Понимаю его удивление и растерянность. В Эстонии политиканы немало нагромоздили глупостей, чтобы в России видели чужака, а не партнера. Если говорить о кино, то при общей скудости бытования кинематографа в современной Эстонии комиссия по оценке последствий «русской оккупации» нашла средства на документальную ленту об эстонском добровольческом батальоне СС «Нарва». Честное слово, не видела я на улицах Таллина, где довольно часто, кстати, звучит русская речь, целевой аудитории для подобных произведений. А для прошедших в прошлом августе Дней Сергея Довлатова в Таллине, где писатель прожил три года и навсегда оставил свой след, вижу. И если там к надвигающемуся 80-летию Андрея Тарковского устроить фестиваль Тарковского, то он тоже пройдет на ура. Ведь Андрея Арсеньевича с «Таллинфильмом» связывал так и оставшийся нереализованным проект фильма «Гофманиана». Здесь он был руководителем дипломных работ Пеэтера Симма и Арво Ихо, ныне активно работающих режиссеров. Здесь он снимал второй вариант «Сталкера». И это тоже имеет отношение к восьмидесятилетней истории эстонского кино.

Таллин и фильмы

Впрочем, Таллин и сам по себе кадр из фильма. Штирлиц проезжал по его улицам как по Берлину, а профессор Плейшнер шел по соседним улочкам будто по швейцарскому Берну. Шерлок Холмс и доктор Ватсон приходили домой вовсе не на Бейкер-стрит, а на мощенную булыжником улицу Хобусепеа. Баскервиль-холл изображали два старинных замка на окраине, а на месте каменоломен, где скрывался Холмс, сейчас стоят новостройки. Герои чудесной детской сказки «Город мастеров» жили в Старом городе и в окраинном районе Пирита. Для эпической «Легенды о Тиле» Таллин превратился в средневековую Фландрию. Сцену сожжения народного героя Клааса на костре снимали прямо из окна тогдашнего здания «Таллинфильма». И легенда гласит, что игравший Клааса Михаил Ульянов страшно матерился на пиротехников и операторов, потому что был сильный ветер и огонь норовил реально опалить актера. Часть Зоны, куда водил Сталкер отчаявшихся, была расположена в теперешнем респектабельном районе Ротерманни, где современная архитектура неузнаваемо преобразила старые промышленные здания. А суровые крепостные стены Эльсинора, откуда высматривал Призрака Гамлет Смоктуновского, это переходы между таллинскими башнями Нунна, Сауна и Кулдяла.

Сегодня Таллин совсем редко становится героем фильма. Ведь в Эстонии не так уж много снимается картин — три-четыре в год. Но за последнее время эстонское кино совершило определенный рывок. В Карловых Варах был отмечен призами фильм Илмара Раага «Класс». «Магнус» Кадри Кусаар в 2007 году попал в каннскую программу «Особый взгляд». «Осенний бал» Вейко Ыунпуу получил главный приз «Венецианских горизонтов», а премьера его «Искушения святого Тыну» прошла на «Сандэнсе» и в Роттердаме. Эстонский фонд кино, созданный в 1997 году, подпитывает кинопроизводство по обычной схеме госфинансирования — конкурс заявок и распределение государственных грантов, суммы которых не превышают 200—300 тысяч евро. Но преимущества вхождения в единую Европу тоже используются.

Копродукция — главный спаситель малых кинематографий. Международный фестиваль «Темные ночи» (PO..FF), который существует уже 15 лет, делает все, чтобы объединить усилия стран Северной Европы. В рамках этого протяженного (почти месяц) кинофорума проходит событие, которому стоит и завидовать, и подражать нашему ММКФ. Baltic Event — это ярмарка проектов. На три дня в Таллин приезжают деятели кино и ТВ из разных стран, чтобы найти партнеров. С утра до вечера в конференц-зале ведутся разноязыкие переговоры. Расписание жесткое — полчаса на встречу. Кофе и пирожные, впрочем, в изобилии. Наших продюсеров последние годы тоже стали приглашать — и это так естественно, ведь Россия со времен Петра I полноправный член балтийского сообщества. Может быть, и российские съемочные группы однажды вернутся на уютные улицы Таллина, которые можно загримировать под любой красивый город.

Именем Кирова

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Театр

Театр «На Спасской» представил на «Золотой маске» спектакль «Я (не) уеду из Кирова»

«Новая пьеса» — это одна из самых интересных программ национального фестиваля. Если в большом конкурсе присутствие провинциальных спектаклей, за редким исключением неконкурентоспособных, воспринимаешь как дань политкорректности, то на документальной драме действительно ощущаешь, чем дышат «почва и судьба». Пусть не в высоком пастернаковском смысле, зато в самом что ни на есть подлинном.

Когда на сцене появляется милый интеллигентный очкарик и, традиционно попросив выключить мобильники, представляется и продолжает так же мягко и доверительно рассказывать о себе, ты несколько секунд воспринимаешь его речь как некое фестивальное обращение к московской публике. Однако тут же выясняется, что спектакль-то уже начался. Борис Павлович — его режиссер, участник и персонаж одновременно. Если, конечно, можно назвать персонажами действующих лиц документального представления, выступающих под своими именами и произносящих свои собственные, а не драматургом сочиненные слова. Эти первые ноты очень важны для дальнейшего разговора, по ним настраивается оркестр, и они ни в коем случае не должны быть фальшивыми. Иначе все превратится в подставу, в «школьный монтаж» хорошо отдрессированных участников самодеятельности.

Так вот, Борис Павлович рассказывает, что он, коренной ленинградец, приехал в Киров пять лет назад и начал работать в театре «На Спасской». Первые годы ему постоянно задавали вопрос, почему приехал. Он отшучивался, мол, здесь звезды ночью видно, ритм жизни не такой сумасшедший... Теперь все спрашивают: почему не уезжаешь? Как-то сразу возникает доверие к режиссеру и человеку, который спектаклем не поучает, а сам для себя отвечает на какие-то вопросы. И которому в поисках ответа помогает именно театр. Это относится не только в работе над скромной документальной драмой, но и к постановкам Чехова, Островского, Шекспира и т. д.

Идея постановки возникла под впечатлением датской программы на фестивале «Арлекин». Такие социальные проекты популярны в Европе. Сначала кировские школьники написали сочинения на заданную тему, которая и вынесена в заголовок. Отобрали наиболее интересные и, получив губернаторский (!) грант, поехали в лагерь, где в течение нескольких дней... разговаривали. Из этих бесед и сложилась литературная канва. Думаю, именно там Павлович отчасти снял «зажим» у своих будущих актеров-любителей.

Спектакль выстроен бесхитростно — последний звонок или выпускной вечер. Как раз тот момент, когда подводятся первые итоги и принимаются первые ответственные решения. Когда прекраснодушные мечтания поверяются реальными возможностями. Вот об этом и будут говорить Ирина, Илья, Росса, Константин и еще две Екатерины... 12 выпускников этого года. Самая сильная сцена — финальная, когда ребята уже не отвечают на вопросы, а задают их родному городу. Вопросы вполне нелицеприятные. «Почему здесь так много грязи, почему засветло спать ложатся, почему все такие злые? Киров, какие люди тебе нужны?» — бросают они в зрительный зал. Думаю, что обсуждения, которыми заканчивается каждое представление, не менее интересны, чем откровения участников проекта.

Честно скажу, давно не приходилось видеть ничего, о чем хотелось бы говорить не в эстетических, а в этических категориях. Спектакль чист и нравственно безупречен. Я не видела постановок Бориса Павловича на профессиональной сцене, но то, что он делает для формирования культурной городской среды, называется высоким словом «подвижничество». Этот проект у него не единственный. Когда-то в школе нас учили с иронией относиться к «теории малых дел». Но чем старше становишься, тем яснее понимаешь, насколько ирония здесь неуместна. Наверняка ребята, играющие в спектакле из Кирова, разъедутся. Удачи им! А Борис, похоже, останется. Звезд-то в Питере зимой не видно.