Двигатель прогресса

Тем не менее у России есть и другой вариант, кроме как безропотно ждать неизбежного спада потребления энергоносителей в Европе или перенаправлять продажи сырья на другие рынки. Что, кстати, в достаточных объемах сделать сейчас практически невозможно.

По мнению главного экономиста «Ренессанс Капитала» Чарльза Робертсона, до 2016 года более 69 процентов всего мирового экономического роста должно приходиться на развивающиеся страны. Но для этого странам БРИКС, по сути, нужно сделать то же, что в свое время удалось Западу, — найти новые источники роста. Для этого надо провести целый ряд реформ.

Например, Нуриэль Рубини предлагает России перестать отпугивать инвестиции, усилить госрасходы на инфраструктуру и на развитие перспективных отраслей, а также перестать закупать у Европы то, что можно произвести у себя дома. Сегодня 76,7 процента всего российского импорта из стран дальнего зарубежья приходится на продукты питания, продукцию химической промышленности и техническое оборудование.

Первые две статьи импорта Россия вполне может превратить в экспорт, а на вырученные деньги утроить импорт технологий. Все это стоит «приправить» прозрачными правилами игры для инвесторов, сделать независимой судебную систему и, конечно же, уничтожить коррупцию.

По мнению Робертсона, у России сейчас есть уникальный шанс отхватить кусок пирога у развитых стран еще и путем увеличения госдолга. «Государственный долг России к ВВП составляет 11 процентов, что в девять раз меньше, чем у США и ЕС, — говорит он. — А частные и корпоративные долги в четыре раза меньше, чем у западных стран. В ближайшие годы Россия может безопасно увеличивать размер долга и расти быстрее».

Нынешнюю ситуацию в мировой экономике Чарльз Робертсон объясняет экономическими циклами, по которым западный капитализм живет уже более ста лет. «Эти длинные экономические циклы движимы долгами, — рассуждает он. — Страны, компании и частные лица занимают больше денег, что приводит к росту экономики. Но в конце концов наступает долговой предел. Люди перестают занимать, рост останавливается, и долги должны быть возвращены. В 1920-х годах развитые страны занимали, а выплачивали в конце 1930-х. Потом снова занимали в 1950—1966 годах и отдавали в 1970-е. Та же история продолжается и с конца 1980-х годов». Страны развивающегося мира несколько раз обжигались на кризисах и копили деньги. Сейчас самое время их потратить.

Подобные меры могут снизить зависимость от спроса в Европе, так как помогут вырастить собственный спрос внутри России. Пока же с учетом масштабных социальных программ Владимира Путина российский бюджет становится бездефицитным лишь при цене на нефть свыше 110 долларов за баррель. Намеченные расходы рейтинговое агентство Fitch оценило в 8 процентов ВВП (сам Владимир Путин — в 1,5 процента), которые без проведения реформ едва ли поспособствуют росту экономики. Из-за этого агентство даже грозится понизить России рейтинг.

Похоже, мир теперь как никогда нуждается в очередной технологической революции, которую будет двигать не бизнес, а государство. «Программа Барака Обамы как раз и готовит общество к тому, что роль государства будет расти, а бюджет усилится за счет донорства наиболее обеспеченной части общества и наиболее рентабельных монополий, — говорит Александр Осин из «Финама». — Но проблема западных экономик в необходимости смены идеологии бизнеса, частного предпринимательства. Вопрос в том, готов ли бизнес делиться доходами и экономическим влиянием с государством для построения в долгосрочном периоде новой, более эффективной модели экономики. Чем быстрее это будет понято в крупнейших экономиках, тем скорее они начнут успешно конкурировать с экономиками Азии, Латинской Америки, изначально применявшими модели развитого частно-государственного партнерства».

Упрекнуть российские власти в недостаточности участия государства в экономике, мягко говоря, нельзя. Однако ключевым здесь является партнерство государства и частного бизнеса, а не замена последнего госмонополиями. Этот новый для себя принцип и предстоит воплотить в жизнь победившему на президентских выборах Владимиру Путину. Иначе тонущая Европа утянет за собой на экономическое дно и Россию.

Спас на бумагах

/  Дело /  Капитал

«Все четыре раза власть избирала сама себя. Денег она никогда на это дело не жалела. И всегда страховалась — от чего только возможно..»

Рынок ценных бумаг в России сложился в ходе ваучерной приватизации, после которой выборы президента (не учитывая нынешние) проводились четыре раза: в 1996, 2000, 2004 и 2008 годах. И каждый раз вслед за всеобщим волеизъявлением цены на российские акции сильно падали: в 1996 году — на 35 процентов, в 2000-м — на 49 процентов, в 2004-м — на 34 процента и в 2008-м — на 80 процентов.

Падение не обязательно начиналось сразу после подведения итогов голосования, длительность коррекций и темпы падения также разнились.

Но общим было одно: в год выборов каждый раз происходило глубокое падение фондового рынка. При этом все президентские марафоны рынок встречал на исторических максимумах, которым предшествовал достаточно глубокий провал. Например, в январе 2008 года рынок просел почти на 17 процентов.

Любопытно и вот что. Если в 1996 году рынок акций был своего рода довеском к огромному рынку гособлигаций, то в 2000-е годы ситуация была фактически противоположной. Политика жесткого контроля за расходами и гигантский приток валютной выручки сняли проблему бюджетного дефицита, вследствие чего рынок гособлигаций уже значительно уступал по объему рынку акций. Нельзя забывать также о том, что в любой момент своего существования рынок акций характеризовался высокой, зачастую преобладающей долей иностранных инвесторов, а также перекосом в сторону «нефтегазовых» бумаг. То есть если экономика тех же США диверсифицирована, что нашло отражение в характере рынка, то экономика России перекошена в сырьевую сторону, вследствие чего и фондовый рынок в значительной мере повторяет ее структуру. И если в США падение цен на нефть, с одной стороны, роняет акции нефтяных компаний, то с другой — растут акции потребителей топлива, скажем, тех же авиакомпаний. В России такого компенсирующего роста не наблюдается — по причине почти полного отсутствия на нем тех, кто получает выгоду от сокращения стоимости углеводородов.

Отсюда можно было бы сделать вывод о том, что российский рынок идет по стопам цен на нефть. Но если это утверждение справедливо для 2008 года — после выборов цена на нефть упала в несколько раз, — то в остальных случаях она как раз росла. Выходит, что после трех президентских кампаний рынок раз за разом входит «в противофазу» с этой самой ценой. То есть если перед выборами рынок растет вслед за нефтью, то потом он начинает падать, теряя завоеванные позиции.

Если воспринимать каждый случай такого поведения в отдельности, то, покопавшись в истории, можно найти факторы, которые могли воздействовать на рынок в сторону понижения. Но если воспринимать картину как единое целое... Тут в первую очередь вот что приходит на ум: происходит предвыборная манипуляция рынком в неких политических целях. В 1996 и 2000 годах это было просто: на маленьком рынке, каковым тогда был российский, для этого не требуется много денег. Остается лишь вовремя выйти из акций. И тут мы каждый раз видим мощный сброс бумаг, во время которого некий манипулятор (если, конечно, это именно он продавал ранее купленное или вообще участвовал в распродаже) несет серьезные потери. Причем продажи происходили (за исключением июля 2008 года) на фоне продолжающей расти цены на нефть. То есть, придержав акции, можно было бы неплохо заработать, что и доказывал возобновлявшийся через 4—8 месяцев рост.