но ведь можно не цитировать, а обсказать. Кто-то высказал предположение, что в этих письмах какая-то едкая восточная лесть, такая приятная на слух вождя. И опять одно цепляется за другое. Когда Сталин объявил Маяковского первым поэтом страны, то и здесь Пастернак написал будто бы письмо, в котором признавал, что он, Сталин, прав, первый поэт эпохи действительно Маяковский. Но это был еще и удар по Бухарину, утверждавшему на съезде писателей, что первый-то — Пастернак. Может быть, именно поэтому Сталин приказал «не трогать этого небожителя».
По телевидению наконец-то зазвучал стон опомнившихся пенсионеров относительно их проезда в городском транспорте и по ж.д. на дачные участки. Но это только начало большего русского стона.
